– Удачи, мужик, – желаю ее мужу, покидая кабинет.

В коридоре на двух стульях у стены сидят Рэймонд и, судя по пропитанной кровью тряпке у носа, рыжеволосый Джереми.

– Хорошо выглядишь, – поддеваю Кэррота Топа . Потом обращаюсь к Рэймонду: – Пойдем.

Рэймонд с ужасом взирает на все еще бушующую женщину, которая свисает с моего плеча.

– Что случилось с тетей Челси?

– О… – Пытаюсь сгладить ситуацию, пока идем по коридору. – Она немного не в себе.

Когда выходим на парковку, Челси уже немного поутихла и перестает вырываться.

– Отпусти меня, Джейк! Немедленно.

Ставлю свою ношу на ноги.

Челси тут же пытается меня обойти и вернуться в здание школы.

Встаю у нее на пути.

– Во–первых, я и так уже потратил кучу времени, не давая попасть членам вашей семьи в тюрьму, и при том бесплатно.

Челси шествует вперед, не обращая на меня внимания. Снова преграждаю ей дорогу.

– А во–вторых, социальной службе совсем не понравится, если ты изобьешь мать одноклассника своего племянника в стенах школы.

Этот аргумент действует. Челси поднимает на меня взгляд, пылающий яростью и… болью.

– Эта женщина – просто бессердечная сучка!

Придвигаюсь ближе и шепчу:

– Полностью согласен. Но с этим уже ничего не поделаешь. – Глажу ее по плечу. – Согласна?

Дыхание Челси выравнивается. Теперь она больше похожа на вменяемую версию самой себя.

– Да, я уже успокоилась.

Поворачивается и идет к своей машине, где уже ждет Рэймонд. Тычет в него пальцем:

– Ты должен был мне рассказать, Рэймонд!

– Я просто не хотел все усложнять, – отвечает тот.

– Я люблю тебя! Моя обязанность – защищать тебя, но я не могу, если ты молчишь о том, что кто-то тебя обижает!

– Я рассказал Джейку, – кричит Рэймонд, показывая на меня. – И он мне помог. Теперь все будет хорошо.

Челси пронзает меня взглядом. Сердитым. И я отчетливо понимаю, что у меня все хорошо не будет.

Она делает глубокий вдох.

– Ладно. Надо заехать за остальными. Поговорим дома.

При подходе к дому Челси сурово молчит. Отправляется к соседям забрать детей и благодарит, что присмотрели за пострелятами. Когда те разбегаются по дому, Челси хмуро командует:

– Джейк, надо поговорить. Пойдем на кухню.

Как только за нами закрывается дверь, сразу нападает:

– Как ты мог скрыть от меня происходящее с Рэймондом?

Я действительно не понимаю, почему для нее это так важно.

– Потому что он просил не говорить.

Челси взмахивает руками.

– Два дня назад Розалин попросила покрасить ей волосы в три разных цвета! Мы не всегда должны делать то, о чем они просят! Я думала, что могу положиться на тебя. Мы должны быть одной командой, Джейк!

Не знаю, что подействовало больше, повышенный тон Челси или моя изменившаяся до неузнаваемости жизнь, но я начинаю заводиться.

– В смысле?

– Что ты имеешь в виду под «в смысле»? Я говорю о том, что мы с тобой против них! Они и так в большинстве. Ты должен быть на моей стороне!

Смотрит мне в лицо. Прекрасные глаза затуманиваются.

Неопределенностью. Сомнениями.

– Ведь так?

Чувство ответственности за них всех душит меня, словно удавка. Долг и прицеп с мелкими – все то, с чем я поклялся никогда не связываться. И она сейчас что-то мне еще выговаривает? Что еще, черт побери, от меня надо? Боже, неужели мало того, что я думаю о ней – о них всех! – постоянно? Что я все забросил ради нее? На работу прихожу поздно, ухожу как по команде рано, только чтобы поскорее их увидеть.

Ради всего святого, это… это… чертовски страшно!

Тыкаю себя в грудь. Слова резко и жестоко срываются с губ.

– Единственный, на чьей я стороне, – это я сам. – Провожу рукой по лицу. – Не пойми меня превратно: с тобой хорошо проводить время и дети замечательные, но я не записывался в чертовы мамочки. Это не моя жизнь. У меня другие цели и планы, которые не имеют никакого отношения к живущим в этом доме.

Высказавшись, тяжело дышу.

Челси же… молчит. Несколько секунд не двигается, а затем, даже не взглянув на меня, произносит шепотом:

– Прости. Спасибо, что объяснил.

Резко отворачивается и начинает вынимать овощи из холодильника. В гнетущей тишине осмысливаю собственные слова, и как жестко они прозвучали.

Делаю к ней шаг.

– Челси, послушай, я…

– Эй, Джейк, сыграем в приставку? – предлагает Рори, влетая на кухню.

Наконец Челси поднимает голову, и я вижу ее глаза. Наполненные болью и обидой. Жуткая тяжесть давит мне грудь.

– Джейк не может сейчас с тобой поиграть. Ему пора возвращаться на свою половину поля.

Рори хмурится.

– Как я должен это понимать?

Хоть Челси говорит с племянником, но обращается ко мне.

– Рори, иди пока в другую комнату, – не сводя глаз с Челси, прошу мальчишку.

Чудо, но Рори подчиняется. Как только пацан уходит, срываюсь.

– Ты серьезно? Хочешь втянуть детей в это дерьмо? Использовать их против меня? – Тыкаю в нее пальцем: – Это не честно!

Челси, сверкая глазами, атакует в ответ.

– Я никогда не поставлю их между нами. Да только для этого в первую очередь должны быть «мы», но, по твоим словам, «нас» нет! Мое нежелание, чтобы ты сейчас приближался к Рори, не имеет никакого отношения к этому разговору и самое прямое к тому, что ты ведешь себя как сволочь!

Из соседней комнаты слышится голос Розалин.

– Оооо… тетя Челси назвала Джейка словом на букву С!

Рори уточняет:

– Скотина?

– Нет.

– Свинья?

– Нет.

– Сукин сын?

– А что такое сукин сын?

– Рори! – восклицаем одновременно с Челси.

Испепеляем друг друга взглядами, никто не уступает.

– Наверное, мне лучше уйти.

Это не вопрос, но она все равно отвечает:

– Так будет лучше всего.

Я ведь начал первым, поэтому нет никаких долбанных причин чувствовать себя потерянным от ее слов. Пустым. Но я чувствую.

Не говоря ни слова, разворачиваюсь и ухожу.