Я почти уверена, что Грегори Ван Хорн не знает значения всех слов, которые он только что употребил.

— Я тоже усердно работала, чтобы быть здесь, — выпаливаю я, и все оборачиваются, чтобы посмотреть на меня, включая сына сенатора, Джона Ганнибала, который только что вальсировал с девушкой-второкурсницей под руку. Она в форме… ну вроде того. Её топ расстегнут, из-под него виден кружевной лифчик. А её белая юбка закатана так коротко, что я удивлена, что не вижу её трусиков.

— Мы давали тебе разрешение говорить, Работяжка? — рявкает Эбигейл, и Тристан поднимает руку.

— Я сказал, она под запретом, — повторяет он, голос становится ещё холоднее и мрачнее. В этом есть невысказанная угроза. Продолжай говорить, и я прикончу тебя. Я практически слышу, как он говорит это своим взглядом.

— Значит, она обманом пробивается в лидеры класса, трахается с мистером Картером за первое место с арфой и подлизывается к дочери Кэтлин Кэбот в поисках новых бесплатных обносков? Я знаю, тебе нравятся бездомные животные, Тристан, но ты заходишь слишком далеко, тебе не кажется? — Эбигейл поворачивается ко мне, её глаза пылают жаром. Я помню, как она смотрела на меня на вечеринке в честь Хэллоуина, пока Зейд держал меня в своих объятиях. — Может, ты и трахаешься с Идолами, но это ненадолго. Тебя ведь не просто так называют Работяжкой, верно?

— Эбигейл, — произносит Тристан, и его голос смягчается. Он хороший актёр, и, если бы я не видела, как он разговаривал с Лиззи раньше, я бы, возможно, поверила, что его тон был искренним. — Иди сюда. — Она моргает, глядя на него, и Зейд усмехается. Он знает что-то, чего не знаю я. Крид тоже, судя по почти ухмылке, играющей на его губах. — Я сказал, иди сюда.

Она снова колеблется, поглядывая на своего парня в поисках утешения. Он хмурит брови, но ничего не говорит.

— Что не так? — продолжает Тристан, улыбаясь. У него такое ужасное выражение лица. Раньше я думала, что, может быть, это потому, что в нём не было радости. Теперь же, когда я действительно смотрю, когда он фокусирует это на ком-то другом, так что у меня действительно есть время подумать, я понимаю, что это страшно, потому что он правда находит удовольствие в том, чтобы мучить других. — Раньше у тебя не было никаких проблем с тем, чтобы подойти ко мне.

У Эбигейл отвисает челюсть, а Грегори выпрямляется во весь рост.

— Ещё больше дерьма Бёрберри, — бормочет Зак себе под нос. Он наклоняется и берёт меня за руку, оставляя огненный след на моей руке. Крид замечает это и прищуривает глаза, то же самое происходит и с Эндрю. Ну, он не прищуривает глаза, но приподнимает брови. Я вырываю руку из хватки Зака и прижимаю её к своей груди.

— Что он несёт? — спрашивает Грег, когда глаза Эбигейл останавливаются на лице Тристана. Она выглядит испуганной… но в то же время полной надежды. Карие глаза Грега мечутся между ними двумя. — Эби?

— А ты не собиралась ему рассказать? — спрашивает Тристан, приподнимая бровь. — Я точно не могу пригласить тебя на зимний бал, если он не знает.

— Знает, что? — спрашивает Грег, и глаза Эбигейл темнеют.

— Прекрати это, Тристан. Прибереги свою ложь и чушь собачью для Работяжки.

— Мы с Эбигейл переспали в ночь перед вечеринкой в честь Хэллоуина. Разве ты этого не знал? Я полагал, у вас двоих были свободные отношения. — Тристан засовывает пальцы в карманы брюк, его улыбка становится шире, когда глаза Грега расширяются от ярости. Тристан делает шаг ближе к Эбигейл, и Грег толкает его. Лёгким движением Тристан отскакивает с пути парня, и Грег в конце концов врезается в Зака.

Зак толкает его на пол и с бесстрастным отвращением наблюдает за разворачивающейся драмой.

Тристан подходит к Эби, обхватывая ладонью её лицо. Сердитое выражение её лица смягчается, а глаза полуприкрыты. Когда он наклоняется ближе, чтобы что-то прошептать ей, её щеки краснеют от удовольствия. Но по мере того, как он продолжает говорить, её глаза начинают расширяться, а рот опускается в испуганной гримасе. Тристан отстраняется и проводит большим пальцем по её нижней губе.

— Когда я сказал, что Черити под запретом, именно это я и имел в виду. — Он отпускает её, и Эбигейл разворачивается, убегая через казино, а Валентина гонится за ней. Джон помогает Грегори подняться на ноги, удерживая его, когда Грег снова пытается броситься на Тристана.

— Ты сукин сын! — рычит он, вырываясь из хватки Джона, в то время как Зейд воет от смеха. Крид наблюдает за всем этим так, как можно было бы наблюдать за падением капель дождя за запотевшим окном. Ему скучно, ему наплевать. На этот раз я почти уверена, что он не притворяется. На самом деле ему просто наплевать на Эбигейл и Грега. — Я тебя…

— Что, Грегори? — спрашивает Тристан, улыбаясь ему. Он такой зловещий, плетёт свои маленькие сети. Интересно, как ему вообще удалось заполучить такую девушку, как Лиззи Уолтон? Её поведение, по сути, противоположно его поведению. — Бросаешь мне вызов? Начинаешь социальную войну? Давай, вперёд. Мы оба знаем, кто победит. — Тристан кладёт руку на плечо Грега, и тот отталкивает его. Этот шаг, похоже, не беспокоит Тристана; он просто улыбается шире. — У тебя есть два варианта: встать в очередь и пойти искать свою развратную подружку или объявить мне войну. Продолжай, я жду.

Грегори так долго смотрит на Тристана, что я на самом деле задаюсь вопросом, не собирается ли он сделать это, сбросить бомбу в социальную среду Подготовительной Академии Бёрберри. Если бы он не обращался со мной так ужасно раньше, я могла бы посочувствовать ему. Тристан — грозный противник. Мою кожу покалывает, и на мою душу ложится ледяной покров. Чёрт возьми. Я не думаю, что до конца понимала, с каким человеком мне пришлось столкнуться.

— Грёбаный мудак, — стонет Грег, и кажется, что он вот-вот расплачется. Он отталкивает Джона, когда тот делает шаг вперёд, чтобы помочь, а затем уходит сквозь собравшуюся толпу. Никто не произносит ни слова, и вскоре снова начинается смех, выпивка и азартные игры.

Тристан снова садится за стол, как будто он только что отлучился на минутку в уборную и вернулся.

— Может, сыграем ещё один раунд? — спрашивает он, когда Эндрю поднимается на ноги.

— Я ухожу. Марни, завтра я свободен, не хочешь пообедать со мной? — я киваю, и он улыбается, с искренним выражением лица, которое почти раздражает после того, как я так долго смотрела на Тристана. — Я напишу тебе. — Он протягивает руку, как будто собирается коснуться моей, и резко останавливается, когда видит, что Зейд пристально смотрит на него.

После того, как он уходит, я снова сажусь на своё место.

— Ты продолжаешь тут ошиваться, придурок? — спрашивает Зейд, ухмыляясь. Он просто поглощает драму ложкой. — Потому что, если ты слоняешься здесь из-за Черити в поисках лёгкого перепихона, ты будешь жестоко разочарован. Я уже спрашивал сегодня утром, и это был точный отказ.

— Ты невыносимо груб, — ворчу я, наблюдая и ожидая, что собирается сделать Зак. Он ничего не говорит, просто садится обратно и устремляет свои тёмные глаза на Зейда.

— Я не играю по твоим правилам, Кайзер. Запомни это. — Он кивает подбородком в сторону Тристана. — Сдавай карты, и начинаем. Я снова играю за Марни.

— Ставки те же? — спрашивает Крид, переводя взгляд на меня. — Только… Я хочу добавить в качестве дополнения, что Черити ни черта не скажет Миранде. По-моему, это справедливо, учитывая, что поставлено на кон.

— Согласен. Если Работяжка хочет получить такой огромный куш, тогда я хочу чего-нибудь получше, чем взятая напрокат машина. — Зейд делает паузу и постукивает татуированными пальцами по столу. — Я хочу поцелуй. Настоящий. Язык и всё такое. — Он ухмыляется мне, и я сердито смотрю на него в ответ. — Что? Я не прошу многого. Это всего лишь поцелуй.

— Хорошо. — Я не собираюсь проигрывать, так что мне всё равно. — Сдавай карты.

Он замолкает, когда Лиззи подходит к столу, высокий парень, с которым мы встречались прошлой ночью, следует за ней.

— Привет, Марни, — говорит она, её тёмные волосы собраны в причудливый узел на затылке, макияж тёмный, но подходящий для вечера. На ней лавандовое платье, которое идеально подходит к её янтарным глазам. — Зак, спасибо, что позволил мне переночевать в твоей комнате прошлой ночью. — Зак кивает, но больше между ними ничего не происходит, так что я думаю, что это была довольно скучная ночь. Внутри меня поселяется прохлада, и я понимаю, что на самом деле нервничала, может быть, ревновала.

Из-за Зака? Серьёзно?

— Я тоже рад тебя видеть, Лиззи, — язвит Тристан, практически выбрасывая карты. — Спасибо за приветствие.

— Я как раз собиралась, — говорит она, выглядя озадаченной. Между ними есть нечто большее, чем простая дружба и полюбовное расставание. Я почти уверена, что Тристан всё ещё влюблён в неё. Лиззи отступает назад и берёт своего друга под руку. — Это Марсель Стоун, мой кавалер на этот вечер. — Она касается тыльной стороны его руки, но я замечаю, что Марсель больше заинтересован в том, чтобы ухмыляться Тристану, чем обращать внимание на свою спутницу.

Лиззи поднимает руку, и свет падает на кольцо у неё на пальце.

Тристан сразу замечает его и напрягается.

— Она упоминала, что мы только что обручились? — спрашивает Марсель, его карие глаза не отрываются от серых глаз Тристана. Я помню, Эндрю говорил, что многие студенты в Бёрберри были помолвлены, но, по словам Миранды, это больше похоже на предварительные деловые договорённости. Студенты по-прежнему делают то — и с кем — они хотят.

— Мы как бы прощупываем почву, — добавляет Лиззи, когда лицо Тристана из бледного становится красным, а затем пепельно-серым. — На самом деле мы поженимся только после окончания колледжа, но наши родители…

— Уолтоны и Стоунз, средневековый поединок за объединение двух великих семей. — Тристан прищуривает глаза и свирепо смотрит на Зака. — Продолжаем игру.