Все духи восторженно щебетали. Даже Эмили должна был признать, что план был неплохим. Ненависть Алгонквин к драконам не была тайной. Теперь у нее был идеальный повод охотиться на них, и никто не помешал бы ей. Но, пока Алгонквин не стала купаться в благодарности других, новый голос прозвенел в пещере:

— Ты никогда не была богом.

Алгонквин повернулась, хмуро глядя на Эмили, которая тоже была потрясена. Слова вырвались из ее рта, но были не ее. Низкий хриплый голос, слетающий с ее губ, был Вороном, и он был в ярости.

— Глупое озеро, — прокаркал он. — Ты не видишь дальше своих берегов? Это наши братья и сестры, души земли! Они не пища для твоих параноидальных амбиций. Ты приходишь и заявляешь, что оборвешь магию и вернешь все ко времени, когда были только мы, но время так не работает. Мы никогда не вернемся туда, Алгонквин! Прошлое в прошлом, а сейчас ты рискуешь нашим будущем, играя с силами, которые никогда не понимала. Мы все пострадаем, если ты не остановишься!

— Хорошо говоришь, стервятник, — прорычала Алгонквин, ее вода поднялась, и Эмили увидела отражение своих больших глаз в дюймах от лица. — Ты продался людям давно, раскрыл всем наши тайны. Ты даже путался с драконом, а думаешь, что имеешь право говорить в этом месте? Говорить нам, что мы пострадаем? Мы уже пострадали! Тысячу лет нас пытали, пока мы спали, мучили, когда мы были без сил, но теперь наша очередь. В этот раз мы заберем силу, и они заплатят. Все они! Мы ударим по Смертным духам, пока они не поднялись. Заберем нашу магию у людей, которые вредят всему, чего касаются. А потом используем драконов, которые никогда ни за что не платили, чтобы возместить ущерб. Как видишь, пташка, мой план ничем не рискует.

— Это не так! — завопил Ворон. — Если ты делаешь это от нашего имени, весь мир будет нашим врагом!

— Поздно переживать из-за этого, — сказала Алгонквин. — Этот мир был моим врагом с момента, как я проснулась. Мне надоело быть грязной, использованной. Я устала видеть так много разрушений, но, когда я смотрю вперед, я вижу лишь это. Больше людей, больше драконов, насилия и смерти. Если это наше будущее, Ворон, насколько важна жертва? Какая разница, если ждать все равно нечего?

Шок и печаль Ворона от слов Алгонквин вызвали слезы на глазах Эмили, но гнев после них был в десять раз хуже.

— Я не дам тебе этого сделать, — сказал он, его голос поднялся, как ураган. — Мы — бессмертная земля, вечная магия! Если мы оставим надежду на будущее и сожжем настоящее, хватаясь за прошлое, ничего никому не останется.

— Никогда и не было, — Алгонквин сжала водой горло Эмили. — Не видишь, глупая птица? Смерть уже нависла. Это последний шанс. Если мы не сможем повернуть эту волну, мы будем навеки заперты в мире, который хуже смерти. Мир, где мы бессильны, грязь для безумных богов. Я пожертвовала бы всем, чтобы избежать этого, потому что, если мы проиграем тут, если это наше будущее, то я предпочту не иметь будущего.

Она обвила водой Левиафана полностью, когда закончила, и Ворон задрожал глубоко в разуме Эмили.

— Нет, — прошептал он. — Я не допущу этого. Я не дам тебе покончить с нами.

— Плохо, — сказала Алгонквин, вода вокруг шеи Эмили стала стекать по ее телу, к ее истерзанной груди. — У тебя нет выбора. Ты уже отвернулся от нас.

Вода проникла глубже, обвила завитки заклинаний, которые Мирон еще не развернул, узел был сердцем Эмили. Не настоящим — то давно уже убрали — но началом заклинания, которое дало ей новую жизнь. Это был ее первый узел, созданный самим Вороном вокруг кусочка кривого металла, который он забрал из обломков дома ее семьи в Старом Детройте. Это было ядро их сделки, заключенной много лет назад, и потрепанная поверхность все еще была с выцарапанными буквами имени Ворона. Эти царапины вода Алгонквин быстро убирала.

— Прощай, стервятник, — ее голос был певучим, ее вода стирала остатки царапин. — И спасибо за участие в нашем деле.

— Нет! — кричал Ворон ртом Эмили. — Ты не можешь ее получить! Она…

Его голос утих. Алгонквин стерла остатки его имени, оставив Эмили одну в ее голове впервые за больше шестидесяти лет. Она все еще осознавала это, когда вода Алгонквин покинула ее.

— Вот и все, — сказал дух, щупальце Левиафана развернулось, бросив бесцеремонно Эмили на камень у ног Мирона. Без рук она рухнула, крича без звука, ее заклинание стало ускользать из-под контроля. Если бы она была магом, она могла бы остановить это, но как Мирон сказал много раз, у нее не было такой силы. Без Ворона Эмили Джексон не была Фениксом. Она была просто смертной. Умирающей, ее тело из лоскутов рассыпалось на ее глазах. А потом, перед тем, как она развалилась полностью, новая сила подняла ее, удерживая целой. Она даже не узнала магию Мирона, пока сияющий лабиринт не окружил ее полностью, неоновые развилки создали переливающуюся клетку, которая держала ее на месте. Но, пока Эмили смотрела на магию бывшего напарника, Мирон хмуро глядел на Алгонквин.

— Лучше бы предупреждать, — сказал он, грудь вздымалась, он поместил то, что осталось от Эмили в центр своей магии. — Я не подчеркнул, как важна она для нашего плана? Твоя ссора с Вороном чуть не уничтожила наш билет!

— Она не была нашим билетом, пока он жил в ней, — напомнила ему Алгонквин, ее водяное лицо стало копией Мирона. — Пора исполнить свою часть сделки, маг-предатель. Ворон был изгнан, как и обещалось. Теперь замени его имя своим и управляй его конструктом. Посмотрим, не зря ли ты хвалился.

Мирон нахмурился и повернулся к Эмили, но хоть его лицо выглядело нагло, руки дрожали.

— Я выполню роль, — сказал он. — Но сможешь ли ты выполнить свою? Шанс лишь один.

Дух озера улыбнулся его же улыбкой.

— Ты получишь свою магию, не бойся. Как я и сказала Ворону, это единственный шанс на победу. Если хочешь свою долю, смертный, сделаешь так, как мы обсуждали.

— Конечно, — сказал Мирон после мига колебаний. — Я и не думал иначе.

Отражение Хозяйки Озер улыбнулось еще раз, и она убрала лицо Мирона, стала просто водой и посмотрела на собравшихся духов.

В этот раз речей не было. Как и предупреждений. Вода по краям пещеры просто поднялась, затопила камень у ног духов.

Некоторые побежали, когда озеро потянулось к ним. Дух-угорь пропал так быстро, что оставил пузырек под водой. Многие, включая Волка, Орла и других зверей. Стоял, опустив смиренно головы, вода Алгонквин поднималась все выше. Она захлестнула бы и Эмили с Мироном, но Левиафан окружил их защитным коконом черных щупалец.

Эмили не тратила время. Как только Левиафан скрыл их от Алгонквин, она повернулась к Мирону, открыла рот в последней попытке урезонить его, но без толку. Без имени Ворона ее тело не слушалось. Она смогла лишь беззвучно охнуть, когда он опустил ее на влажный камень у своих ног.

— Хватит, — приказал он, удерживая ее ногой, поправляя прожекторы. — Все кончено, Эмили. Для нас обоих будет проще, если ты не будешь бороться.

В ответ она плюнула, по крайней мере, попыталась. Она все еще пыталась заставить рот работать, когда он опустился перед ней на колени и зашептал на ухо:

— Замри и слушай, — приказал он, давя на нее, пока она не перестала дергаться. — Я знаю, как это выглядит, но я не делал бы это, если бы был другой вариант. Алгонквин права. Смертные духи поднимаются. Кот Марси Новалли был первым, и ты видела его ужас. Другие будут хуже. Если мы не совладаем с ситуацией, пострадают не только духи земли. Поверь, Эмили. Это к лучшему. Я прихожу к этому не обычным образом, но я буду Мерлином, который нужен миру. Клянусь.

Она не могла сказать ему, что это бред, и Эмили отвела взгляд, стиснув зубы, когда Мирон направил ладонь в дыру, оставленную Вороном, в ее груди.

— Прости, — сказал он. — Приготовься. Наверное, будет больно.

Она пыталась изобразить грубый жест, когда магия Мирона сдавила, потянула за все линии заклинаний, пока ее мир не побелел от боли.