Глава 7

Гейдж

– Как прошёл твой день, дорогуша?

Я останавливаюсь в дверях, прислонившись к косяку. Мой день состоял из обычных занятий – несколько часов в тренажёрном зале, а затем физиотерапия, но перед этим мне предстояло посетить офис Делани. Валяние дурака с Делани не входит в мой обычный список мероприятий, поэтому у меня было что-то ещё, чего я с нетерпением ждал этим утром. Я проснулся с зарядом бодрости. Во всяком случае, настолько, насколько можно быть бодрым с этим чёртовым ботинком на ноге.

Моё настроение было отличным, пока Челси не прервала нас. Несколько месяцев назад мы с Челси встречались – деловой ужин, и всё. Она чертовски агрессивна, и у меня сложилось впечатление, что она хочет, чтобы это был не просто деловой ужин. У меня также есть ощущение, что она напряжена, как пружина, и из тех цыпочек, которые могут сойти с ума, сварив кролика или какое-то дерьмо. И это именно та девушка, от которой я держусь подальше. Но она хороша в своём деле, так что у меня не было причин просить Бо перевести её на другую должность. Пока.

Дело в том, что я хотел увидеть лицо Делани, когда она откроет коробку. А Челси вошла и всё испортила.

Делани наклонилась, положив одну руку на белое покрывало, которым была застелена её кровать, а другую – на молнию на внутренней стороне сапог на высоких каблуках. Она положительно источает искушение, одетая в чёрную юбку-карандаш, ткань плотно облегает контуры её задницы, и соответствующие сапоги «трахни меня». Её волосы падают вперёд, частично скрывая лицо, и она заканчивает застёгивать молнию на сапоге, прежде чем заправить прядь волос за ухо и встать, свирепо глядя на меня.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она. – Разве тебе не нужно быть в Вегасе или ещё где-нибудь? И не называй меня дорогой.

– Во-первых, это дорогуша, а не дорогая. А во-вторых, это ласковый термин, – говорю я, пожимая плечами. – Ты слишком долго пробыла в Нью-Йорке. Это я из вежливости показываю свои техасские корни.

Делани кладёт руки на бёдра и смотрит на меня прищуренными глазами.

– Это высокомерно, – говорит она. – И ты даже не из Техаса.

Я вхожу в её комнату и оглядываюсь.

– Мне больно, что ты так говоришь, Делани, – говорю я. – Как бы ты хотела, чтобы я тебя называл? Ты ненавидишь Делами, а теперь ещё и не любишь дорогуша? А то, что я живу в Техасе последние несколько лет, делает меня практически техасцем. Вообще-то, мне следовало бы попросить твоего отца отвезти меня на шоппинг за ковбойскими сапогами.

– Ты можешь называть меня по имени, как нормальный человек, – отвечает она. – И ты так и не ответил на мой вопрос. Разве тебе не нужно успеть на рейс?

– Чёрт, какая муха укусила тебя за задницу сегодня? – я прохожу мимо фотографий, которые она уже повесила на стену, её и её друзей в различных туристических местах: перед Национальным памятником в Вашингтоне, Линкольн-центр, стоящие перед баром в Нью-Йорке. – А я не могу проверить свою сводную сестру, прежде чем отправлюсь на эту деловую чушь?

Делани переходит на другую сторону комнаты и встаёт перед одной из фотографий, скрестив руки на груди. Я действительно должен сказать ей, что этот жест абсолютно ничего не делает, чтобы скрыть её сиськи. На самом деле, это только поднимает их выше, давая мне ещё лучший обзор.

– Ничего не кусало меня задницу.

– Ты могла бы одурачить меня, – говорю я. – Сегодня утром ты была просто лучиком солнца, а теперь... ну, в общем... нет.

Она бросает на меня взгляд. Я знаю этот взгляд. Это тот самый, которым она одаривала меня, когда я злил её и сводил с ума. Это взгляд, говорящий, что она может быть близка к тому, чтобы убить меня.

– Я пытаюсь убедиться, что ты не опоздал, – говорит она. – Помни, моя новая работа связана с управлением тобой. Почему ты ещё не в аэропорту?

– Я уже выезжаю, – отвечаю я. – Водитель ждёт меня внизу.

– Значит, ты решил заглянуть ко мне и попытаться залезть мне под кожу, прежде чем оставить меня в покое на выходные?

– Мне нужно оставить тебе что-нибудь на память, – говорю я.

– Я думаю, ты уже сделал это.

– Я знаю, – говорю я. – Я разочарован. Я подарил тебе самый лучший подарок в первый рабочий день, а ты никак не реагируешь?

– Он был исключительно зрелым, – закатывает глаза она.

– Если бы ты им воспользовалась, то была бы не такой ворчливой, – говорю я. – Ты ведь им не пользовалась, не так ли?

– Нет, я им не пользовалась, – отвечает она. – Это всецело...

– Похотливо? – спрашиваю я.

– Отвратительно, – говорит она.

– Потому что это мой член, или потому что мы семья?

– Я должна выбрать один из вариантов? – спрашивает она. – И ты можешь сравнить его с реальной вещью, если хочешь.

– Это мой, – говорю я, потянувшись к пряжке ремня. – Если хочешь, можешь сравнить его с настоящим.

– О Боже, нет, – протестует она. – Остановить.

– Это просто грустно, – говорю я.

– Что именно?

– Что ты потеряла чувство юмора. Прежняя Делани посмеялась бы над чем-нибудь подобным.

– Новая Делани точно так же будет смеяться над твоим членом, – говорит она, глядя на меня, приподняв одну бровь.

– Тогда к чему вся эта ненависть?

Делани тяжело вздыхает.

– Может быть, это был бы лучший подарок для Челси, – отвечает она.

– Ах, так вот оно что, – говорю я.

Я поворачиваюсь и щурюсь на фотографии на стене, пытаясь увидеть, есть ли какие-нибудь парни, о которых я должен знать. Не то чтобы я хотел быть парнем Делани. Это не мой грёбаный стиль. Мне нравятся мои женщины без бойфрендов. Я отмахиваюсь от краткого осознания того, что я только что думал о Делани как о «моей женщине».

– Что это что? – Делани наклоняет голову. Она накрашена: подводка для глаз и блеск для губ, на щеках розово-красный цвет, который даёт ей румянец, напоминающий мне о сексе.

– У тебя действительно есть ревнивая черта, не так ли? – замечаю я.

– Я нисколько не ревную, – говорит она. – Я просто думаю, что ты должен направлять свои маленькие херовые шутки на кого-то, кто больше заинтересован в них, чем я.

– Конечно, ты не ревнуешь, дорогая, – говорю я, глядя на её губы. Эти мягкие, пухлые, лживые губы. – И я никогда не слышал, чтобы мой член называли маленьким.

Делани проводит языком по нижней губе, и мне хочется взять её зубами. Её блеск для губ придаёт ей сияние, которое делает её ещё более неотразимой. Я прижимаю руки к стене над её головой, придавливая их таким образом, чтобы не хватать её так, как мне хочется, и не прижиматься губами к её губам. Вместо этого я просто стою, упираясь руками в стену и глядя в эти ярко-зелёные глаза.

– Мне всё равно, что ты будешь делать, – говорит Делани, глядя на меня снизу вверх. – С Челси или иным образом. Так что повеселитесь во время своей поездки в Вегас.

– Ты должна просто признать, что ревнуешь, – советую я. – Знаешь, нехорошо держать в себе весь этот сдерживаемый гнев. Это приводит к разного рода проблемам, – я не говорю уже о том, что поездка в Лас-Вегас с Челси – это последнее, чего бы мне хотелось. Она была запланирована ещё до того, как Бо назначил мне Делани, и это будет событие для фанатов. Я надеялся, что если заскочу в комнату Делани, то смогу уговорить её пойти и стать грёбаным буфером между мной и Челси. Но не похоже, что всё пойдёт так, как я себе представлял.

Делани стонет.

– Я вовсе не ревную.

– Лгунья, – я шепчу это слово, глядя в глаза Делани. Зрачки у неё большие, как блюдца, её собственное тело предаёт её.

Она смеётся.

– Уж кто бы говорил, – произносит она.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – она качает головой.

– Это не ничего, – говорю я. – Я могу быть кем угодно, но я чертовски честен.

Делани поднимает брови.

– Не бери в голову. Это было давно, Гейдж, – говорит она. – Это всё вода под мостом.

– Дорогая, ничто в нас не является водой под мостом, – отвечаю я.

– Я вернулась сюда не для того, чтобы возобновлять что-то с тобой, Гейдж.

– Ты и я – это грёбаное определение незаконченного. – Я хочу натянуть эту юбку на её пышную задницу и показать ей, как именно я хочу возобновить отношения между нами.

– Это было закончено в ту ночь, – говорит она, наконец, отводя взгляд.

Теперь я провожу пальцами по краю её подбородка и наклоняю его к себе. Прикосновение к ней посылает электрический разряд, рикошетом пронизывающий моё тело. Я провожу большим пальцем по другой стороне её подбородка, пытаясь сдержать своё желание к ней под контролем. Я пытаюсь быть разумным.

– В ту ночь, когда ты так и не появилась?

Она отстраняется от меня и делает шаг назад, скрестив руки на груди.

– Ты имеешь в виду ту ночь, в которую я столкнулась с... как её звали, Бэмби или что-то в этом роде?

– О чём, чёрт возьми, ты говоришь?

– Я собиралась встретиться с тобой в гостевом домике той ночью, – говорит она. – Пока по дороге не столкнулся с одной из твоих девиц.

– У меня, блядь, не было никаких девиц, – протестую я.

– Некая девушка, – произносит Делани, – что знала тебя.

То, как она произносит последние три слова, практически выплёвывая их, говорит мне всё, что мне нужно знать. Что бы она, чёрт возьми, не поняла о той девушке, которая появилась тогда, она сидела на этом в течение последних четырёх грёбаных лет.

Я слышу, как мой голос смягчается, несмотря на раздражение, вызванное тем, что её так легко было отговорить.

– Других девушек не было, Делани.

Она закатывает глаза.

– Конечно, Гейдж, – говорит она. – Ты чист, как свежевыпавший снег.

– Как раз наоборот, – отвечаю я. До Делани было много девушек, парад девушек, которых я показывал частично, чтобы заставить её ревновать. Но в тот момент, когда она поцеловала меня тем летом, это разрушило меня для всех остальных. Никого не было, пока она была там. Когда она уехала, это была уже совсем другая история. После Делани я был чертовски уверен в противоположности чистого. Я трахал каждую тёлку, которую мог найти, которая могла бы стереть Делани из моей головы. – Но когда мы с тобой были вместе, других девушек не было. Я могу быть кем угодно, но я не обманщик.