Глава 11

Джуд

Я сижу на краю кровати, уставившись в стену. Просто пялюсь на эту чёртову стену.

Она ушла. Я спас её, а она убежала. И это просто чертовски сильно бьёт по моему сердцу. Я просто позволил единственному, что у меня осталось, уйти. Пока я сижу и думаю об этом, моё сердце колотится всё сильнее и сильнее. Я заламываю руки, пытаясь урезонить сам себя. Она винит меня. Чёрт, я виню себя. Вздыхая, я провожу руками по лицу, прежде чем лечь обратно на кровать. Я устал, но знаю, что не смогу уснуть. Никакого покоя.

Моя дочь мертва, а моя Тор — я любила тебя — ушла.

Разум — хитрая ёбаная штука. Он творит с человеком то, чего не может никто другой. Это, по сути, злейший враг человека. Что-то, от чего ты не можешь убежать, и мой разум имеет меня прямо сейчас. В нём постоянно прокручиваются воспоминания о ней, о нас, о нашей семье. Он продолжает говорить мне, какой я кусок дерьма из-за того, что всегда любил Тор. Из-за того, что не позволил ей и Кайле жить настолько нормальной жизнью, насколько это возможно. Мне не следовало приходить за ней после того, как я вышел из тюрьмы. Мне не следовало этого делать. Я думаю о Кайле, и как бы я ни старался этого не делать, я не могу не представлять себе, как она могла умереть. Одна. Плачущая из-за меня. Напуганная. И я подвёл её.

Я подвёл нас всех.

Небо за окном спальни меняется с чёрного на светло-голубое, предвещающее рассвет, когда у меня в кармане вибрирует телефон. Я сажусь, достаю из кармана телефон и, не глядя на номер, отвечаю на звонок.

— Да?

— Я скажу тебе один раз, букмекер, — рычит на линии сильный испанский акцент. — Оставь мою женщину в покое. — И линия обрывается.

Мои пальцы сжимают телефон, пульс стучит в висках. Моя грудь вздымается неровными волнами, когда я пытаюсь контролировать абсо-грёбанную-лютно ярость, бурлящую во мне, и швыряю телефон в стену. Как бы сильно я ни хотел бороться, Тор отказалась от меня, и теперь пришло время мне отказаться от неё.

Уже позднее утро, а я ничего не сделал, только лежал в постели спиной к двери. Я слышу, как машина подъезжает к конспиративной квартире. Я слышу, как Гейб чертыхается, проходя мимо окна спальни по пути к входной двери. Замок щёлкает, но я не двигаюсь.

— Ты не мог просто подождать, не так ли, эсэ? — кричит он, когда дверь захлопывается. — ¡Eres un bastardo! (прим. Ты, ублюдок!) — его ботинки стучат по полу. Я не двигаюсь. — Где ты, эсэ? Я клянусь… — я слышу, как его шаги останавливаются за дверью. Наступает минута молчания.

— Где... где она?

— Она вернулась к Хесусу. — Я ожидаю, что гнев затопит моё тело в любой момент, но вместо этого только эта пустота, заполняющая меня с каждой секундой. Гейб не произносит ни слова, но я слышу, как он входит в комнату и обходит кровать.

— О, чёрт. Это полный пиздец, — произносит он и прислоняется к стене рядом с окном. Некоторое время мы сидим в тишине, прежде чем Гейб прочищает горло. — Прости, что я запер тебя.

Я ворчу.

— Я просто хотел всё распланировать, эсэ. Уберечь тебя от смерти и всё такое, я…

— Всё в порядке, Гейб. Ты сделал то, что, по твоему мнению, должен был сделать. Как ты и сказал, в этом бизнесе нельзя думать своим грёбаным сердцем.

— Нет, — вздыхает он. — Нельзя.

Интересно, как он справляется с тем, что Камилла находится во власти таких мужчин, как Ронан и Хесус. Как он оставался в стороне, зная, что она была там, и не могла уйти, а потом я понял, что для них это просто образ жизни. То, как я рос, было ненормальным, это уж точно, но это и близко не идёт в сравнение с тем, что он вырос в картеле. Я думаю, у каждого своя норма…

— Ты собираешься забрать её обратно? — спрашивает он.

— Нет. — Я бросаю на него взгляд, и он кивает.

— Тогда что ты собираешься делать?

— Я не знаю, Гейб. Я, к чёртовой матери, без понятия. — Я медленно сажусь и почёсываю рукой затылок. Честно говоря, я чувствую, что внутри меня всё разваливается на части, но я не могу позволить этому повлиять на меня. В конце концов, в этом нет никакого смысла, не так ли? Не сейчас. — Выпить? — говорю я.

Гейб кивает, поднимаясь на ноги.

— Выпивка — это всегда выход, эсэ. Всегда.