Глава 25

Тор

Джуд вне себя от ярости. Конечно. Я лежу на кровати с закрытыми глазами, слушая, как он расхаживает туда-сюда по комнате.

— Ты хоть понимаешь, насколько это было чертовски глупо? А? А ты? — он останавливает свой неандертальский вальс достаточно надолго, чтобы посмотреть на меня. — Слова, Тор. Я хочу получить грёбаный ответ.

Я вздыхаю и приподнимаюсь на локтях, сдувая прядь волос с лица.

— Да, Джуд. Все эти слова. — Я вздыхаю. — Я жива. Они мертвы. Я почти уверена, что это я должна злиться на тебя прямо сейчас, так что успокой своё дерьмо.

Его глаза широко распахиваются, и я вижу, как подрагивает его челюсть, как вздувается вена на виске.

— Успокой мой… — его челюсти сжимаются так сильно, что он даже не может закончить предложение. Следующее, что я помню, — он бросается на меня, рыча, как животное, прежде чем его пальцы обхватывают моё горло и он прижимает меня к кровати. Его лицо прямо напротив моего, его глаз подёргивается. — Не надо издеваться надо мной.

Свирепо глядя на него, я толкаю его в грудь. Но, конечно, это ничего не даёт.

— Пошёл ты, Джуд. — Его хватка усиливается, и я впиваюсь ногтями в его предплечье с такой силой, что, надеюсь, порву до крови. — Что, чёрт возьми, ты хочешь, чтобы я сделала? Сидела здесь и показывала вам большие пальцы? — я выгибаюсь, пытаясь сбросить его с себя, но он сильнее прижимается ко мне всем телом, скользя между моих бёдер, пока я не поглощаюсь им.

— Я скажу тебе, что я хочу, чтобы ты делала, — его хватка на мне усиливается, и я упиваюсь этим, доминированием, гневом, я позволяю им захлестнуть меня, потому что на каком-то уровне мне это нужно прямо сейчас. — Я хочу, чтобы ты не была такой чертовски безрассудной, как насчёт этого? Чёрт, неужели так трудно просто позволить кому-то другому справиться с чем-то? В кои-то веки, Тор. Это картель. Это грёбаный картель.

— Я прекрасно осведомлена об этом! Не то, чтобы я не провела последние три месяца в этом картеле или что-то в этом роде, — отвечаю я с рычанием. — Ты больше не можешь этого делать, Джуд. Дело не во мне. Мы договорились…

— Я никогда не соглашался, чтобы ты отправлялась на самоубийственную миссию. Грёбаный мотоцикл, Тор. Грёбаный мотоцикл!

— Я не такая… Я не склонна к самоубийству, — отвечаю я, мой голос становится тише. Я крепко зажмуриваю глаза и сглатываю комок в горле. Когда я снова открываю глаза, он пристально смотрит на меня. Жёсткий, злой, отчаявшийся. — Я просто больше не могу позволить себе быть слабой.

Он качает головой.

— Когда ты вообще была чертовски слабой?

Мои пальцы расслабляются, и я нежно обхватываю ими его запястье. Я стала слабой в тот момент, когда передала Кайлу незнакомцу.

— Что может быть большим провалом, чем мать, которая не может защитить своего ребёнка? — спрашиваю я, отворачивая от него лицо, борясь с чувством полной беспомощности.

Он тяжело вздыхает, опуская подбородок на грудь и полностью выпуская меня из своих объятий.

— Некоторые вещи находятся вне нашего контроля. Единственное, чем ты не являешься, так это слабостью. — Он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. — Ты самая лучшая мать, и ты сделала всё, что в человеческих силах. В этом отношении, Тор, ты была сильнее меня.

Я ненавижу, что мы продолжаем кататься на этих американских горках от боли и отчаяния к гневу и мести и обратно. Я ненавижу его боль, и я ненавижу то, что заставила его думать, что он сделал недостаточно. Мой прекрасный мужчина, который всегда был таким несокрушимо сильным. Теперь мы оба ломаемся, и всё, что мы можем сделать, это держаться друг за друга. Я обхватываю его подбородок, поглаживая большим пальцем щетину на его лице. Я обвиваю рукой его шею сзади, притягиваю его вниз, пока его щека не прижимается к моей груди. Он тяжело вздыхает и обнимает меня, пока я провожу пальцами по его волосам.

— Мне жаль, — говорю я. Да, всё, что мы можем сделать, это держаться и надеяться, что сможем оставаться целыми достаточно долго, чтобы закончить это дело.

Он поднимает лицо, его глаза встречаются с моими, прежде чем он целует меня. Сначала мягко, потом жёстко, отчаянно неуверенно, а потом так уверенно, словно приливная волна эмоций накатывает и отливает. Я позволяю ему вливаться в меня до тех пор, пока наша боль, наша любовь, наша потеря — всё это не станет единым целым. Он переворачивается, затягивая меня на себя, пока я не оказываюсь верхом на его теле. Его руки обхватывают моё лицо, и он почти благоговейно гладит моё горло. Правда в том, что всё, что у нас есть, — это оно, прямо здесь, прямо сейчас. На пути, по которому мы идём, мы не знаем, сколько у нас времени. Мы можем умереть завтра, и мне нужно, чтобы он знал, что я люблю его, что он подарил мне жизнь, такую необыкновенную, такую полную любви, что она была слишком идеальной, чтобы длиться вечно. И, несмотря на всё это, я бы никогда не изменила своей любви к нему. Я не смогла бы. Несмотря на то, что разлука с Кайлой съедает меня заживо, я не хочу тратить ни секунды, которая у нас осталась, на борьбу с ним. Он просто нужен мне во всех смыслах этого слова.

Я сажусь и тяну за край рубашки, которая на мне надета, стягивая её через голову. Его глаза обводят моё тело, когда он скользит ладонями вверх по моему животу, останавливаясь на шраме под моей правой грудью. Его брови хмурятся, когда он смотрит на него.

— Я думал, что потерял тебя, — шепчет он, проводя пальцем по шраму. — И эта — мысль о том, что мне придётся искать способ жить без тебя — уничтожила меня.

Я беру его руку и подношу к своему лицу, покрывая поцелуями его покрытые шрамами костяшки пальцев, мозолистые ладони.

— Я прямо здесь.

Он садится и хватает меня за лицо, крепко целуя. Я целую его в ответ, тянусь к его рубашке и стаскиваю её с него. Я просто хочу почувствовать его. Когда всё вокруг нас летит к чертям, а часы постоянно тикают у меня в ушах, я просто хочу любить его и чувствовать его любовь в ответ. Это всё, за что мне нужно держаться, единственное, что я ещё могу предложить ему.

Тёплая кожа его груди прижимается ко мне, и я вздрагиваю. Это единственная вещь в моём мире, которая когда-либо была правильной. Он. Мы. Это. Я обвиваю руками его шею, а Джуд сжимает мои бёдра, его пальцы впиваются в мою плоть, властные и собственнические. Его рука скользит у меня между ног, задевая нижнее бельё. Его тёплые губы медленно целуют меня в шею, и я отчаянно втягиваю воздух в лёгкие. Он заставляет меня гореть для него одним лишь легчайшим прикосновением, пока всё моё тело не начинает чувствовать, что вот-вот взорвётся.

— Я люблю тебя, Тор, — говорит он, его глаза прикованы к моим, когда он отодвигает моё нижнее белье в сторону и скользит двумя пальцами внутрь меня.

Я задыхаюсь, всё моё тело одновременно напрягается и расслабляется от этого вторжения. Мои ногти впиваются Джуду в спину, и он с шипением выдыхает. Он прижимается к моим ногам, проникая пальцами глубоко внутрь меня. Я откидываю голову назад, с моих губ срывается протяжный стон. Никто не может заставить меня чувствовать так, как Джуд. Он играет на мне идеально, как мастер-пианист, оттачивая каждую ноту.

Через несколько секунд я распадаюсь на части, умоляя его о большем. Я просто хочу этого, почувствовать всё, испытать его на себе, пока я ещё могу. Когда у тебя есть время взаймы, всё кажется более ценным. Я тянусь к его поясу, расстёгивая его. Я расстёгиваю пуговицу на его джинсах и спускаю их вниз по его бёдрам. В тот момент, когда мои пальцы обхватывают его член, его подбородок опускается на грудь с глубоким стоном.

— Я хочу тебя, Джуд. Всегда.

Его пальцы обхватывают моё горло, и моё сердце бьётся сильнее, заставляя кровь нестись по венам, этот прилив адреналина ударяет по моим барабанным перепонкам прекрасным крещендо. Я чувствую, как головка его члена прижимается ко мне, а затем он одним толчком проникает внутрь. Моё дыхание прерывается, и он рычит мне в губы. Его лоб прижимается к моему, а пальцы сжимаются вокруг моего горла, когда он входит в меня. Боже, он ощущается так хорошо, так идеально. Я обнимаю его, пытаясь притянуть ближе. Мне нужно прикоснуться к нему, почувствовать его как можно больше.

Он трахает меня глубоко и медленно, его пальцы впиваются в мою шею с каждым толчком. Это та тонкая грань между любовью и ненавистью, нуждой и отчаянием. Мы оба так далеки от тех людей, которыми были когда-то, и всё же ничего не изменилось, потому что это всегда будет у нас. Мы всегда будем чувствовать эту жгучую страсть, ненасытную потребность соединиться друг с другом. Я обхватываю рукой его затылок, вдыхая его запах. Его губы касаются моих, и я царапаю зубами его нижнюю губу, вызывая у него рычание.

Его хватка на моём горле сжимается так сильно, что перед глазами всё расплывается, а голова кружится, удовольствие сковывает моё тело, и я стону ему в рот. Долгий стон срывается с его губ, и он напрягается, прежде чем рухнуть на меня сверху. Он отпускает меня, и я делаю глубокий вдох, позволяя кислороду наполнить мои лёгкие. Тяжёлое, скользкое от пота тело Джуда прижимается ко мне, его учащённое дыхание обдаёт мою шею.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я сквозь прерывистое дыхание.