Глаза Стефани расширились от удивления. Ее глаза заблестели от слез, заставив появиться красивое серебристо-зеленое сияние, а затем она положила руку ему на щеку и приподнялась на цыпочки, как будто собираясь поцеловать его. Этого не произошло. Вместо этого она внезапно напряглась и хлопнула себя по шее. Он увидел, как ее пальцы скользнули по чему-то, а затем глаза Стефани расширились, и она пробормотала: «О, черт», прежде чем обмякнуть в его руках.
Торн был так поражен ее проклятием, что едва успел ее поймать. К счастью, у него были хорошие рефлексы, и даже с задержкой он сумел прижать ее к своей груди и не дать ей упасть на землю.
— Стефани? — сказал он с беспокойством, переместив ее так, что ее голова склонилась над его рукой. Именно тогда он увидел дротик в ее шее. Его глаза расширились от этого зрелища, а затем он почувствовал, как что-то стукнуло его по плечу. Повернув голову, он уставился на дротик, вонзившийся в кожу пальто, а затем начал оглядываться по сторонам и нахмурился, когда следующий дротик попал ему в лицо чуть ниже правого глаза.
Проклиная теперь себя, он отпустил Стефани, чтобы освободить одну руку, и потянулся, чтобы вытащить дротик, а затем снова попытался увидеть, откуда летят снаряды. Он заметил хакера, напавшего на него у Стефани, стоявшего на тротуаре примерно в двадцати футах (6 м) от него. Затем взгляд Торна скользнул к блондину, который был с ним, и он тут же напрягся, все его тело, казалось, завибрировало от ярости, когда он узнал его. Он уже видел это лицо раньше. . на фотографиях и портретах в большом доме на острове. Торн позаботился о том, чтобы убрать их все, прежде чем переселить свою мать и Марию в главный дом после рейда. Все они принадлежали Дресслеру на разных этапах его жизни. Ублюдок теперь выглядел как более молодая версия самого себя на старых фотографиях благодаря тому, что стал бессмертным.
Торн не удивился, когда Дресслер протянул руку и призвал хакера опустить дротик, который тот нацелил на него. Ублюдок знал, что дротики на него не действуют; это было то, что они оба узнали, когда он заставил Уиллиса стрелять в него, когда он улетал, за день до рейда. Это был единственный эксперимент, о котором он не рассказал своей матери. В него попали дротиком, он вытащил его, посмотрел на него, затем бросил в океан и полетел дальше, пока не заметил Уиллиса на скале с пистолетом в руке. Торну не пришлось спрашивать, почему он это сделал. Уиллис делал то, что приказывал Дресслер. Но Торн не хотел расстраивать свою мать известием о том, что Дресслер натравил на него человека, чтобы проверить что-то еще. Он не хотел, чтобы она беспокоилась о том, что он может предпринять дальше.
— Ну, кто это у нас здесь? — сказал Дресслер, резко переводя внимание Торна на своего врага. «Еще один интересный субъект, который устойчив к дротикам, как мисс Макгилл. Они не подавляют ее полностью и никак не влияют на тебя. . или эффект просто отсрочен? — спросил монстр, его взгляд стал острым и заинтересованным. — Ты чувствуешь головокружение?
Глаза Торна расширились, когда он понял, что Дресслер, чудовище, которое сделало его жизнь такой невыносимой и преследовало его в кошмарах, даже не узнало его. Его собственная кровь.
«Ты можешь говорить?» — резко спросил Дресслер, когда тот не ответил. «Возможно, дротик все-таки подействовал».
— Я могу говорить, — прорычал Торн. — И нет, я не чувствую головокружения, меня просто тошнит при виде тебя, если честно.
Он увидел, как что-то мелькнуло на лице мужчины при звуке его голоса, а затем глаза Дресслера сузились, всматриваясь в его черты лица более внимательно. Торн точно знал момент, когда он понял, кто он такой. Глаза Дресслера слегка расширились, и на его лице отразился шок.
— Торн? — сказал он с изумлением, а когда Торн не удосужился ответить, недоверчиво усмехнулся. — Я не узнал тебя, сынок.
— Я не твой сын, — с отвращением прорычал Торн. Этот человек был его отцом не больше, чем белоголовый орлан, чью ДНК он имел.
Не обращая внимания на его отрицание, Дресслер улыбнулся и сказал: «Ты выглядишь человеком… Где, черт возьми, твои крылья?» — прервал он себя, чтобы возразить, звуча для всего мира как возмущенный отец, заставший сына без штанов.
— Я их отрезал, — холодно солгал он.
Ярость наполнила лицо Дресслера, а затем отступила, прежде чем он холодно сказал: «Ну, это было глупо. Ты мог бы улететь, если бы не сделал этого».
Или если бы они не были ограничены толстовкой и пальто, которые были на нем, мрачно подумал Торн, передвигая Стефани и поднимая ее на руки.
«Ну, для меня все отлично складывается», — объявил Дресслер. «У меня есть и мисс Макгилл, которую я хотел заполучить на свой стол с тех пор, как встретил ее прошлой осенью, и ты, на ком я хотел провести опыты с тех пор, как ты родился. Думаю, это мой счастливый день».
— Ты не тронешь ее, — прорычал Торн, ярость захлестнула его при одной мысли об этом и заставила его перья взъерошиться под одеждой, прикрывающей их.
Его инстинкты подсказывали ему отпустить Стефани, пойти за ублюдком и его последней марионеткой и разорвать их обоих на части. Но они оба были бессмертными, сильными и смертоносными, а со Стефани он не мог рисковать. Если он проиграет битву и она попадет в плен, боль и пытки, которым его отец, без сомнения, планировал подвергнуть ее, будут на его совести. Так что, несмотря на то, что он больше всего на свете хотел покончить с ублюдком, давшим ему эту жизнь, о сражении не могло быть и речи. Это означало, что бегство было единственным выходом.
— Принеси «Глок» из фургона, Стейси.
Торн напрягся, когда Дресслер прошептал этот приказ своему подчиненному. Судя по всему, мужчина забыл, что дал ему слух летучей мыши, или, возможно, он не был уверен, какая ДНК и какие способности проявились у Торна, кроме очевидных. Вот почему он хотел исследовать его, понял он. В любом случае, поскольку дротики на него не подействовали, его донор спермы намеревался просто застрелить его. Торн не будет «в восторге от этого», как он слышал от Брикера, когда был в Торонто.
Когда человек, к которому Дресслер обратился, Стейси, повернулся, чтобы побежать к большому белому фургону в пятидесяти футах (15 м) от него, Торн начал двигаться. Он тут же бросился бежать, в то же время переместив Стефани и перекинув ее через плечо. Одной рукой он держал ее за бедра, свисающие с этого запястья пакеты с продуктами били ее по икрам. Надеясь, что он не причинит ей вреда, он крепко прижал ее ноги к своей груди и бросился прямо на Дресслера.
Как и ожидал Торн, мужчина не стал драться. Он десятилетиями нанимал мускулы, чтобы сражались за него. У него даже был подручный, Стейси, который стрелял из пистолета.
Первой реакцией Дресслера, когда Торн начал приближаться к нему, была реакция оленя на свет фар. Он застыл с широко открытыми глазами и ужасом на лице, а затем поспешил убраться к черту с дороги, сумев споткнуться. Когда он рухнул на землю, Торн промчался мимо него, продолжая двигаться вокруг банка к стоянке.