Ровно в пять утра открываю глаза, хотя сомкнул их всего два часа назад. Любуюсь огненным золотом волос Челси, все еще закрывающим мое лицо; теплое тело по-прежнему в кольце моих рук. Осторожно высвобождаюсь и встаю, не потревожив ее сон. Как всегда, иду в ванную облегчиться и почистить зубы. Потягиваюсь, разминаю шею, испытывая легкое напряжение.

Стараюсь не смотреть на себя в зеркало, пока плескаю в лицо холодную воду и приглаживаю непокорные черные волосы. Тихо крадусь в гардеробную взять футболку и спортивные штаны, лишь мельком взглянув на ангельские черты спящей Челси. Пройдя на кухню, включаю маленький телевизор и делаю звук потише, пока варится кофе. Налив кружку, выхожу на балкон и смотрю, как гаснут уличные фонари, а розоватое небо становится голубым.

Заставляю себя дышать. Медленно и ровно. Вдох, выдох. Внутри расползается какое-то тревожное, едкое чувство – убеждаю себя не обращать на него внимания.

Возвращаюсь на кухню, а там, прислонившись к стене и щурясь, стоит Челси. Выглядит восхитительно в моей серой рубашке, достающей почти до колен.

− Ты определённо не относишься к тому типу парней, которые любят поспать подольше, как только подворачивается возможность, да? – спрашивает, зевая.

− Хм, типа того, − качаю головой. Лицо мое остается невозмутимым. Потом начинаю говорить, но слова отдают горечью. Кажутся неправильными.

− Я иду на пробежку. Вот кофе и…

− Кофе? – прерывает Челси. – Ни в коем случае, я иду спать. – Подойдя ближе, проводит ладонью по моему животу. – Но… если понадобится компания в душе после пробежки… обязательно проснусь.

Приподнявшись на цыпочки, быстро меня чмокает. А я представляю ее в душе: вся мокрая, великолепная грудь в мыльной пене. Классная идея.

Она поворачивается и идет в спальню. Но мой голос ее останавливает.

− Челси…

Потому что прямота всегда проще. И я не люблю сложности. Честность… дерьмо, не помню остальное.

− Да?

Смотрю в ее лицо, такое открытое, бескорыстное и искреннее. Губы почти улыбаются. Вспоминаю слова, произнесенные шепотом в темноте.

− … и я доверяю тебе, Джейк.

− Я тебя не обижу.

И все, что могу сказать:

− Я потрясающе провел эту ночь.

На ее губах расцветает улыбка.

− Я тоже.

Пробежка – это наказание. Бегу быстрее, нагружаю себя больше. По лбу течет пот, сердце вырывается из груди, ноги горят, словно мышцы объяты пламенем. А я пытаюсь придумать, как совместить свою упорядоченную жизнь с хаосом, внесенным в нее Челси и ее выводком. Я давно определил цели и приоритеты. И достиг нынешнего успеха, потому что не отвлекался на всяких девиц, какими бы лакомыми кусочками те ни казались.

Через полтора часа возвращаюсь домой, все еще восстанавливая дыхание. Из динамиков льется "Into the Mystic" Ван Моррисона  . Беру из холодильника бутылку воды и выпиваю залпом. Челси стоит у плиты, невероятно привлекательная − ни одна женщина не имеет права быть такой. Все еще в моей серой рубашке, покачивает бедрами в такт музыке, используя лопатку в качестве микрофона.

− Я хочу разбередить твою цыганскую душу…

Не сдержавшись, смеюсь. Этот сексуальный образ просто убийственен.

− А я думал, ты собираешься лечь спать.

Челси бросает на меня взгляд через плечо.

− Я и легла. Видимо, Ронан навсегда меня изменил – не смогла уснуть. Потом решила приготовить завтрак… только продуктов у тебя нет. Судя по холодильнику и шкафам, ты питаешься только яйцами, макаронами и пивом.

− Я готовлю отпадную пасту с сыром. В остальных случаях заказываю доставку на дом.

Выкладывает яичницу на тарелку и вручает мне; глаза сверкают игривым удовлетворением прошедшей ночи.

− Приятного аппетита. Это лучшее, что мне удалось приготовить в таких обстоятельствах.

Беру тарелку, но ставлю ее на столешницу. Потому что забываю обо всех целях и приоритетах, честности и строгом графике.

Просто хочу еще раз ее поцеловать.

Прежде чем успеваю осуществить задуманное, звонит мой мобильный, и на экране высвечивается имя мамы. Челси тоже видит имя звонящего и подходит ближе, тревожно нахмурившись. Подношу телефон к уху.

− Мам? Все в порядке?

− Нет, сахарный медвежонок, не все. Встретимся в больнице.