Глава 7

Индиго

— Я сказала, что мне жаль, хорошо? — шепчет Оливия.

Мои плечи опускаются со вздохом. Злиться на нее — последнее, чего я когда-либо хотела. Мне это не нравится. Чувствую себя странно.

Я знаю, что она права. Она заставила меня переосмыслить всю мою жизнь, включая то, стараюсь ли я на самом деле.

Посещать несколько благотворительных вечеринок в месяц и иногда выгуливать собак — это, хороший первый шаг, конечно, но я делаю это уже много лет и не продвинулась дальше. Это все еще сложно. Каждый час, проведенный вдали от дома, мне кажется, что я ем огурцы. А я ненавижу огурцы.

И все же, оглядываясь назад, я не добилась никакого прогресса. Моя социальная жизнь практически отсутствует. Вероятно, именно поэтому спутник, которого мама выбрала для меня на днях, сбежал в середине вечеринки.

Я хорошо проводила время и не хотела уходить раньше времени. Оказывается, она заплатила ему, чтобы он остался со мной на пару часов, зная, что после этого я надолго уйду. Было чуть больше двух часов, когда он встал и ушел. Вот так вот.

По крайней мере, Оливия осталась рядом.

— Хорошо, — шепчу я ей, обнимая себя за грудь.

Она улыбается, но улыбка не доходит до ее глаз. Наш короткий спор, который все еще беспокоит ее. Это видно по всему ее лицу. Неважно, как сильно она пытается это скрыть.

Однажды я была на ее месте, и это было некрасиво. Это привело меня туда, где я сейчас. Нож, который вонзился в меня три года назад, теперь вращается в ране, которую оставила мне смерть моей бабушки.

Лив, медленно моргает, наблюдая за мной.

— Ты можешь просто послушать меня секунду? — спрашивает она, и я киваю, устраиваясь поудобнее на диване. Оливия делает то же самое, поправляя свое положение. — Тебе нужно больше гулять.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но она останавливает меня.

— Я не знаю, через что ты проходишь, поэтому не собираюсь давить на тебя, — говорит она, и берет мою руку в свою, поглаживая ее, — но ты мне небезразлична.

Я киваю головой в знак согласия. Я могу сказать, что ей не все равно. Она такой экстраверт, что это невозможно не заметить. Она всегда показывает свои чувства. Раньше меня это раздражало. Не знаю, что случилось, но теперь это не так.

— Я просто... не знаю, с чего начать, — отвечаю я.

Признаться труднее, чем кажется. И не из-за Оливии. А потому, что мне никогда некому было довериться. Эния несколько раз пыталась заставить меня открыться. Это сработало, но не полностью. Бывают моменты, когда я закрываюсь и не позволяю никому подойти слишком близко.

— Давай, — говорит она, пожимая мои руки. — Имеет смысл пока только он.

Даже не произнося его имени, я понимаю, что она имеет в виду своего брата.

— И почему же? — спрашиваю я.

Она не пропускает ни одного удара, выпрямляя спину и выплескивая мысль.

— Ты уже знаешь его пару дней. Он вежливый, так что если он заметит в тебе что-то странное, то сделает вид, что не заметил. И ты уже привыкаешь к нему.

В ее словах есть смысл. И поскольку Элиас — ее брат, я поверю Оливии, когда она скажет, что он вежливый. Хотя не могу сказать, что мне комфортно рядом с ним. Элиас слишком любопытен. Когда он наблюдает, оценивая человека, разрушая все доспехи, ищет, пока единственное, что остается на поверхности, — это душа. И он даже не утончен в этом.

Но какой еще у меня есть выбор? Оливия права. Я знаю о нем пару вещей, которые помогут мне не думать, что я нахожусь в огромной яме загадок.

— Я хочу тебя обнять, — говорю я ей.

Я кривлюсь от своих собственных слов. Чувствую себя странно. Не знаю, как обниматься, не сделав объятия странными.

Лив смеется над этим и без колебаний обнимает меня.

♡ ♡ ♡

Я прочищаю горло, чтобы дать ему понять, что стою сзади. В его руке зеленая чашка, а я не хочу быть причиной того, что вся его работа прольется. Или просто хочу дать себе еще немного времени.

Если он и удивлен, то не показывает этого. Просто ставит контейнер на землю и поднимается с нее. Он все еще стоит ко мне спиной, богатые очертания его плеч напрягаются на ткани пальто, пока он отчищает грязь с джинсов. Это дает мне пару секунд, чтобы набраться уверенности.

К черту.

Он просто брат Оливии.

Он оборачивается, ледяной и промозглый ветер треплет его волосы. Теперь он повернулся лицом ко мне, и мое сердце словно застряло в горле. Слова спутываются в огромный узел. Я пытаюсь сглотнуть, чтобы распутать их.

Я действительно хочу что-то сказать. Что угодно. Но моему языку все равно. Он продолжает упрямиться и приклеивается к нёбу моего рта.

Его брови не дрогнули. Кажется, он не спрашивает себя, какого черта она здесь делает, и не разговаривает.

А если и спрашивает, то хорошо это скрывает.

— Пока что он лучший пациент, — улыбается он, уголки его глаз морщатся.

Отсутствие необходимости начинать разговор снимает с моих плеч десять килограммов. Хотя впереди еще целая тонна работы, дышать стало немного легче.

Я приподнимаю уголок рта в ответ и указываю на посуду, стоящую на земле.

— А, ты в порядке? — спрашивает он.

Мой взгляд блуждает по его телу. Обтягивающие джинсы, белая футболка, не оставляющая места для воображения, черные ботинки и пальто, подчеркивающее мышцы его рук. Оно напоминает мне о том пальто, которое он одолжил мне, и которое до сих пор хранится у меня дома. Я должна вернуть его ему до того, как он уедет сегодня вечером.

Осознав, как далеко забрели мои мысли, я отмахнулась от них.

Вместо того чтобы кивнуть, что я обычно делаю, я быстро шепчу:

— Ага.

Не похоже, что мой короткий ответ беспокоит его. Напротив, он улыбается.

Он опускается на колени, приглашая меня сделать то же самое.

— Вот это смола. — Он показывает мне маленькую чашку, наполненную чем-то похожим на красный песок. — Когда ты срезаешь её с дерева, то это похоже на кровь.

Его любовь к растениям сквозит в каждом его слове. Зеленые глаза смотрят в мои, когда он рассказывает. Это похоже на то, что он ищет подтверждения или убеждается, интересно ли мне еще.

И мне интересно. Я не уверена, дело в знаниях, которыми он обладает, или в том, как он мне их преподносит. Независимо от этого, у него отлично получается. Мне кажется, что он говорит на другом языке. Я понимаю лишь отдельные фрагменты разговора, но этого достаточно, чтобы я поняла, насколько это важно для него и как самоотверженно он борется за это.

Время проходит, пока я даю короткие ответы, а Элиас обволакивает дерево моей бабушки красивыми историями. Истории, которые я никогда не слышала. Если бы бабушка была здесь, она бы вышла за него замуж на месте.

Она всегда говорила, что если мы любим растения, то они будут любить нас в ответ. Думаю, его слова о том, что у них есть чувства, очень близки к истине.

Мы сидим спиной к стволу дерева, он смотрит на меня, а я смотрю куда угодно, только не на него. В конце концов, разговор подходит к концу.

Я пытаюсь контролировать свое дыхание. Тишина сводит меня с ума, потребность заполнить ее берет верх. Не зная, как возобновить разговор, я ковыряюсь в кутикулах до крови.

Мои руки дрожат, поэтому я кладу их на колени, но недостаточно быстро, чтобы остаться незамеченной. Он переводит взгляд с них на мое лицо, и я думаю, не стало ли ему от этого не по себе.

—Ты не возражаешь, если я спрошу, кто ухаживает за растениями? — говорит он, возможно, пытаясь скрыть неловкость.

— Я.

Я делаю глубокий вдох, готовая к тому, что он скажет мне, как плохо я в этом разбираюсь.

Элиас подбирает с земли несколько опавших листьев и смотрит на них большими глазами, которые напоминают мне глаза его сестры. Они полны жизни, и в них блестит любопытство.

— Ты неплохо поработала.

Он улыбается, и у меня замирает сердце. Неужели это то же самое, что сказала бы Нонна?

Она была очень похожа на Элиаса: разговаривала с цветами, иногда гладила их, пела им. Ну, я пока не слышала, чтобы Элиас пел для них, но это похоже на то, что он бы сделал.

Его непринужденный комплимент заставил меня почувствовать себя немного лучше.