— Понимаешь, о чём, чёрт возьми, я говорю?

— Женщины, эсэ, женщины…

Я открываю дверцу машины и выхожу.

— Тор! — кричу я, но она сразу же возвращается в дом Гейба. Я стремительно поднимаюсь по тротуару, распахиваю входную дверь и захожу в холл. — Тор! — завернув за угол, я нахожу её сидящей за барной стойкой для завтрака с бутылкой бренди перед собой.

— Ты понимаешь, что мы должны уничтожить картель Синалоа? — она свирепо смотрит на меня. — Например, полностью уничтожить всё это…

— Ага, — я улыбаюсь и протягиваю руку. — Ключи.

Она закатывает глаза.

— Вытащи эти придурковатые головы из машины. Тебе нужен план. У тебя нет никакого плана. Я имею в виду, блядь, Гейб вообще хотя бы трезв сейчас?

— У нас есть план, в который ты вмешиваешься, женщина. Не дави на меня, чёрт возьми. — Я делаю шаг к ней, поднимая ладонь вверх и шевеля пальцами. -— Отдай мне эти грёбаные ключи. — И я выгибаю одну бровь.

Тор встаёт со стула и подходит ко мне, стоя так чертовски близко, что я чувствую запах её духов. Её взгляд скользит вниз по моему телу, прежде чем вернуться к моему лицу.

— Из меня получится идеальная приманка, потому что я выгляжу уязвимой. Они сделают то, что всегда делают мужчины, когда дело касается женщины, и недооценят меня. Ты же, наоборот… — она закатывает глаза. — Ты слишком хорошенький, чтобы умирать безо всякой чёртовой причины, Джуд.

— Я, блядь, не умру! — я окидываю её взглядом и замечаю небольшую выпуклость на её левой груди. Без предупреждения я засовываю руку за вырез её рубашки и внутрь лифчика. Она бьёт меня кулаком в живот, и я ворчу, но всё равно хватаю ключи и выдёргиваю их.

— Оставайся, блядь, здесь, — говорю я, тыча пальцем ей в лицо. Клянусь, у нас уже был подобный разговор и раньше.

— Господи Иисусе, — вздыхает она, выбегая из кухни. Я иду за ней через дом и выхожу через парадную дверь. Она подходит прямо к одному из чёрных мотоциклов, припаркованных у подъездной дорожки, и перекидывает через него ногу, выставляя средний палец. Ключи почему-то всегда торчат в грёбаном замке зажигания, поэтому она заводит его, увеличивая обороты шумного двигателя. Мотоцикл рычит и плюётся, заглушая всё остальное.

— Тор! — я стискиваю зубы.

Она поднимает подставку мотоцикла.

— Чёрт. — Я направляюсь к «Хаммеру» и открываю дверцу.

— Какого чёрта она делает, эсэ? — говорит Гейб, широко раскрыв глаза.

— Что, блядь, у Тор получается лучше всего, так это раздражать меня, вечно любящий кусок дерьма. — Я завожу двигатель и выезжаю с подъездной дорожки, повсюду разлетается гравий.

— Я знаю, куда она направляется, но, чёрт возьми, на ёбаном мотоцикле.

— На ней не было шлема, эсэ. — Гейб цокает языком.

Я свирепо смотрю на него, сворачивая на улицу.

— Грёбаный шлем? Ты серьёзно, Гейб?

Гейб пожимает плечами.

— По крайней мере, в этот раз на ней был лифчик…

Я еду по дороге, вне себя от ярости. Эта женщина доведёт меня до грёбаного инфаркта, прежде чем картель сможет меня прикончить.

Я наконец догоняю её, когда мы въезжаем в Хуарес, и она мчится как одержимая.

— Что она делает? — спрашивает Гейб.

Я вижу бар впереди, в правом углу, и снаружи до хрена парней. Я отстраняюсь, наблюдая, что она собирается делать.

— Эсэ, какого чёрта ты делаешь? Тебе лучше подъехать туда. Это бар Синалоа, куда она подъезжает со своей причёской гринго.

Она притормаживает мотоцикл, достаёт пистолет и выпускает несколько пуль в толпу у бара.

— Какого чёрта, Тор… — бормочу я, наблюдая, как она уезжает.

— О, от этого мой член становится чертовски твёрдым, — говорит Гейб.

Она поворачивает и съезжает на боковую улочку. Из бара раздаётся стрельба, и через несколько секунд мужчины на мотоциклах гонятся прямо за ней.

— Чёрт возьми, Тор. — Я выжимаю педаль газа и направляюсь в переулок, который пересекает одну из просёлочных дорог. Я сворачиваю за угол и резко нажимаю на тормоза, с визгом останавливаясь.

— Куда, чёрт возьми, она делась? — я смотрю на улицу, ожидая её, и моё сердце колотится о грёбаные ребра.

По узкому переулку разносятся звуки выстрелов, сопровождаемые урчанием двигателя мотоцикла. Тор вылетает из-за угла здания в переулок. Мотоцикл теряет сцепление с дорогой, когда она разворачивает его. Моя хватка на руле усиливается, и моё сердце на секунду начинает биться учащённо, но ей каким-то образом удаётся восстановить равновесие и завести двигатель. Шины визжат, когда она мчится по переулку прямо на нас, её волосы развеваются золотым пламенем за спиной.

— Она врежется в нас, чёрт, она врежется, — говорит Гейб.

Она втискивает мотоцикл между «Хаммером» и стеной переулка, от шума двигателя у меня звенит в ушах. Как только она проезжает мимо, я выезжаю вперёд и поворачиваю машину так, чтобы она полностью перекрыла улицу. Вибрация от приближающихся мотоциклов проходит через моё сиденье, шум, который они издают, напоминает мне рой разъярённых шершней. Задняя дверь «Хаммера» со щелчком открывается, и Тор запрыгивает внутрь, тяжело дыша.

— Чёрт возьми, эсэ… она повелительница, — произносит Гейб, прежде чем вылезти из открытого окна, поставив одну ногу на выступ. Я слышу лязг, с которым он кладёт автомат на капот машины. Марни целится из пистолета в разбитое окно, и я заряжаю винтовку, прежде чем просунуть ствол в дверь. Армия байков сворачивает в переулок прежде, чем они замечают нас. Один мотоцикл врезается в другой, и мужчины врезаются лицом в бетонную стену, брызги крови разлетаются во все стороны.

— Узрите, шлемы! — кричит Гейб, прежде чем раздаётся грохот стрельбы.

Пули отскакивают от зданий, со звоном ударяются о металл байков. Я нажимаю на курок и наблюдаю, как тело первого парня дёрнулось назад, прежде чем упасть на землю. Несколько человек выстрелили в нас, но мы застали их врасплох, они не были готовы. Всего через несколько секунд воцаряется тишина, из наших орудий валит дым. Около пятнадцати человек из команды Хесуса лежат мёртвыми на грязной земле переулка.

— Esto es una mierda, (прим. Вот отстой) — говорит Гейб, прежде чем выпрыгнуть из машины и подойти к куче тел. Он прижимает пистолет к бедру, достаёт сигарету и закуривает. — Я ненавижу гребани Синалоа, — произносит он, прицеливаясь и стреляя в одного из мужчин.

— Они мертвы, Гейб, — говорю я, и он пожимает плечами.

— Не порти мне веселье, эсэ.

Я сижу, уставившись на резню передо мной. Мы их убили? Конечно, но это было глупо со стороны Тор. Я кладу пистолет на колени, беру сигарету, закуриваю и делаю длинную затяжку, глядя на неё в зеркало заднего вида. Я беру руль в руки и сжимаю его, пытаясь хоть немного избавиться от этого бурлящего, кипящего напряжения, которое пробивается сквозь меня.

— Чёрт возьми, серьёзно, Тор?

Она встречается со мной взглядом в зеркале, выражение её лица ничего не выдаёт.

— Это нужно было сделать, и я это сделала. Они мертвы, так что у нас всё в порядке. Но нам нужно выбираться отсюда. — Её взгляд устремляется в переднюю часть машины, и она стонет, поворачивая голову к лобовому стеклу. — Серьёзно, Джуд? Реально?

Я поворачиваюсь и смотрю, качая головой. Гейб стоит посреди чёртовой улицы с членом в руке и мочится на мёртвого парня.

— Ёбаный в рот… Гейб, — кричу я в окно, — перестань ссать на этот картель и тащи свою задницу в машину.

— Это твой лучший друг, а ты пытаешься сказать мне, что я перехожу границы дозволенного, — говорит Тор.

Я поворачиваюсь и свирепо смотрю на неё, тыча пальцем ей в лицо.

— Ты переходишь границы дозволенного. На каждом грёбаном уровне. — Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить хихиканье Гейба. Он ухмыляется, неторопливо направляясь к машине, его АК за спиной.

Он рывком открывает дверь и забирается внутрь.

— Теперь, когда ты закончил мочиться на мертвецов, мы можем ехать? — спрашивает Тор, и в её голосе слышится раздражение. — Я не хочу проводить время в мексиканской тюрьме.

— Когда тебе нужно идти, ты должна идти. Я уверен, Лупе не возражал, что я помочился ему на лицо.

— И ты удивляешься, почему мы по уши в этом дерьме, Джуд. Нахуй! — кричит Тор, указывая на Гейба. Я трогаюсь с места, шины натыкаются на тела. Гейб и Марни хихикают. Тор продвигается вперёд, пока её лицо не оказывается у моего плеча. — Не едь по трупам на моей машине!

Застонав, я кладу руку ей на лоб и толкаю её обратно на сиденье.

— Женщина… — я выезжаю на главную дорогу. — Я разберусь с тобой позже.

Она фыркает, а Марни хихикает.

— Рад, что вы, две влюблённые птички, снова за своё, — бормочет он.

— Отъебись, старик.