ГЛАВА 19

— Но, чтобы пройти через Долину Трина незамеченным, отряд должен быть настолько мал, что вряд ли это будет стоить их усилий, — Король Джован прохаживается по шатру. — Нельзя победить армию одним крошечным отрядом людей.

Я едва слышу его слова. Мой мозг отчаянно работает.

— Мы бы знали, если бы армия была здесь, — говорит Роско. — Мой Король, мы бы увидели их.

— Нет, если армия задерживается в Оскале, — перебиваю я. — Задерживается и отвлекает нас, пока меньшие силы движутся вокруг Гласиума. Но это бессмысленно. Явное преимущество армии матери — скорость. Нанести удар по вашим силам, пока остатки вашей армии были только на полпути сюда.

— Вспомни, кто их ведёт, — бормочет Оландон.

Он прав. Дядя Кассий возглавляет армию Татум и едва владеет мечом. Стратегия его боя ужасна, если верить Оландону и Аквину. И он слишком самодоволен, чтобы слушать кого-то ещё.

— Что задумал Кассий?

— Я не понимаю, зачем им посылать сюда эскадрилью. Какой цели это могло бы служить? — перебивает Малир.

Я возобновляю своё хождение. Может быть, я взялась за дело не с того конца. Я переключаюсь на то, что знаю о Кассие. Злой, плохой боец, лакей матери. На самом деле я знаю очень мало — следствие того, что всю жизнь избегала его.

Оландон говорит:

— Он всегда был одержим одним из наших родственников. Знаменитым Татум. Тем, который убил всех этих Брум.

Он сглатывает под пристальным взглядом Джована.

— Татум Ронсин? — спрашиваю я, сердце ускоряется. — Или Татум Фринческа?

— Татум Ронсин. Это определенно тот мужчина, о котором он говорил. Кассий всегда говорил о нём на тех немногих тренировках, на которые приходил. Он будет использовать тактику этого Росина. Он не знает ничего другого, и не будет слушать тех, кто знает лучше. И никогда не слушает. Вот почему мы ещё не победили, — фыркнув, он скрещивает руки.

— Брумы считают каждую встречу войной, а мы считаем её битвой, — я цитирую свои учебники истории. — Каждая битва — это всего лишь щепка в доспехах врага. При достаточном количестве слабых мест защита разрушается, и мы побеждаем.

— Что это? — спрашивает Джован.

— Цитата Ронсина, нашего прапрадеда. Он запомнился самым результативным периодом войны против Гласиума. Кассий упрям и неопытен. Оландон прав, он будет придерживаться того, что знает, он слишком глуп и тщеславен, чтобы слушать других. А он знает только тактику Ронсина, — говорю я в оцепенении. — Я просто не знаю, какую из стратегий Ронсина он будет использовать.

Оландон становится рядом со мной.

— Ронсин провёл тысячи битв. Он правил, наверно, пятнадцать перемен.

— Семнадцать, — говорю я с разочарованным взмахом. — Что мы знаем? Армия, возможно, уже здесь, но держится в стороне. Три гонца пропали. И здесь есть долина, в которой может скрываться небольшая, специально подобранная сила, которая легко сможет ускользнуть от внимания королевской армии.

Я смотрю на карту, проводя пальцем по долине. Иду вдоль стола, следуя по траншее вниз к центру Гласиума. Мои глаза продолжают путь по прямой траектории после того, как долина сглаживается и превращается в обычную неровную местность этого мира. У меня пересыхает во рту. Ужас подкатывает к моему желудку, пока тошнота не начинает одолевать меня. Я прикрываю рот, когда Джован хватает меня за локоть.

— Татум Ронсин запомнился не только своей гениальностью. Он также был отмечен как один из самых безжалостных лидеров нашего времени, — я сглатываю и встречаю бешеный взгляд Джована. — Не стоит удивляться, что такой план понравился Кассию, — шепчу я.

— Что такое? — требует ответа он.

— Была одна конкретная битва, — закрыв глаза, произношу я. — Двадцать четвёртая революция Великой Войны. Небольшой отряд лучших воинов Ронсина пробрался мимо армии Гласиума, и...

— И перерезали женщин и детей, пока мужчины воевали, — заканчивает Оландон.

Джован сжимает рот в мрачную линию. Мы долго смотрим друг на друга.

— Ты уверена? — спрашивает он.

Я беспомощно смотрю на него снизу вверх.

— Как много людей они бы отправили? — Джован ходит вокруг стола, изучая карту под разными углами.

— В последний раз это была Элита. Личная стража Татум, — я смотрю на своего брата.

— Обычно их двенадцать, — говорит Оландон.

— Лучшие и самые смертоносные воины Осолиса. Их нельзя недооценивать, — повторяю я.

Я не понаслышке знаю, насколько они искусны.

— Чёрт.

Джован отворачивается. Проводит рукой по волосам.

— Ты должен развернуть какую-то часть мужчин. Немедленно, — говорю я.

— Погодите, — прерывает Драммонд. — Откуда мы знаем, что Татума права? Мы не можем развернуть людей. Нам нужен здесь каждый дозорный!

Роско отрывает взгляд от стопы бумаг.

— На позиции находится тот же Сектор, что и в 24-ю перемену Великой Войны, — говорит он.

Каждый из нас знает, что это значит.

— Это слишком удобно, — Джован озвучивает наши мысли.

— Даже если я ошибаюсь, риск того не стоит. Мой дядя — безнравственный, ужасный монстр. Он будет наслаждаться этим. Это будет его минутой славы, — тихо говорю я.

Поднимается Осколок.

— Наша основная проблема — время. Отряд, который мы пошлём, должен быть небольшим и быстрым. Нет смысла разворачивать половину армии. Мы не успеем туда вовремя.

— У нас есть знание местности, — говорит Джован, переходя к карте. — Это должно помочь силам, которые мы отправим поймать их.

— Сколько мужчин Брум удерживают замок? — спрашивает Оландон.

Джован отдаёт приказ, и через несколько мгновений прибывает Малир. Король повторяет вопрос Оландона.

— Пятьдесят шесть, мой Король, — отвечает он.

— Уровень навыков? — вмешиваюсь я.

— От низкого до среднего, — решает он.

— Недостаточно.

Оландон качает головой.

— О чём ты думаешь, братец? — спрашиваю я.

— С каким количеством людей из Элиты ты можешь справиться, — спрашивает он.

Я быстро прикидываю.

— С двумя, если они не нападут одновременно. После усталость сделает меня лёгкой добычей для третьего.

Я слышу удивлённые возгласы по поводу моего признания. Эти люди знают, на что способна Мороз, но я сомневаюсь, что они понимают, насколько хороша Элита. Они тренируются часами каждый день. Во многих случаях бой выигрывают не столько их навыки, сколько выносливость.

— Двоих беру на себя, — говорит Оландон. — А эти мужчины, — спрашивает он, указывая жестом на членов бараков.

Я жую губу.

— Возьмут пять на всех, — неуверенно говорю я.

— В общей сложности восемь, — бормочет Оландон, поворачиваясь к Ашону. — Ашон очень хорош. Я думаю, он сможет справиться с одним из Элиты.

— Ашон должен быть здесь на случай неудачи Джована, — говорю я, при этой мысли поднимается желчь. — Рон и Малир могли бы сравниться с ними в мастерстве, но кто тогда будет командовать армией? — спрашиваю я Джована.

Король смотрит на лежащий перед ним план сражения.

— Их подчинённые могут взять командование на себя. Не идеально, но это можно сделать.

Оландон всё ещё хмурится.

— Слишком ровно, на мой вкус, — бормочет он.

— Не забывай о пятидесяти шести мужчинах, — напоминаю я ему.

— Они будут мертвы ко времени, как мы туда доберёмся, — говорит он. — Они дадут нам время, но не остановят Элиту.

— Конечно, — нетерпеливо говорю я. Кто-то восклицает позади меня. — Но убийство пятидесяти шести человек всё равно требует затрат энергии. Они будут уставшими.

— Ты не пойдёшь, Олина, — говорит Джован. — Есть другие люди, которых я могу отправить.

— Моя сестра их Татума, — сердито говорит Оландон. — Её присутствие и моя поддержка могут заставить Элиту остановиться простым приказом.

Сомневаюсь, но ради вида я согласна с ним.

— Я стоял здесь и слышал, как она сказала, что может справиться с двумя из них. Если они не нападут на неё одновременно! — рычит он в лицо моему брату. Он оглядывается на меня. — Ты, блять, не пойдёшь!

Я чувствую, как вспыхивают мои щёки, когда я кричу в ответ.

— Кто ещё может пойти, если не я?

Я дергаю его вниз, и наши глаза оказываются на одном уровне. Я в такой ярости, что мне всё равно, что я проявляю на несколько порядков меньше уважения к лидеру Гласиума.

— Если ты не примешь этот план на сто процентов, то все, кого ты видишь каждое долбаное утро за завтраком, умрут, — жёстко говорю я. — Это важнее, чем ты или я.

Джован тяжело дышит и, кажется, вспоминает, где он находится. Он вырывается из моей хватки и начинает сердито ходить кругами по палатке. Он настигает моего брата.

— С каким количеством человек вы восьмером можете справиться? — требует он.

Оландон выпрямляется.

— Я считаю, что у нас есть все шансы победить Элиту. Если мы с Олиной будем сражаться вместе, мы сможем уничтожить почти половину из них.

— Я не приняла это во внимание, — ворчу я.

Я поворачиваюсь туда, где стоят Осколок, Лёд, Вьюга, Малир и Ашон, пытаясь подавить свою ярость.

— Вы готовы это сделать? — отрывисто уточняю я.

Они смотрят на меня так, будто я сошла с ума, раз спрашиваю. Я воспринимаю выражения их лиц как согласие.

— Что, если их окажется больше, чем вы ожидаете? — спрашивает Драммонд.
Я вскидываю руки вверх, пока мужчины обсуждают эту новую точку зрения.

— Мы тратим время, — говорю я.

— Мы просчитываем последствия, — отвечает Джован. — Потому что я знаю, что ты, чёрт возьми, этого не сделаешь.

Я сжимаю челюсти, чтобы скрыть своё возмущение, пока мужчины разговаривают. Я поддерживаю шагающего по палатке Джована, обмениваясь с братом ничего не выражающими взглядами. В середине их беседы я вспоминаю о своем Флаере. Моё предложение быстро отметается. Я просто разрушу наш эффект неожиданности. Я хочу сказать им, что внезапность бесполезна, если мы не успеем вовремя, но сдерживаю себя.

Проходит некоторое время, прежде чем я понимаю, что в палатке воцарилась тишина. Все стоят. С таким же успехом они могли бы сидеть. Над ними возвышается массивная фигура Джована.

Он смотрит на меня. Я бросаю на него взгляд в ответ.