– Удачи, мужик, – желаю ее мужу, покидая кабинет.
В коридоре на двух стульях у стены сидят Рэймонд и, судя по пропитанной кровью тряпке у носа, рыжеволосый Джереми.
– Хорошо выглядишь, – поддеваю Кэррота Топа . Потом обращаюсь к Рэймонду: – Пойдем.
Рэймонд с ужасом взирает на все еще бушующую женщину, которая свисает с моего плеча.
– Что случилось с тетей Челси?
– О… – Пытаюсь сгладить ситуацию, пока идем по коридору. – Она немного не в себе.
Когда выходим на парковку, Челси уже немного поутихла и перестает вырываться.
– Отпусти меня, Джейк! Немедленно.
Ставлю свою ношу на ноги.
Челси тут же пытается меня обойти и вернуться в здание школы.
Встаю у нее на пути.
– Во–первых, я и так уже потратил кучу времени, не давая попасть членам вашей семьи в тюрьму, и при том бесплатно.
Челси шествует вперед, не обращая на меня внимания. Снова преграждаю ей дорогу.
– А во–вторых, социальной службе совсем не понравится, если ты изобьешь мать одноклассника своего племянника в стенах школы.
Этот аргумент действует. Челси поднимает на меня взгляд, пылающий яростью и… болью.
– Эта женщина – просто бессердечная сучка!
Придвигаюсь ближе и шепчу:
– Полностью согласен. Но с этим уже ничего не поделаешь. – Глажу ее по плечу. – Согласна?
Дыхание Челси выравнивается. Теперь она больше похожа на вменяемую версию самой себя.
– Да, я уже успокоилась.
Поворачивается и идет к своей машине, где уже ждет Рэймонд. Тычет в него пальцем:
– Ты должен был мне рассказать, Рэймонд!
– Я просто не хотел все усложнять, – отвечает тот.
– Я люблю тебя! Моя обязанность – защищать тебя, но я не могу, если ты молчишь о том, что кто-то тебя обижает!
– Я рассказал Джейку, – кричит Рэймонд, показывая на меня. – И он мне помог. Теперь все будет хорошо.
Челси пронзает меня взглядом. Сердитым. И я отчетливо понимаю, что у меня все хорошо не будет.
Она делает глубокий вдох.
– Ладно. Надо заехать за остальными. Поговорим дома.
При подходе к дому Челси сурово молчит. Отправляется к соседям забрать детей и благодарит, что присмотрели за пострелятами. Когда те разбегаются по дому, Челси хмуро командует:
– Джейк, надо поговорить. Пойдем на кухню.
Как только за нами закрывается дверь, сразу нападает:
– Как ты мог скрыть от меня происходящее с Рэймондом?
Я действительно не понимаю, почему для нее это так важно.
– Потому что он просил не говорить.
Челси взмахивает руками.
– Два дня назад Розалин попросила покрасить ей волосы в три разных цвета! Мы не всегда должны делать то, о чем они просят! Я думала, что могу положиться на тебя. Мы должны быть одной командой, Джейк!
Не знаю, что подействовало больше, повышенный тон Челси или моя изменившаяся до неузнаваемости жизнь, но я начинаю заводиться.
– В смысле?
– Что ты имеешь в виду под «в смысле»? Я говорю о том, что мы с тобой против них! Они и так в большинстве. Ты должен быть на моей стороне!
Смотрит мне в лицо. Прекрасные глаза затуманиваются.
Неопределенностью. Сомнениями.
– Ведь так?
Чувство ответственности за них всех душит меня, словно удавка. Долг и прицеп с мелкими – все то, с чем я поклялся никогда не связываться. И она сейчас что-то мне еще выговаривает? Что еще, черт побери, от меня надо? Боже, неужели мало того, что я думаю о ней – о них всех! – постоянно? Что я все забросил ради нее? На работу прихожу поздно, ухожу как по команде рано, только чтобы поскорее их увидеть.
Ради всего святого, это… это… чертовски страшно!
Тыкаю себя в грудь. Слова резко и жестоко срываются с губ.
– Единственный, на чьей я стороне, – это я сам. – Провожу рукой по лицу. – Не пойми меня превратно: с тобой хорошо проводить время и дети замечательные, но я не записывался в чертовы мамочки. Это не моя жизнь. У меня другие цели и планы, которые не имеют никакого отношения к живущим в этом доме.
Высказавшись, тяжело дышу.
Челси же… молчит. Несколько секунд не двигается, а затем, даже не взглянув на меня, произносит шепотом:
– Прости. Спасибо, что объяснил.
Резко отворачивается и начинает вынимать овощи из холодильника. В гнетущей тишине осмысливаю собственные слова, и как жестко они прозвучали.
Делаю к ней шаг.
– Челси, послушай, я…
– Эй, Джейк, сыграем в приставку? – предлагает Рори, влетая на кухню.
Наконец Челси поднимает голову, и я вижу ее глаза. Наполненные болью и обидой. Жуткая тяжесть давит мне грудь.
– Джейк не может сейчас с тобой поиграть. Ему пора возвращаться на свою половину поля.
Рори хмурится.
– Как я должен это понимать?
Хоть Челси говорит с племянником, но обращается ко мне.
– Рори, иди пока в другую комнату, – не сводя глаз с Челси, прошу мальчишку.
Чудо, но Рори подчиняется. Как только пацан уходит, срываюсь.
– Ты серьезно? Хочешь втянуть детей в это дерьмо? Использовать их против меня? – Тыкаю в нее пальцем: – Это не честно!
Челси, сверкая глазами, атакует в ответ.
– Я никогда не поставлю их между нами. Да только для этого в первую очередь должны быть «мы», но, по твоим словам, «нас» нет! Мое нежелание, чтобы ты сейчас приближался к Рори, не имеет никакого отношения к этому разговору и самое прямое к тому, что ты ведешь себя как сволочь!
Из соседней комнаты слышится голос Розалин.
– Оооо… тетя Челси назвала Джейка словом на букву С!
Рори уточняет:
– Скотина?
– Нет.
– Свинья?
– Нет.
– Сукин сын?
– А что такое сукин сын?
– Рори! – восклицаем одновременно с Челси.
Испепеляем друг друга взглядами, никто не уступает.
– Наверное, мне лучше уйти.
Это не вопрос, но она все равно отвечает:
– Так будет лучше всего.
Я ведь начал первым, поэтому нет никаких долбанных причин чувствовать себя потерянным от ее слов. Пустым. Но я чувствую.
Не говоря ни слова, разворачиваюсь и ухожу.