— Это, похоже, действительно единственный способ учесть оба исхода.

Яте шумно сглатывает, когда Король Гласиума бросает на него взгляд.

Джован излучает угрозу. Я удерживаю его взгляд. Я понимаю, что дело не только в моём уходе. Ему в лицо смотрит его прошлое. Чтобы отпустить меня, он должен признать, что всё может закончиться как с Кедриком, его матерью или отцом. С другой стороны, он знает, что я достаточно опытна, чтобы отправиться туда, и знаю Элиту. Он знает, что должен спасти и защитить оставшихся женщин и детей. Но это слишком много, чтобы один человек мог вынести. А Джован уже вынес больше, чем положено. Я не позволю ему нести вину за решение послать меня, если я не вернусь. Несмотря на оценку Оландона, я знаю, каковы шансы нашей группы бойцов на победу над Элитой. Моя истинная цель — дать женщинам и детям в замке достаточно времени, чтобы спастись. Я двигаюсь к нему, смутно осознавая, что в комнате есть и другие. Они часть фона, размытые и незначительные.

— Это мой выбор.

Я кладу ладонь на его руку и выдерживаю его опасный взгляд. Опасный для всех, кроме меня. Он никогда не причинит мне боли. Похоже, это сделаю я.

— Мы не можем управлять судьбой друг друга, Джован. Бесполезно пытаться. И из всех судеб, которые можно контролировать, я не могу представить более трудной, чем твоя и моя. Ты знаешь, что мы должны спасти тех, кто всё ещё в замке.

Я одариваю его язвительной улыбкой. Поражение в его глазах ужасает. Выражение, которое я не считала возможным для Джована. Невыносимо видеть такую печаль на лице несгибаемого мужчины.

— Я вернусь, — шепчу я только для него.

Затем его лицо оказывается прямо передо мной.

— Мой Король, — раздаётся голос.

Я хмурюсь как в тумане. Я не могу пошевелиться.

— Мой Король, — повторяет голос.

Это Рон. Рон говорит. Я моргаю, глядя в голубые глаза Джована, которые, кажется, переживают точно такие же смутные мысли, как и я.

— Что, — тихо отвечает Джован, не двигаясь ни на сантиметр.

Его тёплое дыхание щекочет мою кожу.

— Солати здесь, — говорит Рон.

Все замирают. Никто не издаёт ни звука. Я изучаю глаза Джована.

— Рон, — мягко говорит Король. — Ты сопровождаешь Татуму назад в замок. Малир, введи Рона в курс дела.

Мои плечи опускаются, когда напряжение покидает их.

Не время расслабляться.

Я оказываюсь в его объятиях, и его губы прижимаются к моим, достаточно сильно, чтобы оставить синяки. Мне этого недостаточно. Я тянусь вверх и хватаюсь за его руки, чтобы удержать равновесие, и поднимаюсь на носочки. Он издаёт низкий звук в груди и обхватывает меня рукой за талию, крепче прижимая меня к себе. Неужели это будет последний раз, когда я прикасаюсь к нему? Он отпускает меня, но не раньше, чем прижимается губами к моему уху, его светлая щетина царапает мою кожу.

— Ты вернёшься, — приказывает он.

— Да.

Я старательно избегаю взгляда брата, когда отхожу от Короля.

— Ну и дела, — говорит Драммонд.

— Как это должно работать? — громким шёпотом спрашивает Лёд. — Он такой большой, а девчушка такая маленькая.

После этого раздаётся громкий шлепок и смешки.

Я задаюсь вопросом, смогу ли я избежать всех взглядов в этой палатке. Возможно ли, что советники больше потрясены нашим поцелуем, чем новостью о том, что была замечена армия Солати?

— Вот, — говорит Джован.

Он отходит в дальний угол и достаёт два коротких меча. Я осторожно беру их, в горле комок.

— С-спасибо, — неуверенно говорю я.

Это единственный раз, когда я не буду пытаться сопротивляться желанию бежать. Я спешу выйти из палатки. Чья-то рука дёргает меня назад.

— Твоя вуаль, — говорит Оландон.

Я поднимаю на него глаза и вздрагиваю от увиденного осуждения. Теперь я предательница и шлюха. Я поспешно вытаскиваю материал из своей туники и надеваю её и ободок на голову, а затем убегаю, оставив Джована на милость его ворчливого совета.

На поле боя царит суматоха. Стоит густой смрад страха.

— Что происходит? — спокойным голосом спрашиваю я.

Осколок отвечает.

— На Великом Подъёме стоят, наверное... двести человек. Они не двигаются, просто смотрят. Как будто... — он прерывается.

— Как будто они что-то задумали? — спрашиваю я.

Армия Солати даёт Элите время вырезать всех людей, которых я узнала за последние три сектора. Кассий пытается отвлечь Короля Гласиума от настоящей игры.

— Так мало? — замечает кто-то позади меня. — У них нет шансов.

Своим комментарием человек показывает свою неопытность. Это будет напряжённая борьба.

— Может быть, они прячутся или всё ещё подходят, — отвечает другой.

— Возможно, из-за задержки они не могли прокормить всех.

Где-то там, наверху, стоит Кассий и с усмешкой смотрит на нас. Надеюсь, он видит меня. Надеюсь, он чувствует, как сильно я хочу остаться и выпотрошить его, медленно, кусочек за кусочком. Но, к его огромному счастью, наша встреча снова откладывается.

— Нам нужно идти, — говорю я, перекрывая шум.

Я не могу снова заговорить с Джованом, иначе, боюсь, моя решимость рухнет.

Семь избранных мужчин толпятся вокруг меня, когда я направляюсь к краю лагеря. Я знаю, что Осколок будет зорко следить за любыми признаками нападения на меня. Я дохожу до линии деревьев и снимаю вуаль. В течение нескольких драгоценных мгновений я окидываю взглядом поле битвы. Я задыхаюсь от увиденного и делаю непроизвольный шаг назад. Когда тебе рассказывают — это одно. Когда ты видишь своими глазами — совсем другое.

Мой народ здесь. Армия моей матери! Они стоят высокие и прямые, в идеальном строю, отчего аккуратные ряды палаток между нами выглядят беспорядочной кучей. Армия представляет собой грозную и непробиваемую силу.

Любой здравомыслящий правитель гордился бы этим.

Почему же тогда все мои мысли о Короле Гласиума и о прощании, которое я так и не подарила ему?