- Я в гвардейскую... и сорок вторую. Посмотрю, как они там готовятся к наступлению, - сказал он на ходу. - А вы пошлите кого-нибудь в двадцать вторую и третью ударную... И подыщите-ка подходящее место для фронтового командного пункта где-нибудь поближе к Даугаве.
Я вернулся в свое убежище, где меня ожидали штабные офицеры. Проинформировав их о поправках командующего, отдал распоряжения. Генерала С. И. Тетешкина и начальника связи генерала П. К. Панина попросил поехать в район Скривери, чтобы выбрать место для КП и развернуть там узел связи.
- Только предупредите всех, что работать по радио запрещается.
Постепенно все разошлись. Остался лишь мой помощник полковник Маслов.
- Разведданных собралось у меня немало. Но раз мы перемещаемся, какой от них теперь прок! - огорченно сказал он.
- Ничего, передадим соседям, им пригодятся.
Маслов бегло пересказал то, что ему было известно о противнике. Гитлеровцы собирались обороняться на рубеже Сигулда - Сунтажи - Лиелварде. Там сосредоточилось большинство отступивших частей. Из района Кегумской ГЭС немцы всех выселили. Станция минируется. По сведениям лейтенанта Н. Я. Жирова, на строительстве укреплений вокруг Риги занято много немецких солдат и согнанных сюда местных жителей. В самом городе объявлено осадное положение. На улицах висят приказы, обязывающие все население в возрасте от 14 до 60 лет участвовать в оборонительных работах. Всю минувшую неделю из Эстонии и Северной Латвии в сторону Риги продолжался поток эшелонов и автомашин. Захваченный в плен писарь штаба 28-го армейского корпуса подтвердил, что их часть прибыла в Ригу из Эстонии.
Лейтенант Жиров ранен, но остался в строю.
Мы договорились с Масловым перебросить группу Жирова в район Тукума на наше новое направление. Других разведчиков послать в Курляндию, а некоторых передать штабу соседнего фронта.
Маслов потер ладонью лоб:
- Эх... придется все начинать сначала?
- Почему же? - возразил я. - Вот когда мы из-под Брянска перемещались в район Великих Лук, тогда действительно все надо было заново организовывать. А сейчас всего лишь и разницы, что на Ригу смотреть будем не с востока, а с юга.
Наш разговор прервал начальник штаба 15-й воздушной армии генерал-майор авиации А. А. Саковнин. Он вошел стремительный, веселый, шумный. На нем поскрипывала новенькая кожаная куртка.
Пожав нам руку, Саковнин заметил:
- Ну раз Маслов здесь, значит, какие-нибудь секреты.
Полковник сдержанно улыбнулся, давая понять, что он считает свою работу слишком серьезной для шуток.
- Когда намереваетесь перебазироваться за Даугаву? - обратился я к Саковнину.
- Науменко уже договорился с командующим третьей воздушной армией Папивиным, что мы примем от них аэродромы, которые вошли в нашу фронтовую полосу. Но конечно, их будет недостаточно. Ищем подходящие площадки для новых...
- Ну а как вы собираетесь прикрыть марш войск за реку?
- Истребительная авиация, которая для этого выделяется, перелетит завтра. Только вот беда... развертывать станцию снабжения и армейские склады на новом месте, пока железная дорога не восстановлена, нельзя. Начальник штаба третьей воздушной Дагаев обещал временно снабжать нас со своих складов.
Я заверил Саковнина, что в ближайшие дни пути будут приведены в порядок. Рассказал ему также, что немцы собираются взорвать Кегумскую ГЭС.
- Надо помешать. Возьмите под контроль станцию и участки, где могут оказаться вагоны со взрывчаткой.
- Ясно. Мы выделим для этой цели специальную группу летчиков.
После Саковнина ко мне зашли начальник штаба тыла фронта генерал И. И. Левушкин, начальник военных сообщений полковник Н. П. Пидоренко и начальник управления военно-восстановительных работ генерал И. С. Картенев. Я познакомил их с новыми задачами. Вместе обсудили, как сделать ответвление на юг от фронтовой автомобильной дороги, организовать питательные и ремонтные пункты, договорились о выделении бензозаправщиков, уточнили срок готовности железнодорожного моста через Даугаву у Крустпилса. Однопутный трехпролетный мост длиной 276 метров был снесен полностью: устои и быки взорваны до фундамента, а фермы расчленены на части и обрушены в воду. Генерал Картенев сообщил, что восстановительные работы начались 22 сентября. Ведет их 13-я железнодорожная бригада. Трудиться приходится под артиллерийским обстрелом - в 5-6 километрах передовая.
- Через день-другой мост будет готов, - заверил Картенев.
С 26 сентября началась переброска войск на юг. 22-я армия оставила на своем участке, севернее Даугавы, только 118-й укрепрайон. Два стрелковых корпуса ее, в том числе и 130-й латышский, уже переправлялись через Даугаву в районе Кокнесе. Остальные соединения подходили к реке.
Главные силы 3-й ударной армии двигались к понтонному мосту, наведенному через реку близ Яунелгавы.
10-я гвардейская и 42-я армии с танковым корпусом и тремя дивизиями 3-й ударной продолжали наступать. За два дня продвинулись на 8-15 километров и вышли к Малпилсу, Сунтажам, Лиелварде.
Утром и вечером 28 сентября 10-я гвардейская и 42-я армии пытались прорвать оборонительный рубеж "Сигулда", но больше двух траншей первой позиции пробить не смогли. Пленные показали, что во многих ротах у них осталось по 15-20 человек. Однако гитлеровцы быстро получили пополнение. Оно прибыло из Германии морем. Интересно, что в числе прибывших было 2 тысячи юнкеров летной школы. Видимо, в Ригу направили тех, кто оказался под рукой. Будущих авиаторов использовали для укомплектования 10-го армейского корпуса.
Прорвать "Сигулду" было нелегко. Немцы строили эту линию целое лето. Окопы и траншеи рыли мобилизованное местное население и даже привезенные сюда под конвоем эсэсовцев 2 тысячи голландцев. Вдоль переднего края тянулись противотанковые рвы метра в четыре шириной. Подходы к ним прикрывали проволочные заграждения и минные поля. Все это пространство густо простреливалось. Штурмуя эти позиции, наши части несли большие потери.
Временно наступление пришлось прекратить.
Новый командный пункт был оборудован на западной окраине Скривери, среди разрушенных домов. Впереди тускло серебрилась Даугава, сквозь утреннюю дымку проступали холмы, занимаемые противником. Командование и узел связи разместились в землянках, а большая часть офицеров штаба - в уцелевших окраинных зданиях.
Я вышел из убежища на улицу. Там стояли Еременко, члены Военного совета, несколько офицеров штаба. Все они поглядывали на шоссе - ждали представителя Ставки Маршала Советского Союза Леонида Александровича Говорова. Вчера вечером из Москвы сообщили, что он должен приехать к нам утром.
День выдался пасмурный, со стороны Даугавы тянул холодный влажный ветер, рваные лохмотья туч торопливо плыли низко над головой, роняя редкие капли дождя.
Мне не терпелось увидеть Леонида Александровича, с которым познакомился еще в тридцатых годах на киевских маневрах. Уже тогда он пользовался большим авторитетом. Особенно в области артиллерии. К его мнению прислушивались.
- Талантливый человек! - не раз говорил о нем И. Э. Якир.
Помню, после маневров состоялся небольшой обед. Мы с Говоровым за столом оказались рядом. Видимо, под влиянием удачного исхода учений он был тогда весёлым, шумным и непринужденным.
- Что вы пьете? - спросил я его.
- Вообще-то, нарзан или ситро, но сегодня, пожалуй, можно и пива...
Посмеялись, разговорились. Он оказался очень интересным собеседником.
А некоторое время спустя снова оказались вместе, но уже в стенах Академии Генерального штаба. Потом j над этим умным и обаятельным человеком нависло тяжкое, незаслуженное подозрение, и он на много месяцев оказался не у дел, тревожно прислушивался к Шагам на лестничной площадке...
Только перед самой войной ему наконец довезли Артиллерийскую академию. А вот теперь Говоров - командующий фронтом и представитель Ставки. На дороге показалось несколько "виллисов". Подъехав к нам, они остановились. Из передней машины вышел Леонид Александрович. Его сопровождал генерал-лейтенант А.В. Гвоздков, сухопарый человек с манерами старого интеллигента. Я пристально приглядывался к Говорову. Несмотря на возраст, он был по-прежнему строен, даже несколько элегантен. Внешне Леонид Александрович почти не постарел. Лишь на лице появились первые морщины да густая изморозь тронула виски.