37. На запах

Этот день показался Золотову, да и всем остальным, самым тяжелым за всю долгую таежную одиссею. Дождь скоро перестал, но все вокруг уже пропиталось влагой, от малейшего прикосновения с веток окружающих деревьев сыпал холодный душ, а легкий ветерок пробирал насквозь промокшую одежду. Скалы слава богу, кончились, но проклятые сопки упрямо выгибали перед путниками свои горбатые спины. Паша по прежнему часто падал, Золотов попробовал вести его поддерживая за руку, но частый хвойный лес не разрешал идти строем. Путники постоянн упирались в громадные, непроходимые завалы, приходилось обходить их стороной, петляя по тайге и с трудом продираясь сквозь густой подлесок. Кроме того за эти дни в тайге появился самый страшный ее обитатель — гнус. У реки, на ветру, н qnkmve — его не было. Но стоило свернуть в тайгу, в тень, и тысячи этих мелких, еле заметных мошек начинали роиться вокруг путников, вскоре вызвав нестерпимое жжение от своих укусов.

Тварей этих было так много, что неосторожно вздохнувший полной грудью полковник потом долго кашлял, чихал и отплевывался, наглотавшись этой дряни. Кусал гнус примерно так же как комары, но эффект от его укусов был совершенно другой. Лицо, шея, кисти рук — все открытые части тела вскоре горели как о огня. К вечеру лица у всех троих путников начали потихоньку опухать.

Впрочем, как раз к вечеру им повезло. Сами не зная того они наткнулись на зверинную тропу. Это четко понял лишь Астахов, по прежнему следовавший вслед за всей компанией в полукилометре от них. Но затем и он отстал, а вскоре Золотов и все остальные услышал сзади сбоку от себя далекий выстрел.

— Семен охотится, — сказал полковник, и сглотнул голодную слюну.

— Да, скорее всего, — согласился Золотов, опускаясь рядом с упавшим в очередной раз Пашей на землю. — Слушай, Степаныч, а мы верно идем?

Полковник глянул на компас и утвердительно кивнул головой.

— Где река? — снова спросил финансист.

— Там, — буркнул Степаныч, махнув рукой куда-то в сторону.

— Точно? А то опять заведешь нас?

— Не бойся, не заведу. Лучше скажи зачем ты эту дуру с собой тащишь? — он кивнул на болтающийся на поясе у миллионера «Узи». — Там ведь ни одного патрона не осталось.

— Пожалуй верно, — согласился Золотов, и вытащив пистолет- пулемет из кабуры швырнул его в кусты.

— А у тебя сколько патронов в «Беретте»? — спросил полковник Пашу. Тот растопырил три своих сарделеобразных пальца.

— Это из пятнадцати?! — ахнул Степаныч. Лицо шофера приобрело жалкий вид, он виновато замычал разводя руками. А Золотов сразу вспомнил с каким азартом Паша палил по банкам в первый день этого столь затянувшегося пикничка.

— Да, хреново, — согласился Золотов. — А сколько у тебя патронов осталось, Степаныч?

— Двенадцать. Три с дробью, остальные с жакананом.

— Не густо. Ладно, надо идти дальше.

Золотов поднялся и подставил плечо своему шоферу. На следующем привале они решили встать на ночлег. До ночи было еще далеко, стояли самые длинные дни в году, но все трое вымотались настолько, что просто не могли идти. Степаныч снов нарезал еловых лап и они улеглись, машинально плотно прижавшись друг к другу. Несмотря на усталость сон не шел, все перебивал холод. Слава богу что в месте с ним угомонилось и многочисленное племя кровососущих.

— Река что ли шумит? — спросил Золотов, поднимая голову. Все прислушались и действительно различили вдалике переливистый шум речного переката.

— Хорошо, значит где то рядом.

Золотов все таки задремал, но уже в сумерках его разбудил Паша, рывком поднявшийся с хвойной постели.

— Ты что? — спросил потревоженный Степаныч.

Паша в ответ выдал уже знакомую жестикуляцию.

— Снова дым? — спросил Золотов. Паша отчаянно закивал головой. Но ни Степаныч, ни Золотов так и не учуяли в воздухе ничего похожего на знакомый, горьковатый запах.

— Да тебя уже глючит, Паш! — попробовал разубедить напарника полковник.

Но немой по прежнему отрицательно мотал головой, а вскоре и Золотову показалось, что пахнуло чуть-чуть дымком.

— Нет, правда что-то есть, — признался он. — Только слабо.

Тем временем Паша деловито снял с себя нагрудную кобуру с «Береттой», и отдал Степанычу. После этого он развернулся к Золотову и показал рукой назад, в то направление, откуда ветер принес этот запах.

— Пойдешь туда? — переспросил Золотов. Паша утвердительно качнул головой. — Зачем?

Немой гигант усмехнулся и сделал вид буд-то душит кого-то. Финансист отрицательно покачал головой.

— Ты не сможешь к нему даже подойти, ты ведь еле ходишь. Да и собака…

— А собаки я у него что-то последнее время не видел, — вмешался в разговор полковник. — Только зачем ты оставил пистолет? Возьми еще и нож, чудак!

Паша отрицательно помотал головой и тяжело опираясь на свой костыль заковылял по тропе в обратную сторону. Вечер еще не совсем угас, притушенный черным покрывалом ночи. Метра через три Паша остановился, через плечо глянул назад, на Золотова. Тот поднял руку, и как бы благословляя Павла, и кивнул ему головой.

Когда силуэт гиганта окончательно растворился среди темнеющей на глазах тайги Степаныч снова задал прежний свой вопрос, только уже Золотову.

— Чего ж он пистолет и нож не взял? Вот чудак.

— Да не чудак он. Просто если охотник его обнаружит раньше, то никакой пистолет уже не поможет. — После небольшой паузы Золотов спросил. Может сходишь с ним? Вдвоем то вы точно с Семеном справитесь.

Но полковник только хмыкнул и, отойдя на лежанку, поплотнее укутался в свою драную куртку.

38. Бенефис немого шофера

Семен в этот вечер пребывал в благодушном настроении. К нему снова повернулась лицом удача. Отойдя всего метров на триста от тропы он умудрился подстрелить капалуху, самку тетерева. После этого Астахов решил, что его путешествие на этом сегодня окончено, и начал искать место для ночлега. Самое подходящее он обнаружил на обрывистом берегу реки. С двух сторон от ветра и постороннего взгляда эту площадку, метров двадцати в диаметре, прикрывали скалы, с третьей стороны вплотную подходил лес, а к воде вела небольшая тропинка, очевидно используемая местными зверями для водопоя. Внизу была вода, в лесу было полно сушняка — что еще нужно для ночевки? Немного дольше чем прежде охотни провозился с разжиганием костра. Дождь перестал, но все оставалось сырым, влажным. На растопку он пустил истлевший пенек упавшего дерева, но костер все таки чадил несколько больше чем надо. Развесив на растяжках мокрую одежду охотник спустился вниз за водой и сразу поставил котелок на огонь. Вода закипела как раз к тому времени, когда Семен закончил разделывать и ощипывать птицу. Отодвинув в сторону кишки и голову, Астахов вздохнул — это была законная доля Найки. Семен давно не ел так много и сытно. Тшательно обглодав большой кусок грудинки, он бережно сложил кости к потрохам, а остальную тушку отварил по частям и подвесил на одной из веток растущей рядом ели. Можно было ложиться спать, тем более что одежда его просохла, но Астахову захотелось чаю. Фирменного него не было, но за день он нарвал листья смородины, белоголовника и брусники. Спустившись вниз к реке он тщательно, с песком промыл котелок от жирного бульона и наполнив его чистой, речной водой поставил его на костер. Дожидаясь пока вода закипит Семен прилег на точно такое же, как у его попутчиков, ложе из еловых лап и невольно задремал. Сквозь сон он слышал как потрескивают в костре дрова, и тепло все больше и больше размаривало его. Затем уже какой то друго треск привлек его внимание, очнувшись он поднял голову, прислушался, и протянул руку к карабину…

Больше он ничего сделать не успел. Из ближайших кустов на него с ревом бросилось что-то огромное, мощное.

«Медведь!» — мелькнуло в голове Астахова, но уже откатываясь в сторону он разглядел знакомое свирепое лицо с уродливым шрамом на щеке.