Глава 2

Джуд

Две недели спустя

За окном раздаётся звук стрельбы, громкий шум пробуждает меня от беспокойного сна. Я падаю на пол прежде, чем успеваю дотянуться до пистолета на тумбочке. Медленно вставая и выглядывая из окна, я поднимаю его. Отсюда мне хорошо видна длинная подъездная аллея, ведущая к парадным воротам Гейба. Прямо за оградой из кованого железа на холостом ходу стоит чёрный «Хаммер». Мужчины стоят на крыше с винтовками, направленными на дом Гейба. Это люди Хесуса — люди, которые помогли захватить Кайлу и Тор.

Гнев разрастается в моей груди.

Я слышу взрыв ещё до того, как вижу слабое свечение на конце пистолета. Я подхожу к окну, поднимаю пистолет, смотрю на площадь и нажимаю на спусковой крючок. Окно разлетается вдребезги. Я нажимаю на курок снова и снова. Один из мужчин падает на землю. Охранник на крыше кричит, прежде чем раздаётся шквал выстрелов. Пули со свистом отлетают от дома. Мужчины кричат. Визжат шины.

Гейб хочет вернуть город, который Синалоа украли у него, и маленькая выходка Ронана помогла отбросить развитие картеля Синалоа назад. То, что стоило мне всего, дало Гейбу преимущество, и я не могу ничего с этим поделать, но чертовски этим огорчён. Всё, чего я хочу — это смерти Хесуса, причём от моих рук, поэтому я начну свой собственный путь по ослаблению этого ублюдка. Но я знаю, что не смогу уничтожить картель без хорошего плана, поэтому я провёл последние две недели, строя заговоры, планируя, выпрашивая одолжения. Я заплатил нескольким подонкам за информацию о контактах Хесуса и составил список. И во главе моего списка стоит один из дюжины жуликоватых копов, который помогает обеспечить бесперебойную доставку кокаина, Хорхе Эрнандес. В первую очередь я планирую заняться посредниками вроде него, перерезав большинство связей картеля Синалоа, которые связывают незаконное с легальным.

Марни принюхивается, прежде чем сделать глоток из своей кружки.

— Чёртовы картели из всего устраивают шоу. — Он качает головой как раз в тот момент, когда открывается и захлопывается входная дверь.

— Придурки, — стонет Гейб. Он останавливается на полпути, когда видит, что я стою на кухне.

Я подхожу к шкафчику, беру бутылку алкоголя и выдёргиваю пробку, прежде чем опрокинуть её в своё горло. Когда я опускаю взгляд на столешницу, то вижу конверт, выглядывающий из стопки почты. Почерк аккуратный, а по центру — слово «Американец». Почерк аккуратный. Сделав ещё один быстрый глоток, я беру конверт со стойки и поднимаю его вверх. Гейб непонимающе смотрит на меня, когда я прохожу мимо него с письмом и бутылкой виски. Я жду, пока вернусь в свою комнату, чтобы открыть его, внутри лежит один листок плотной бумаги.

Мои искренние соболезнования. Такова цена войны.

Мой пульс неуклонно учащается, когда я смотрю на это письмо. Моя кожа горит. Это была не моя грёбаная война. Тор и Кайла — они были не просто жертвами. Этот высокомерный кусок дерьма, сидит в своём грёбаном русском особняке и курит свои чёртовы сигары, в то время как каждая частичка меня умерла. Он хочет власти, и ему всё равно, кого или что он уничтожает на своём пути. Бумага сминается в моей руке. Он был причиной, по которой меня втянули в это дерьмовое шоу. Он действовал за моей спиной и уговорил Тор продать меня. Я бы не сомневался, что он приложил руку и к похищению Кайлы… Я бросаю скомканный листок бумаги на пол и подхожу к шкафу, распахивая дверцу, прежде чем схватить винтовку с полки, потому что весь этот гнев вот-вот сорвётся на Хорхе.

Я заряжаю винтовку и выхожу из комнаты.

Гейб на кухне, кричит в телефон, и это хорошо, потому что я не хочу спорить с ним из-за этого дерьма. Я вхожу прямо в дверь и направляюсь в гараж рядом с подъездной дорожкой. Я распахиваю дверь и хватаю коробку с гранатами, прежде чем забраться в одну из многочисленных машин, припаркованных там.

Я поставлю грёбаного Хесуса на колени, а потом, блядь, убью его с улыбкой.

Я уже час сижу в этом отвратительном баре на окраине Хуарес-Сити, потягивая виски, но кайф, разливающийся по моему телу прямо сейчас, мало помогает мне расслабиться. Хорхе рядом со мной, он прихлёбывает пиво и лапает женщин. Смеясь, он что-то шепчет на ухо молодой девушке. Она улыбается, когда он убирает волосы с её лица, но её взгляд прикован ко мне. Его рука скользит вниз по её животу. Я наблюдаю, как он незаметно засовывает немного наличных за пояс её обтягивающей юбки. Она улыбается мне, прежде чем оттолкнуться от него, покачивая бёдрами, пересекает комнату и направляется к двери. Он кряхтит, отодвигая свой табурет, и, пошатываясь, поднимается на ноги. Я делаю последний глоток из своего стакана и ставлю его на стойку, прежде чем встать и последовать за ним по коридору в мужской туалет.

Он подходит к писсуару и достаёт свой член. Возможно, он и не имел никакого отношения к похищению Тор и Кайлы, но он — связующее звено, которое я должен разорвать. Это — это цена войны.

Я хватаюсь за рукоять своего ножа и начинаю обходить его сзади, как будто направляюсь к другому писсуару. Я останавливаюсь, и прежде, чем он успевает осознать, что я делаю, я обхватываю его одной рукой за шею и перерезаю горло лезвием. Кровь хлещет из открытого пореза, разбрызгиваясь с каждым бешеным ударом его сердца. Он хватается за шею, и я отпускаю его, наблюдая, как он падает на колени на пол. Раздаётся несколько сдавленных стонов, прежде чем он падает лицом в основание писсуара.

Я засовываю нож за пояс джинсов и выхожу прямо через бар к машине. Я трогаюсь с места и направляюсь по безлюдной пустынной дороге. К счастью для меня, такой вещи, как верность, не существует. За сотню тысяч какой-то дилер из Синалоа дал мне адрес одной из кокаиновых фабрик Хесуса. Он не спрашивал моего имени. Не расспрашивал меня. Я думаю, ему это было не нужно, когда он увидел спортивную сумку, полную наличных.

Один ублюдок убит. Пора отправляться на фабрику.

Когда я выезжаю из Хуареса, на небе ни облачка. Я смотрю, как грязный город исчезает в зеркале заднего вида, и в конце концов шины стучат по неровным тропам пустыни. Проходит всего тридцать минут, прежде чем вдалеке появляется склад, его силуэт расплывается от жары. По периметру выстроилась шеренга чёрных «Хаммеров», и я бросаю взгляд на коробку с гранатами, гадая, сколько их нужно, чтобы взорвать коксохимический завод. Когда я приближаюсь, двое мужчин выходят из-за припаркованного внедорожника, винтовки упираются в бёдра, в то время как группа мужчин несёт коробки в кузов большой буровой установки.

Я отпускаю газ автомобиля, охранники отходят на несколько шагов от своего поста, прикрывая глаза от солнца. Это машина Гейба. И ни в коем случае, чёрт возьми, я не хочу тянуть его вниз за собой, потому что я знаю, что не смогу справиться с этим в одиночку. Мне просто нужно заставить его вмешаться в это дело, и это именно то, что я собираюсь сделать. Я наблюдаю, как один из охранников указывает на меня, прежде чем его рука делает движение к винтовке, но я уже нацелил на него пистолет. И я стреляю.

Первый парень падает как подкошенный, но второй отшатывается всего на несколько шагов. Пули со звоном ударяются о машину. Я выпускаю ещё один патрон и попадаю парню прямо в голову. Кровь брызжет на машину позади него, прежде чем он падает на песок. Я опускаю окно, хватаю гранату и выдёргиваю чеку, прежде чем выбросить её в окно. Я бросаю гранату за гранатой, и они приземляются у внешней стены. Когда последняя граната вылетает в окно, я выжимаю педаль газа до отказа, потому что эти ублюдки могут взорваться в любую секунду.

Бум. Бум. Бум. От кратких взрывов машину сотрясает. Песок и металл взлетают в воздух, и огромный огненный шар взмывает в небо, жар неприятно приближается к моему затылку.

Я наблюдаю в зеркале заднего вида, как в небо поднимается густой столб дыма. Я должен что-то почувствовать; я знаю, что должен. Я только что уничтожил одну из фабрик Хесуса… Я только что убил горстку людей, у которых не было других средств к существованию, кроме как добывать кокаин для картеля. Матери, отцы, дочери... но я абсолютно ничего не чувствую. Трудно испытывать жалость к кому-либо, когда ты потерял всё. И вот я веду машину, бесчувственный, сломленный, способный чувствовать только тогда, когда дело доходит до мести.

Я бросаю взгляд на часы, когда подъезжаю к дому Гейба. Прошло больше часа с тех пор, как я взорвал ту фабрику. Два часа с тех пор, как я перерезал глотку тому недотёпе. Я слышу, как он ругается по-испански, ещё до того, как открываю боковую дверь, ведущую на кухню. Чертовски хорошо. Ты втянут в это дело, Гейб. Часть меня винит его за это дерьмовое шоу, в котором я теперь главный участник. Хотя я знаю, что сам заправил свою чёртову постель (прим. перев. Make your own bed — что посеешь, то и пожнёшь)

В ту секунду, когда захлопывается задняя дверь, его взгляд встречается с моим. Он вешает трубку и свирепо смотрит на меня, его ноздри раздуваются, а лицо покраснело.

— Какого хуя ты делаешь? — он скрежещет зубами, делая шаг ко мне.

Я пожимаю плечами и открываю холодильник, чтобы взять пиво. В ту секунду, когда я закрываю холодильник, рука Гейба оказывается у меня на затылке, и он прижимает меня к нему лицом. Я чувствую хруст, когда у меня ломается нос. Металлический привкус пробегает по задней стенке моего горла, когда кровь приливает к губе. Я не могу удержаться от ухмылки, потому что собираюсь выбить из него всё дерьмо.

Я оборачиваюсь, хрущу шеей, и он делает шаг назад, но я просто делаю шаг ему навстречу.

— Не шути со мной, ese (прим. с исп. — чувак, братан) . — Он тяжело вздыхает, его челюсть напрягается, когда он указывает на меня. — Ты можешь быть моим другом, но влезь в моё дерьмо ещё раз, и я убью тебя.

Я убираю его палец от своего лица и хватаю его за горло, мои пальцы впиваются в его тёплую кожу. Гейб, может, и силён, но он маленький по сравнению со мной. Я с силой прижимаю его к стене, моя хватка становится всё крепче, пока я смотрю на него сверху вниз.