Когда смотрю в окно на заходящее солнце, в моей голове формируется осознание. Я что, влюбляюсь в свою жену?

Ей же девятнадцать!

Мой мозг вопит.

Я быстро убираю руку с талии Изабеллы, встаю и выхожу из комнаты, убеждая себя забыть об этой нелепой мысли.

Я почти ничего не помню из того, что происходило за последние два дня. Что точно помню, – это то, как Лука нес меня к машине, когда мы покидали больницу, и я безуспешно пыталась заставить его опустить меня. В ту первую ночь он спал на диване, который стоит под окном в моей комнате. День похорон полностью стерся у меня из памяти. Я помню дождь и несколько случайных моментов, вроде тех, где Лука посадил меня на колени в машине, или как я ложилась в постель полностью одетая, но не более того. Почти уверена, что прошлой ночью он тоже спал на диване, но, похоже,  ушел, пока я еще спала.

Звук газонокосилки вторгается в мои мысли через открытое окно, и мне кажется, что ее урчание сверлит мой мозг. Мне следовало бы встать и закрыть окно, но не могу заставить себя пошевелиться. Вместо этого  остаюсь лежать на своей кровати, уставившись в потолок. Моего нонно больше нет. Я просто не могу осознать этот факт. Этим утром, проснувшись, я потянулась за телефоном с желанием позвонить и спросить, как он себя чувствует – как делала до этого каждое утро. Только на этот раз моя рука замерла на полпути к телефону, когда я вспомнила.

Рядом никого нет, поэтому разрешаю себе сломаться и провожу следующий час, выплакивая все глаза.

Нонно бы так разозлился, если бы увидел меня сейчас с моим опухшим лицом и красными глазами. Он всегда настаивал на том, что нужно встречать все, что бросает тебе жизнь, с высоко поднятой головой и королевской осанкой. Я поднимаю взгляд на большие часы на стене. Сейчас семь часов вечера, а я еще не рассказала Луке о предупреждении моего дедушки относительно Лоренцо.

Я встаю с кровати и направляюсь в ванную, чтобы умыться. Надеюсь, это заставит меня почувствовать себя немного лучше. Пять минут спустя  выхожу из своей комнаты и иду на второй этаж, надеясь застать Дамиана в его кабинете.

– Иза?–  Дамиан поднимает взгляд от своего ноутбука. – Ты в порядке?

– Я в норме, спасибо. Когда Лука возвращается? Мне нужно с ним поговорить.

– Понятия не имею. В пятницу у него встреча с капо, так что он пытается свести концы с концами.

– Они принесут ему клятву верности через четыре дня? Как-то  очень скоро.

– Лоренцо начал доставлять неприятности, – говорит он. – Нам нужно  торопиться.

– Это как раз то, о чем я хотела поговорить с Лукой. Дедушка велел мне предупредить его. Кто еще?

– В смысле?

Я подхожу к столу Дамиана и сажусь напротив него.

– Кто еще против того, чтобы Лука был доном? И кто еще не определился?

Дамиан с интересом наблюдает за мной, берет со стола ручку и начинает перекатывать ее между пальцами.

– Не пойми меня неправильно, но почему ты спрашиваешь?

Я улыбаюсь.

– Просвети меня.

– Орландо Ломбарди против. Он встал на сторону Лоренцо и настоял на том, чтобы семья отказалась от сделок с оружием и казино, направив все усилия на наркотики. Лука сказал: «Нет».

– Братва владеет большей частью наркобизнеса, – говорю я. – Было бы неразумно вмешиваться, особенно после того, как Бруно Скардони чуть не убил мужа Бьянки. – Глаза Дамиана расширяются от удивления. Да, он не был первым, кто недооценивал меня. – Позвони Орландо Ломбарди. Скажи ему, что было бы крайне прискорбно, если бы Лоренцо узнал, чем он занимается каждое второе субботнее утро.

– И чем это он занимается?

– Трахает жену Лоренцо, когда она, предположительно, на маникюре, – сообщаю я. – Кто еще?

Дамиан скрещивает руки на груди и откидывается назад, ухмыляясь.

— Сантино Д'Анджело не определился.

– Ну, Сантино не трахает никого, кроме своей горничной, и его жена об этом знает. Позорище, – говорю я. – Но его старший сын, Дарио, по уши в долгах у албанцев.

– Играет?

– Да. Последняя информация, которой я располагаю, — это то, что сумма близка к трем сотням тысяч, но это было в прошлом месяце. Сейчас, наверное, больше. Дарио оказывает огромное влияние на своего отца.

– Если мы выкупим его долг, возможно, он сможет подтолкнуть Сантино к правильному решению?

– Скорее всего, – киваю я. – Еще какие-нибудь проблемы?

– Пока никаких. – Он наклоняется вперед, опершись локтями о стол. — Откуда у тебя эта информация?

– Определенно не из спа-салонов и не из модных журналов. – Я ухмыляюсь. – Статус дона предполагает не только достойное выполнение своих обязанностей. Он требует пристального наблюдения за теми, кто не погнушается нанести удар в спину, и для этого зачастую приходится применять изрядный шантаж, чтобы направить людей в желаемом направлении. У моего дедушки на зарплате был водитель Орландо Ломбарди, а также две горничные, работавшие на Сантино Д'Анджело. У него было, по крайней мере, по одному человеку в доме каждого капо, и он платил им тройное жалованье, чтобы они сообщали ему обо всем, что могло оказаться полезным.

Дамиан весь напрягается от моих слов.

– У него здесь тоже кто-то был?

– Ваш предыдущий садовник.

– Доменико?  Тот старпёр, который большую часть времени проводил в попытках залезть Грейс под юбку?

– Ну, я не знаю, под чью юбку он пытался залезть, пока был здесь, но  предоставлял довольно интересную информацию. Сейчас он работает на Франко Конти.

– Будь я проклят. – Он качает головой. – У Джузеппе было свое маленькое шпионское гнездышко.

– Да. Мы с мамой координируем их последние два года, с тех пор как заболел дедушка. Мы можем продолжать это делать, но Луке придется взять на себя финансовую часть.

– Я поговорю с ним.

– Еще ему нужно устроить прием для всех больших шишек в семье, после того как он официально займет должность дона. Через месяц или два было бы неплохо.

– Мой брат не любитель вечеринок.

– Ему все равно придется устроить этот прием. Этого события будут ждать.

– Ты можешь дать Луке кучу любого оружия, и он найдет покупателя меньше чем за час. Но он понятия не имеет, как организовать вечеринку.

– Тогда хорошо, что у него есть я. – Я улыбаюсь и встаю, чтобы уйти. – Мне нужно пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят штук на вечеринку?

– Возможно, в конечном счете сумма увеличится до семидесяти пяти, но давай пока начнем с пятидесяти.

Я выпускаю еще один патрон в мишень на другом конце поля, проверяя вес и точность прицела, затем кладу винтовку на импровизированный стол перед собой.

– Сойдет, – говорю я и поворачиваюсь к Богдану. – Мы берем четыреста, как договаривались ранее.

– Можешь перевести аванс на счет, как всегда.

– Никаких задатков за следующие три партии.

– Что? Я не принимаю заказы без двадцатипроцентной предоплаты!

– Теперь принимаешь. – Достаю телефон и направляюсь машине. – До тех пор пока я не буду убежден, что в будущем не произойдет никакой лажи с контейнерами. Так я работаю.

– Тогда ты можешь забыть об этих гребаных стволах, – кричит он мне вслед. – Я ничего не буду грузить, пока не увижу свои бабки!

– Было приятно иметь с тобой дело, Богдан, – говорю я, сажусь в машину и набираю номер Дамиана. – Как Изабелла?

– Лучше. Сегодня у меня был чрезвычайно интересный разговор с ней.

– По поводу? – Я включаю зажигание, не обращая внимания на Богдана, который барабанит в мое окно.

– Похоже, твоя маленькая женушка может оказаться рентабельным активом.

– В каком смысле?

– Она взяла на себя организацию большой вечеринки в честь тебя. Это будет настоящее событие века, поскольку она планирует потратить на него семьдесят пять тысяч.

– Я не устраиваю вечеринок, Дамиан.

– Иза говорит, что ты устроишь. –  Он смеется. – А еще она заставила меня потратить триста двадцать тысяч.

– Ты что рехнулся? На что? Подожди секунду. – Я опускаю стекло, в которое Богдан тарабанил больше минуты, и пристально смотрю на него. – Да?

– Только следующие три партии, Лука. – Он тычет в меня пальцем. – После этого мы возвращаемся к двадцатипроцентному авансу.

– Хорошо. Не забудь мои гранаты. – Я поднимаю стекло, включаю громкую связь с Дамианом и даю задний ход. – Что ты сделал с деньгами, Дамиан?

– Покрыл карточный долг Дарио Д'Анджело албанцам.

Я понятия не имел, что проблемы сына Сантино с азартными играми настолько серьезны. С чего бы, черт возьми, нам расплачиваться?..

Будь я проклят.

– Это значит, что Сантино у нас в кармане?

– Ага. И Ломбарди тоже больше не будет проблемой.

– Ты и его долг выкупил?

– Нет. Я позвонил Орландо, чтобы сообщить ему, что мы ожидаем его «да», иначе он, возможно, захочет перенести запись на маникюр.

– Орландо не делает маникюр. Его руки выглядят так, словно он с утра до вечера рубит свиней.

– Нет. Но жена Лоренцо делает. По словам Изы, каждую вторую субботу. Орландо трахает жену Лоренцо у него под носом бог знает как давно. – Он смеется. – Твоя жена и ее мать управляют чертовой шпионской сетью внутри семьи. У них есть свои люди в доме каждого капо. Доменико был в нашей.

– Тот старый подонок, который весь день торчал на кухне?

– Ага. Твоя женщина  очень опасна, Лука.

Действительно. Гораздо опаснее, чем я думал.

* * *

Едва оказавшись дома, я взлетаю по лестнице и направляюсь прямо в комнату Изабеллы, намереваясь прочесть ей лекцию. Однако, когда я вхожу, ее там нет. Развернувшись, чтобы продолжить поиски в комнате Розы,  слышу, как включается душ.

– Изабелла. – Я стучу в дверь ванной. – Нам нужно поговорить.

– Я принимаю душ. Это может подождать.

– Ты сможешь принять душ позже. – Я снова стучу в дверь. – Я разговаривал с Дамианом. С этого момента ты бросаешь свое шпионское хобби.

– Не за что, Лука, – кричит она, перекрикивая шум льющейся воды. – Я была рада помочь.

– Это, черт подери, не игра! Если кто-нибудь хотя бы заподозрит, чем вы с матерью занимаетесь, добром это не кончится!

– Ты сказал, что не разрешаешь ругаться в этом доме.

– Новые правила. – Я ударил ладонью по двери. – Открой дверь, или я ее выломаю!