Глава 12

Тор

Я сижу за барной стойкой на кухне и потягиваю кофе, когда слышу шаги позади себя. Я поворачиваюсь на своём табурете, на моём лице улыбка, но она исчезает, когда я вижу, что это не Хесус. Мне не нравятся Хесус и его люди, но мне не нужно притворяться перед ними. Я понимаю, что это тот же самый парень, который работает на Ронана. Он снова протягивает мне телефон, и я неуверенно смотрю на него. Мой взгляд обводит огромную кухню, но мы одни. Я хватаю телефон и прикладываю его к уху.

— Серьёзно? Твой парень подвергает меня опасности, — огрызаюсь я.

— Ах, милая Виктория. Тебе ничего не угрожает, — растягивает слова Ронан.

— Чего ты хочешь?

— Я проверяю твои успехи.

— Я сделаю это по-своему или не сделаю вообще. Если только ты не собираешься тащить свою задницу в пустыню и сделать это сам…

— Осторожнее, Виктория. Вспомни, почему ты это делаешь. Для твоей дочери.

— Нет, — я перевожу дыхание, — я делаю это, потому что ты угрожаешь ей.

Он издаёт тихий смешок.

— Я не представляю угрозы для твоего ребёнка. Хесус, однако…

— Итак, если я не сделаю то, что ты хочешь…

Он стонет.

— Не дави на меня, Виктория. Убей мексиканца, освободи себя и своего ребёнка и выиграй войну. Всё просто.

— Это не моя война! — моё давление повышается, обдавая меня головокружительным жаром.

Он смеётся.

— Это стало твоей войной в ту секунду, когда ты согласилась отправиться к Хесусу.

— Нет... — линия обрывается. Он просто повесил трубку. Боже, я ненавижу русских.

Я швыряю телефон обратно его парню и встаю, прихватив с собой свой кофе. Подхожу к французским дверям и выхожу на заднюю веранду. Солнце только начинает пробиваться сквозь утреннюю прохладу. Снаружи всё спокойно; город внизу находится в затишье между штормами в промежуток перед началом дня и после ночного хаоса. Я сжимаю чашку с кофе обеими руками и позволяю своим мыслям вернуться к Кайле и Джуду. Интересно, что они сейчас делают?

Я подпрыгиваю, когда чьи-то руки опускаются мне на талию. Хесус смеётся, его дыхание обдаёт мою шею сбоку, когда он это делает.

— Ты сегодня какая-то нервная.

— Ты застал меня врасплох, — отвечаю я, поворачиваясь к нему лицом. Он забирает у меня кофе и подносит его к губам, чтобы сделать глоток.

— Одевайся, — говорит он. — Мы уезжаем.

— Куда мы направляемся?

— Я сказал тебе прошлой ночью, если хочешь, чтобы я доверял тебе — надень корону.

Хесус выходит из машины и протягивает мне руку. Я беру её, и он помогает мне выйти из машины. Мы находимся посреди пустыни, и перед нами сарай из рифлёного железа, окружённый несколькими огороженными загонами, где в пыли бродит крупный рогатый скот. Это похоже на скотоводческое ранчо, но, конечно же, это не так. Хесус обнимает меня за талию и ведёт к сараю. Его люди идут впереди нас с винтовками в руках.

— Где мы находимся?

Потребовались часы, чтобы добраться сюда, и я не вижу другого здания ни в одном направлении.

— Всего лишь короткая остановка, чикита.

Хесус ничего не говорит, просто заходит в сарай через открытую боковую дверь. Нас встречает запах коровьего дерьма, сена и затхлого воздуха. Мужчина выходит из закрытого загона, его соломенная шляпа сдвинута набок. Он приветствует Хесуса по-испански, и они заводят разговор. Я оглядываю обшарпанный сарай с несколькими загонами для телят. С какой стати Хесусу иметь какие-то дела на ранчо?

Хесус машет рукой одному из парней, и тот делает шаг вперёд, роняя спортивную сумку на земляной пол сарая. Он расстёгивает молнию и отступает назад, чтобы показать пачки долларовых купюр, перевязанных и упакованных в пакет.

Я снова смотрю на мужчину, затем на Хесуса. Мужчина делает шаг вперёд, задирая свои грязные джинсы, прежде чем протянуть руку Хесусу. Они пожимают друг другу руки, а потом мы уходим.

— Я должна знать, что только что произошло? — спрашиваю я, пока Хесус придерживает для меня заднюю дверь.

Он ухмыляется, садясь в машину вслед за мной и захлопывая дверцу.

— Я только что купил это ранчо.

— Э-э, зачем?

Он смотрит на меня, улыбаясь.

— Я деловой человек. Я пользуюсь возможностями, когда они возникают.

Я чувствую, что здесь чего-то не хватает, потому что зачем боссу картеля покупать ранчо? На разведении крупного рогатого скота точно нельзя заработать миллионы.

— Зачем брать меня с собой, если ты просто собираешься говорить загадками?

Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Я не полностью доверяю тебе. И я привёл тебя не за этим.

Он ничего не говорит, пока мы едем обратно в Хуарес. Я смотрю, как за окном проплывает пустыня, бесплодная пустошь небытия. Добравшись до окраины Хуареса, мы останавливаемся у небольшого продуктового магазина. Все выходят из машины, и я держусь поближе к Хесусу, когда мы заходим внутрь. Звенит колокольчик над дверью, и тёплый воздух кондиционера обдувает мою обнажённую кожу.

Мужчина выходит из-за расшитой бисером занавески в задней части магазина с широкой улыбкой на лице, но она исчезает в ту секунду, когда он видит людей Хесуса. Я вижу страх в его глазах, движение его горла, когда он сглатывает, и маленький шажок назад, который он делает на автомате. Он выглядит как любой обычный мужчина средних лет, одетый в униформу магазина.

— Мистер Лопес, — говорит он, изображая улыбку.

Хесус безмолвно делает шаг вперёд. Его люди, кажется, о чём-то задумались, беря напитки с полок и открывая их.

— Виктория, это Сэмюэль. Он управляет этим прекрасным заведением. — Взгляд мужчины устремляется на меня, и он качает головой. — Он работает на меня.

— Si, si. Я работаю, — говорит Сэмюэль. Хесус поворачивается, чтобы посмотреть на меня, склонив голову набок. — Он также работает на Габриэля Эстраду. — Я сохраняю невозмутимое выражение лица под его пристальным взглядом.

Мужчина начинает что-то бормотать по-испански, умоляя. Он, пошатываясь, направляется к Хесусу, но Хесус просто кладёт руку мужчине на плечо, заставляя его опуститься на колени. Как только он это делает, мужчина начинает плакать, умоляя в неистовом потоке слов.

Хесус сокращает расстояние между нами, беря меня за подбородок большим и указательным пальцами.

— Этот человек — предатель картеля Синалоа. — Он отступает назад и берёт меня за руку, вкладывая пистолет в мою ладонь. — Докажи свою преданность, чикита. Убей его.

Моё сердце бешено колотится в груди, а дыхание становится коротким и прерывистым. Я и раньше стреляла в людей, но я всегда убивала, чтобы защитить себя и свою семью. Этот человек ничего мне не сделал. На самом деле, он помог Габриэлю, а это значит, что он, вероятно, в некотором роде помог Джуду.

Я на секунду закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Я и раньше убивала, чтобы защитить Кайлу, и разве сейчас что-то изменилось? Интересно, есть ли у него семья, такой же ребёнок, как моя Кайла? Что бы он сделал, чтобы защитить своего ребёнка? Или, возможно, я ошибаюсь. Любой человек, желающий обмануть два картеля, вряд ли может иметь в виду чьи-либо интересы, кроме своих собственных, и даже его собственные интересы на данный момент сомнительны.

Мой желудок неприятно сжимается, а пистолет кажется свинцовой тяжестью в моей руке. Я смотрю на Сэмюэля, и его глаза встречаются с моими.

— Пожалуйста.

Мой пульс колотится о барабанные перепонки, а зрение сужается. Я не хочу этого делать.

— Он предатель Синалоа, чикита. — Хесус убирает волосы с моей шеи. — Если ты верна мне, это должно быть легко для тебя. Если же нет… — если я не верна ему, тогда я такая же, как Сэмюэль, одноразовая. И если я умру, то Кайле некому будет сражаться за неё.

Я глубоко вздыхаю и поднимаю пистолет перед собой. Моя рука дрожит, когда я смотрю поверх ствола на Сэмюэля. Он умоляет, молится, кому именно, я не знаю. Всё отодвигается на задний план, пока не остаёмся только я, он и пистолет. Моё хриплое дыхание отдаётся эхом вокруг меня, моё сердце учащённо бьётся. Я прицеливаюсь, направляя пистолет прямо ему между глаз, мой палец нажимает на спусковой крючок, и я чувствую эту власть над жизнью и смертью. Это больше не выживание, это не самооборона, это просто хладнокровное убийство. Ещё одна вещь, которую я бы сделала для своей малышки. Я делаю вдох, в последний раз смотрю Сэмюэлю в глаза, а затем закрываю глаза и нажимаю на курок. БАХ. Пистолет взрывается в моей руке, и воздух наполняется запахом пороха. Раздаётся приглушенный звук падения Сэмюэля на пол, и когда я открываю глаза, он распростёрт лицом вниз, вокруг его головы растекается лужа крови.

Хесус нежно гладит меня по плечу и наклоняется к моему уху.

— Такая безжалостная, — шепчет он мне в шею, прежде чем схватить меня за руку, забрать пистолет и вывести из маленького магазинчика. Придерживая заднюю дверь машины открытой, он помогает мне забраться внутрь и садится сам, прежде чем водитель отъезжает. Тишина окутывает машину, пока мы въезжаем в Хуарес.

Я не чувствую никакой вины, хотя знаю, что должна бы, но я пришла к выводу, что нам, людям, нравится думать, что мы бескорыстны. Нам нравится думать, что в данный момент мы поступим правильно — спасём невиновного человека. Правда в том, что мы не более чем животные, ведомые низменными инстинктами и простой первобытной потребностью выжить. Мы можем быть самоотверженными ради тех, кого любим, но просто потому, что не сможем справиться с болью их потери, но это само по себе эгоистично. Мы всегда будем выбирать себя, и когда вы понимаете это… когда вы понимаете, что убийство другого человека — это не более, чем человеческое преступление, у вас пропадает чувство вины.

Но одного отсутствия вины иногда достаточно, чтобы заставить вас почувствовать, что вы потеряли свою человечность.

Три недели спустя

Я сижу на пассажирском сиденье пуленепробиваемого «Хаммера», когда Майкл, правая рука Хесуса, подъезжает к воротам виллы. Ворота распахиваются, и свет фар скользит по фасаду дома, освещая фигуру Хесуса, стоящего перед ним. Двигатель глохнет, и свита людей, которых Хесус отправил со мной, выходит из машины. Он обходит машину спереди и открывает пассажирскую дверь, улыбаясь, обнимает меня за талию и помогает спуститься на землю.