Он вышел на крыльцо, все еще чувствуя себя оглушенным. Направо, через пустырь - тропинка к дому. К "дому Баженовой". Ох, каким страшным и чужим для нее оказался этот дом!..

Пересиливая сверлящую боль в ноге, Цагеридзе заспешил обратно к реке, откуда далеко и глухо доносились неясные рабочие шумы. Там люди, жизнь. И Саша Перевалов на своей моторочке, обгоняя тающие льдины, обгоняя жуткое предупреждение Анкудинова, домчит его до Покукуя за полтора часа.

Ах, зачем он ее отпустил в Красноярск!.. Какой "шок"?.. Почему была сделана "по ее настоянию" операция?..

И вдруг острым, разящим ударом отдались у него в мозгу слова бывшего мужа Марии, сказанные у самолета сквозь ураганный ветер пропеллера: "Мария Сергеевна закричит: виновен я. А я отвечу: ей нужно было..."

Цагеридзе шел быстро, как только мог, шел тяжело, повторяя только эти слова. Теперь он все понимал. Теперь он точно знал, в чем виновен тот человек, и знал, в какой еще новый бой он должен будет вступить с ним.

Но как могла она, как могла!.. И зачем?.. Одна...

До чего же длинна дорога к реке! Скорее, скорее...

Крутой тропой наконец наклонился берег. Звонкие, чистые льдинки посыпались под ногами. Цагеридзе машинально поднял, зажал в руке пучок холодных ледяных иголок. И отшвырнул на песок - не нужно, чтобы они растаяли в руке!

Впереди лежала серая даль реки, сдавленная тяжелыми, туманными горами. Что там сейчас, за этой мутной, серой далью?

И с Читаута прямо в упор, в лицо ему, греющей светлой надеждой вдруг подул мягкий, теплый ветер.

Тот ветер, который он называл - "Мария".

1961

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

При каждом переиздании "Ледяного клада" я получаю значительное количество читательских писем, в которых содержится один и тот же вопрос: будет ли книга продолжена? Читателей беспокоит судьба Марии. Останется ли Мария жива?

Да, у меня в романе действительно последняя "точка" как будто бы и не поставлена. Но сделал я это сознательно. Мне хотелось, чтобы читатель не следовал покорно воле автора, а сам принял творческое участие в последних страницах романа, чтобы он самостоятельно пришел к логическому выводу из всего прочитанного и сообразно со своими взглядами на жизнь сам определил Марии и Цагеридзе их дальнейшую судьбу. Разве заключительные слова книги: "тяжелое состояние - еще не обязательно смерть. Всегда нужно верить", а дальше "и с Читаута прямо в упор, в лицо ему, греющей светлой надеждой вдруг подул мягкий, теплый ветер. Тот ветер, который он называл "Мария", - разве эти слова не дают оснований для твердой уверенности в том, что Мария будет жива? Уверенности для того читателя, кому этого хочется.

Ну, а кому не хочется... Тот, вероятно, тоже найдет в книге, наконец, сам сочинит совсем другие, нужные ему слова.

Но так или иначе пусть будущее Марии и Николая Цагеридзе останется авторским правом читателя. Охотно и с полным доверием я это право ему передаю.

С.САРТАКОВ