— Вот и заботься о благе человечества! — разочарованно протянул Лейтенант, наблюдая, как мы, улегшись наподобие двух тюленей на крыльце, полностью пренебрегаем общественным трудом. Потом спросил:

— Так, а как же завтрак?

— Мы доверяем его тебе, — ухмыльнулся Павел. — Надеюсь, это будет не пшенка?

— Вот именно, — поддержал я белоруса. — Нам что-нибудь из французской кухни.

— А из мордовской не хочешь? — съязвил Андрей. — Знаешь это как? Чуть не так и сразу в морду.

Несмотря на все ухищрения, Лейтенанту так и не удалось согнать нас с крыльца и заставить заняться каким-либо трудом. Андрей натаскал в казан воды, притащил дров и растопил в доме печку. Из дома лейтенант вышел с мрачным видом. В руках он держал нож Жеребы.

— Пользы от вас никакой, придется одного пустить на мясо. Добровольцы есть?

— Он! — дружно показали мы с Павлом друг на друга.

— А точнее?

— А точнее, нас-то двое, а ты один. Так что не выступай… — нагло заявил я.

— Хамло, — грустно вымолвил Андрей и отправился к небольшой деревянной двери, вделанной в склон сопки. Открыв ее и зайдя вовнутрь, он минуты через две выскочил оттуда с вытаращенными от удивления глазами.

— Вот это да! — крикнул он и побежал в баню.

Вернулся Лейтенант с первобытным фонарем, состоящим из свечки, помещенной внутри квадратной стеклянной коробки. Еще Андрей прихватил топор и, проходя мимо нас, заявил:

— Если пойдете со мной, то не прогадаете. Бесплатная экскурсия в бункер Гитлера.

Я подозревал, что лейтенант приготовил нам какую-нибудь пакость в отместку за наши лень и наглость, но уж очень у него был интригующий вид, да и тучка, набежав на солнышко, смазала нам с Павлом весь кайф от октябрьского загара.

Нехотя мы поплелись за нашим спутником.

— Дед говорил, что у него в леднике есть мясо, — Андрей кивнул на загадочную дверь. — Но такого я не ожидал.

За дверью оказалась деревянная лестница, круто уходящая под землю. Пройдя все восемнадцать ступенек, я понял, почему Андрей выскочил наружу с такими выпученными глазами. Во-первых, если б не свечка, мы бы ни черта не видели. Белый прямоугольник двери на таком расстоянии выглядел с почтовую открытку.

С каждой ступенькой вниз в этом суперпогребе становилось все холодней, а может, это мне просто так казалось? Лестница привела нас к довольно большой комнате, выложенной срубом из бревен. Холод здесь стоял просто собачий, изо рта шел пар, а стены покрылись слоем инея.

Пол этого морозильного сооружения был выложен большими, толстыми кусками льда. Прямо на льду, в самом углу, лежала большая куча рыбы. Ну, а главное, на двух больших шестах висели здоровущие куски мяса. Судя по всему, при этом целая туша разрубалась на четыре части. Андрей попробовал снять с крючка ляжку какого-то копытного зверя, скорее всего лося, и невольно крякнул:

— Здоров дед! Представляешь, в одиночку все это притащить и подвесить?

После некоторого обсуждения решили отрубить кусок именно этого мяса, по нашему общему мнению, все-таки лосиного.

— Мерзлая как деревяшка, — объявил нам Павел, рубанув топором по гигантской ляжке.

— Руби быстрей, а то мы сами скоро такими же станем, — понукал я его, дуя на замершие пальцы.

— На, погрейся, — попробовал всучить он мне топор, но мы с лейтенантом быстренько его обломали, и, отчекрыжив кусочек килограммов на десять, все трое шустро побежали наверх, поближе к солнцу и теплу.

— Зачем ему такой здоровый подвал? — уже наверху удивился Павел. — У нас в деревне тоже рыли погреба, но не такие же здоровые? Набьют их с зимы льдом, и на все лето хватало.

— На все лето! — передразнил его Андрей. — Тут на сто лет этого льда хватит. Может, дедушка к атомной войне готовился, откуда мы знаем?

— Да он, поди, и про бомбу такую не слыхал. Что у него тут, ни радио, ни телека, — отшутился я.

— Это ты верно заметил. Но что-то жрать охота, — с этими словами коварный Лейтенант всучил мне добытое мясо.

Пришлось покориться, тем более что желудок и у меня начал урчать, и скорее не от голода, а от жадности. Еще бы — столько мяса!

Обед у нас походил на пиршество трех собак. Лосиные кости мы грызли с не меньшим энтузиазмом, чем они. Временами я ловил себя на том, что порой начинал урчать не хуже иного Бобика.

За время отсутствия хозяина его кресло-трон занял выскочка Лейтенант, за что мы с Павлом его постоянно критиковали. Наглые гости позволили себе и по сто грам ядреной медовухи, благо на полке за занавеской в бутылях ее хранилось не менее трех ведер. Я, впрочем, отказался, с содроганием вспомнив вызванное этой жидкостью землетрясение в моем мозгу.

Отвалившись от последней кости, Андрей глянул на свои часы и благодушно заметил:

— Старик, наверное, уже там, на могиле Ивана.

— А он его сын, — не выдержал я. Павел и Андрей с недоверием посмотрели на меня, пришлось поведать им про наш с дедом ночной разговор.

— Да, если это так, то представляешь, с каким чувством он принимал нас? — поразился Андрей. — А он и виду не показал. Кремень дед, матерый мужичище.

— Сколько ему лет? — поинтересовался Павел.

Основываясь на воспоминаниях деда, общими усилиями насчитали ему не менее семидесяти трех лет и еще раз поразились его здоровью и силе.

— А он сегодня придет или нет? — спросил я Андрея.

Тот пожал плечами:

— Да ничего он не сказал.

— Все-таки опасно в тайге ночью, особенно рядом с этим ненормальным медведем, — невольно поежился я.

— Вот-вот, давайтека выпьем за то, чтобы деду повезло в тайге.

Это был лишь первый тост лейтенанта. Каким-то чудом они еще перестирали свои шмотки, но развешивать их для просушки уже пришлось мне, так как мои друзья в упор уже не видели не только собственное белье, но и друг друга. Это не помешало им продолжить «банкет» воспринимая друг друга больше на ощупь, и постоянно признаваясь во взаимном уважении к собеседнику.

К вечеру старик так и не пришел. Пока в печи сохранились угли, я приготовил и ужин. Как часто бывает после долгой голодухи, меня мучило постоянное беспокойство, что нам не хватит еды, и я чуть было сразу же не собрался готовить завтрак. Остановило меня только отсутствие пустой посуды.

Спать завалились рано, горячая печь так и манила к себе, так и звала прилечь и отдохнуть. Правда, мои поддатые друзья долго еще балабонили, наконец сон сморил и их.

СПАСИБО, ДЕД ИГНАТ!

Утром Андрей поднялся раньше всех, мало того, не дал он спать и нам.

— Подъем, разгильдяи! — с такими словами лейтенант растолкал нас в девятом часу утра. Узнав, сколько времени, я ужаснулся и, пригрозив угробить Андрея, перевернулся на другой бок.

— Подъем, рота! — снова рявкнул Лейтенант уже без шуток. — Хватит валяться, дел невпроворот.

— Да какие еще дела! — единодушно возмутились мы с Павлом.

— Простые. Штопать одежду, собирать рюкзаки, готовиться к дороге.

— Так дед еще не пришел! — попробовал возразить Павел. — Он же обещал проводить нас до перевалов.

— Ну и что? Время уходит, посмотри какая погода, как в сентябре. А что будет через день или два, ты знаешь? Вот и я не знаю. Придет дед, не придет — надо быть готовым к выходу. Может, его вообще уже мишка кушает, что же нам теперь, до весны его ждать? Слазьте! — решительно закончил он.

— С похмелюги, что ли, болеет? — предположил причину подобной активности Павел. У самого белоруса видок был далеко не блестящий. Но кое-как с помощью моченой брусники и китайского чая оба моих спутника приободрились. Пока я готовил завтрак, они занялись починкой снаряжения и белья. Павел совмещал полезное с приятным. Дед оставил ему какие-то корешки и травы, велел парить в настое больные ноги. Заварив все это в деревянной шайке, Павел устроился на солнышке, погрузил ноги в темное варево и принялся штопать свое белье. Запах от лечебной жидкости напоминал о нашем таежном чае, и Андрей даже пошутил:

— Ты потом смотри это добро не вылей. За обедом с медком выпьем.