Его серые глаза мерцают похотью, и, хотя сейчас он хмуро смотрит на меня, совершенно ясно, что он заинтересован во мне.

— Что… зачем это было? — я тяжело дышу, наклоняясь, чтобы поднять пиджак Крида. Моё сердце бешено колотится. Я собираюсь рассказать ему об этом поцелуе. Мне придётся.

— Просто помни, что Крид не единственный, кто заинтересован в тебе. — Тристан поворачивается и идёт вдоль борта парохода. Мои губы распухли, сердце бешено колотится, и я знаю, что мне понадобится минутка, прежде чем я смогу снова встретиться с кем-нибудь из парней.

Я проскальзываю в уборную и толкаю дверь в первую кабинку, даже не проверяя, занята ли она.

И она не заперта.

Она распахивается и открывает мне вид на Миранду, сидящую на унитазе с размазанной помадой и слезами, текущими по её лицу. Она поднимает на меня взгляд, широко раскрыв глаза, а затем снова закрывает дверь.

Когда она выходит через несколько минут, мы не упоминаем об этом.

— Я собираюсь взять ещё один кусочек торта, — наконец говорит она, исчезая и унося с собой появившуюся неловкость.

Зайдя в уборную и вымыв руки самой холодной водой, на какую только способен кран, я возвращаюсь к Криду и выпаливаю это.

— Тристан поцеловал меня, — шепчу я, чувствуя, как краснеют мои щёки, когда он поднимает на меня свои полуприкрытые глаза. — И я думаю… Я поцеловала его в ответ.

— Он тебе нравится? — спрашивает Крид, развалившись на скамейке, и единственным заметным признаком его дискомфорта является то, как его рука сжимает белую ткань брюк.

— Я не знаю, — шепчу я, присаживаясь рядом с ним.

Я так растеряна.

Слава богу, завтра начинаются зимние каникулы.

Я не уверена, как смогу справиться со всем происходящим без передышки.