ГЛАВА 3

Гвинет

Стакан с водой выскальзывает у меня из рук и с громким треском ударяется о раковину, осколки разлетаются в разные стороны.

Звук бьющегося стекла совпадает с кульминацией Car Radio by One Pilots, звучащей из динамика Алексы (прим. пер.: Amazon Alexa, или Alexa (Алекса) — виртуальный ассистент, разработанный компанией Amazon и впервые появившийся в умных колонках Amazon Echo и Amazon Echo Dot).

Я морщусь, осторожно беря крошечные кусочки и выбрасывая их в мусорное ведро, одновременно просматривая свой телефон.

Кроме мемов и бездумных разговоров в групповом чате с друзьями по колледжу нет ничего важного. Хотя назвать их друзьями ― это преувеличение. Товарищи по учебе более уместно.

Крис, Дженни, Алекс и я учимся на юридическом факультете в колледже, поэтому мы оказались в одной компании. Мне трудно заводить настоящих друзей, потому что с начальной школы большинство людей интересовались либо моим суперуспешным отцом, либо нашей семейной драмой, ― враждой между папой и его мачехой. После того, как я поступила на юридический, все стало еще хуже, поскольку каждый хочет стажироваться в «Уивер & Шоу».

Процесс отбора стажеров настолько строгий и тщательный, что не уверена, попаду ли я туда. Папа дал понять, что никаких преференций не будет, и, если я хочу стажироваться в одной из лучших юридических фирм в мире, мне необходимо доказать свою состоятельность.

Но не ему. Нэйт ― тот, на кого мне придется произвести впечатление, потому что он управляющий партнер нью-йоркского филиала. Также он решает, кто будет работать в «Уивер & Шоу», и кроме того, что он перфекционист, он еще очень строг.

Во всех отношениях Нэйт таков, будь то работа или личные отношения.

Я игнорирую групповой чат и просматриваю контакты в поисках имени Сьюзан.

Итак, папа точно не знает, что я тайно раздобыла номер его мачехи. Или, возможно, не так уж и тайно, поскольку попросила его у нее, когда мы столкнулись в ресторане.

Не знаю, почему я это сделала, и она, должно быть, была шокирована не меньше меня, потому что одарила меня настолько хищным взглядом, что я даже поморщилась. Или, возможно, она точно знала, зачем мне нужен ее номер. Для чего-то вроде сегодняшнего дня. Я планирую папин день рождения и надеюсь, что они смогут поладить.

Когда дедушка умер, он оставил дом, который купил, когда женился на биологической матери папы, Сьюзан, и папа обезумел от ярости, я никогда раньше не видела подобной ярости. Не имело значения, что он унаследовал акции, принадлежавшие дедушке в компании «Уивер & Шоу», дом был для него приоритетом номер один. Ему удалось доказать, что дедушка был дряхлым и не в своем уме, когда писал завещание. Он выиграл, и завещание утратило силу. Затем у них было еще одно затяжное дело о наследовании дома из-за его сентиментальной ценности, и хотя Сьюзан боролась изо всех сил, у нее не было шансов. Но она подала апелляцию. Не только на дом, но и на акции «У&Ш». Ее аргумент заключается в том, что поскольку завещание не имеет юридической силы, то она должна получить либо процент, либо всё. Папа сказал, что она никогда не выиграет, ни за что на свете.

Я ненавижу их судебные тяжбы.

Не хочу, чтобы папа продолжал бороться с ней в суде, пока кто-нибудь из них не умрет. Знаю, возможно, это не самая разумная идея, поскольку она украла дом его матери и довела ее до самоубийства, но я верю в перемирие.

И самое главное, я верю в то, что у папы будет меньше стресса, даже если ему придется заниматься миллионом других дел.

Я звоню ей, пока не струсила и не потеряла решимость. Пока слушаю гудки, вожу указательным пальцем между осколками стекла в раковине.

Сьюзан берет трубку, я перестаю двигать пальцем и смотрю через окно на сад.

― Кто это? ― спрашивает она своим обычным равнодушным, слегка надменным и осуждающим тоном.

― Это я. Гвен.

Наступает долгая пауза, которая растягивается почти на минуту.

― Чего ты хочешь?

― Скоро у папы день рождения, и я хотела уточнить, не хочешь ли ты прийти.

― Единственное, чего я хочу на день рождения твоего отца, это его смерть.

Бип.

Я сглотнула, отпустив руку с телефоном.

Что ж, не могу сказать, что не ожидала чего-то подобного. Хотя я надеялась, что есть способ свести их вместе, возможно, это все-таки нереально.

Значит ли это, что мне придется наблюдать за тем, как они грызут друг другу глотки всю оставшуюся жизнь?

Я смотрю на цветы и деревья за окном, словно они могут дать ответ. Может быть, все гораздо яснее, чем я думаю, и мне нужно перестать вмешиваться в то, что меня не касается.

Или лезть к людям, которые не обращают на меня внимания.

Мой телефон вибрирует от входящего сообщения.

Крис: Хочешь куда-нибудь сходить?

Я прикусила нижнюю губу. Мы с Крисом вроде как встречались. Мы встречаемся по выходным и целуемся на заднем сиденье его Харлея. Дженни говорит, что меня больше привлекает его мотоцикл, чем он сам, и, думаю, она права. Я люблю острые ощущения от запретного, например, пить тайком ликёр из папиного бара, приходить домой после комендантского часа и целоваться с папиным лучшим другом.

Это изъян характера.

В любом случае, мы с Крисом до сих пор не занимались сексом, и я не хочу этого делать. Мне кажется, что, если сделаю это, то подведу себя или что-то в этом роде. Он не принуждает меня или что-то еще, но он не может быть терпеливым вечно, как бы ему ни нравились поцелуи и обжимания.

Однако нехорошо вводить его в заблуждение, поэтому мне необходимо принять решение. Либо покончить с этим, либо идти до конца.

Главная причина, по которой я согласилась встречаться с Крисом, помимо его умения вести переговоры, заключается в том, что мне нужно было двигаться дальше.

Мне нужно было найти кого-то другого, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту.

Но есть одна маленькая проблема. Не уверена, что предыдущий владелец этого места, Нэйт, освободит его для кого-то другого.

Но постепенно мне удастся вытеснить его. Скоро я окончательно избавлюсь от него, и, возможно, кто-то, кому я на самом деле нравлюсь, например, Крис, займет его место.

Поэтому я печатаю трясущимися руками.

Я: Конечно!

Крис: Могу я приехать к тебе домой или твой отец подпортит мне лицо?

Я улыбаюсь, вспоминая папины угрозы, когда Крис подвез меня на своем мотоцикле.

Я: В выходные он работает и поздно вернется домой. Нам ничего не угрожает.

Крис: Не могу дождаться, когда увижу тебя, красавица.

Мое сердце сжимается при этом слове.

Красавица.

Почему мне так больно слышать, как Крис говорит подобное? Наверное, потому, что он не тот, от кого я хочу это услышать.

Ага, ни за что. Не собираюсь снова об этом думать.

Я собираю осколки, когда боковым зрением улавливаю движение снаружи.

Не может быть.

Я так резко поднимаю голову, что удивляюсь, как у меня не лопнуло сухожилие. Наблюдаю за ним, когда он направляется из сада к входной двери.

Это он.

Это на самом деле он.

Нэйт.

Мои пальцы дрогнули, и что-то ужалило кожу. Наверное, я порезалась о стекло, но не обращаю на это внимания, пялясь на мужчину, чьи длинные ноги сокращают расстояние между нами.

Даже его походка уникальна. У него твердая поступь. Его движения целеустремленные, уверенные и чертовски мужественные. Все в нем ― мужественное, твердое и упорное. Это чувствуется в каждой черте его лица, в каждом взмахе ресниц.

Это видно по тому, как его широкие плечи обтягивают сшитый на заказ черный пиджак. Однако аккуратный образ не вводит меня в заблуждение, потому что мне хорошо известно, что скрывается за этим.

Мускулы. Будь то грудь, живот, бицепсы или сильные бедра. Я знаю, потому что много раз наблюдала, как он боксировал с папой, полуголый, и он дал мне первое представление о мужской красоте. Я видела его подтянутый живот и выпуклые мышцы. Видела его плавные движения и быстрые рефлексы.

Девушки моего возраста обращают внимание только на мальчиков-подростков и спортсменов, но перед моими глазами было кое-что получше.

Я видела взрослую красоту, которая обретается только с большой физической активностью и возрастом. И, к сожалению, для меня ничто уже не может превзойти это. Ни спортсмены из старшей школы и уж точно ни мальчики из колледжа.

Потому что именно такими они всегда будут в моих глазах. Мальчиками.

Однако мужчина, приближающийся к моему дому, ― определение мужественности. Именно о таких говорится в любовных романах, которые я читаю тайком от папы.

― Алекса, стоп, ― говорю я, прерывая любимый плейлист, и медленно поворачиваюсь, не обращая внимания на капельки крови, стекающие с указательного пальца.

Я хочу увидеть его, когда он войдет в дверь. Я не делаю ничего плохого, ясно? Просто хочу посмотреть на него поближе.

Это не преступление.

И я совершенно забыла его.

Я не хочу думать о том, почему он здесь посреди рабочего дня. Нэйт редко приходит к нам домой после поцелуя два года назад, а если приходит, то только когда меня нет дома, я узнаю об этом от Марты, и, страдая, съедаю дохрена ванильного мороженого.

Да, я унылая.

В любом случае, Нэйт не должен быть здесь, когда папы нет, и определенно не один. Это западня?

Ох, может быть, он узнал, что я планирую папин день рождения, и хочет помочь.

― Где Гвинет?

Мое сердце подпрыгивает, когда я слышу свое имя, произнесенное его глубоким голосом, от которого меня охватывает онемение и становится жарко.

Он спрашивает Марту обо мне. Обо мне, не о папе. Значит, он пришел ко мне.

О, боже.

Это плохо для моего хрупкого сердца. Хочу закричать, что я здесь, но голос подводит меня. Но, как выяснилось, мне не нужно говорить, потому что Марта направляет его на кухню.

Напоминаю себе, что нужно дышать, когда звук его уверенных шагов эхом разносится по коридору.

Ты должна дышать, Гвен. Дыши, бл*дь.

Это не помогает. Я имею в виду дыхание. Потому что как только он заходит на кухню, то лишает меня возможности дышать.