Глава 5

Гейдж

Черт, я злюсь. Я вернулся домой после аварии, потому что мне нужно было оправиться от операции. Две операции и два месяца спустя, моя голень больше не разбита на миллион кусочков. И, по крайней мере, я могу ходить, даже если мне приходится делать это в гребаном ботинке, который заставляет меня хромать, как идиота. Я готов убраться с этого места. Просто придется похромать еще пару месяцев, без выпивки, девочек и вечеринок, как я думал изначально, когда уходил на больничный.

Но не это раздражает меня прямо сейчас. Все это неважно, что реально бесит, так это иметь дело с моим отчимом. Я то вообще не имею ничего против него. Не смотря на то, что он носит ковбойские ботинки, родился и вырос в Техасе, он неплохой парень на самом деле. Он не пьяница, не жесток с женщинами, или игрок. Самые большие пороки парня - это охота, курение сигар и покупка безумно дорогого скотча. И разговоры о Техасе.

Но еще он пытается проделать это со мной. Эта сделка стоит много денег, и это компания Бо. Он обеспокоен моим «брендом» – конечно, он также обеспокоен брендом Marlowe Oil. Вот тут и начинается моя роль – я могу сделать много масла «крутым и достойным» для тысячей, кто доверяет крупным корпорациям.

 Если бы это был кто-то еще, кроме Бо, я бы сказал «нет» всему «лицу компании». Я не хочу путешествовать по Японии и красиво улыбаться для камер, так же, как и я не хотел делать эту фотосъемку с моделями. Конечно, три горячие блондинки сделали это менее болезненным, но я гонщик.

 Я хочу участвовать в гонках. Я скучаю по чувству адреналина, сидя на скамейке запасных в течение последних двух месяцев. Никакое количество работы не может соответствовать скорости сто пятьдесят миль в час, которую я получал, сидя на мотоцикле. Ты не можешь заменить это дерьмо чем-то другим в мире.

Кроме того, возможно, когда ты трахаешься.

Но, черт возьми, может ли хороший секс быть имитацией гонок? Может быть, такое дерьмо случается только раз в жизни.

Думаю, это возможно между мной и Делани. Я думал об этом много. Больше, чем просто много. Черт, я тысячу раз трахал ее в своей памяти. Мы никогда еще так далеко не заходили.

 И теперь Бо заставляет меня чувствовать себя ослом перед ней, ребенком, который нуждается в няньке, потому что я не могу быть ответственным, чтобы самому о себе позаботиться. Я идиот, который убеждал себя, что Бо думает, будто я хороший инвестиционный, взрослый и не безответственный парень. Но именно это он и думает, как и все остальные.

Я настолько погружен в свои мысли, что почти не слышу стука в дверь. Нет никакого шанса, что Бо пришел сюда попросить прощение, как и то, что он никогда не признается в том, что виноват.

Я открываю дверь, и Делани стоит там, чертовски нервничая. И такая горячая. Горячая и нервная, как ад, в моем дверном проеме в восемь часов вечера. Дерьмо. Я уже успел отчаяться и разозлится – и теперь я чертовски твердый, тоже.

– Могу я войти? – она заправляет прядь волос за ухо, как и раньше, когда она всегда нервничала. Наверное, некоторые вещи действительно не меняются.

– Ты пришла сюда, чтобы поведать мне о том, как собираешься присматривать за моей задницей в Японии? – я стою в дверном проеме, блокируя ей вход.

– Почему я должна стать плохим копом так внезапно, Гейдж? – спрашивает она. – Я думала, что мы ладим.

– Ладим? – спрашиваю я, чувствуя волну гнева. Меня это не раздражает. Я злюсь, потому что я согласился сделать это, от чего даже удовольствия не получу, потому что думал, что ее отец будет уважать меня, но оказалось наоборот. Я понимаю, что не должен на ней срываться, но не могу остановить себя. – Ага, мы обычно ладим, да? Ты пришла сюда, чтобы проверить, сможешь ли помочь себе поладить в этом старом стиле?

Лицо Делани краснеет, как это бывает, когда она сердится, или смущается, или расстроена. Полагаю, она, вероятно, испытывает сейчас все вышеперечисленное. Неужели она думает, что я забыл о том, что произошло между нами?

– Не срывайся на мне, из-за того, что ты злишься, Гейдж О'Нил, – говорит она, акцентируя свои слова, толкая меня в грудь своими пальчиками. Я обвиваю ее пальцы своими, притягивая к себе, она резко охает, и этот звук разносится эхом в тишине этого вечера.

– Злюсь? – переспрашиваю я. Ее тело такое теплое напротив моего, и я хочу больше, чем что-либо в этом мире, поцеловать эту чертовски красивую девушку. Я хочу сорвать с нее одежду здесь и прямо сейчас, и погрузиться своим членом между ее ног.

– Ты пришла сюда, в гостевой домик, потому что хотела поговорить о рабочей поездке на месяц? Или ты пришла за чем-то еще?

Делани борется со мной.

– Отпусти меня, Гейдж, – шипит она.

– Ты уверена, что не хочешь меня, дорогая? – спрашиваю я. Я пробегаюсь рукой по ее шее, и она наклоняет голову в сторону, от моего касания. Она почти мурлычет, когда я прикасаюсь к ней. Она смотрит на меня, ее зеленые глаза широко раскрыты.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, Гейдж, – шепчет она.

– Я ничего не имею в виду, Делани, – отвечаю. – Я просто констатирую факт, что ты пронесла свою милую попку через весь этот путь, из главного дома в такое время вечера, потому что это не могло подождать.

– Ты должен меня отпустить, – повторяет она, но теперь ее голос стал мягче, злость куда-то улетучилась. Я бы отпустил ее, если бы зрачки не были такими большими, как блюдца, а дыхание таким затрудненным.

– Или что, Делани? – спрашиваю я. – Ты такая горячая для меня, что почти задыхаешься. Держу пари, что если засуну руку меж твоих ножек, ты пустишь соки.

– Не будь таким отвратительным, – выпаливает она. На этот раз она вырывает руку из моей хватки и отталкивает меня. Предполагать, что она пришла сюда, чтобы со мной трахнутся было одно, но разговор о моих пальцах между ее ножек толкает пересечь какую-то воображаемую грань.

Ее реакция заставляет меня хотеть идти по этой линии, нажимать на этот самый спусковой рычаг снова и снова. Что тут еще можно сказать? Я чертов ребенок. Поэтому, думаю, у отца Делани есть смысл. Возможно, я не становлюсь умнее по мере взросления. Забавно, как Делани заставляет меня чувствовать себя проклятым подростком.

– Как скажешь, дорогая, – если она будет присматривать за мной, я смогу дать ей что-то за должность няньки.

Я вижу, как Делани сжимает челюсть, она одергивает края рубашки, разглаживая ее.

– То, что произошло между нами, было много лет назад, – говорит она уверенным тоном. – Это было давно и неправда.

Что произошло между нами. Она не называет реальные события. Она не описывает поцелуй тем летом, с которого все и началось, поцелуй, который вывел нас обоих из-под контроля, пустив в безудержную гонку страсти, пока все не разрушилось, прежде чем что-то зашло слишком далеко. Она не упоминает о тайных поцелуях, когда мы оставались одни, бешеных ощущениях, которые таили в себе обещание большего. Но этому большему не суждено было случиться.

 И я никогда не забывал об этом.

– Точно, – отвечаю я. – И ты никогда не вспоминала об этом за все четыре года?

Она слишком долго молчит.

– Да я как-то вообще об этом не заморачиваюсь.

– Лгунья, – отвечаю я.

– Если ты думаешь, что я спустилась сюда, чтобы получить твой … инструмент … – ее глаза опускаются на мою талию, затем ниже. – То ты ошибаешься.

– Так может, скажешь мне, что тут делает твоя миленькая попка.

– Я вернулась в Даллас, чтобы работать, Гейдж, – отвечает она. – Вот и все, вот почему я пришла сюда вечером. Хотела попросить, чтобы все было на профессиональном уровне.

– Профессиональном, – повторяю я.

Она кивает. Я хочу стереть поцелуем это серьезное выражение на ее лице.

– Соответствующе, – говорит она.

– Соответствующе, – повторяю я.

Я определенно не делаю это соответствующим, и уверен, что не стану додерживаться этого с Делани Марлоу. Фактически, проберусь под кожу Делани, и заставлю вести ее надлежащим образом, возможно, именно это станет моим лечением от скуки, которое я искал.