— Красиво, — произнёс хриплый голос прямо над моим плечом.

Звук испугал меня; я резко обернулась и увидела стоящего там мужчину в отлично сшитом костюме. Его тёмные волосы были длинными и зачёсаны назад, в изумрудных глазах светилось веселье. Широкий, но не громоздкий, высокий и достаточно уверенный, чтобы присоединиться к картинам на стенах. Это создание было ходячим грехом.

— Что? — ответила я, сглотнув.

— Картины. Вы так не думаете?

Ставя тарелку на стол позади себя, я надеялась, что он не видел, как я набиваю рот.

— Да.

Его смех был низким, приятным звуком, от которого у меня по спине поползли мурашки.

— Гораздо лучше, чем серое уродство в передней части, но полагаю, что это то, что сейчас "модно".

Я фыркнула и, тут же почувствовав, как жар хлынул мне в лицо, хлопнула ладонью по рту.

— Вы впервые в L'Atelier Rouge? — спросил он, к счастью, не смеясь над моей реакцией.

Его низкий, уверенный тон был мне по душе.

— Да.

Был ли этот мужчина каким-то образом единственным интровертом на этой вечеринке? Возможно, коль уж он не находился в главной комнате с остальными гостями. Или, может быть, ему нравилась здешняя атмосфера. Я сужу по себе, ведь это то, что привлекло меня к музейным исследованиям.

— Чудесно. Вам понравилась бы частная экскурсия? — на его губах заплясала озорная игривость.

— Вы много знаете об искусстве? — спросила я, подходя к одной из картин.
Я мягко улыбнулась, осторожно интересуясь, к чему всё это клонится.

— Я на это надеюсь, — его глаза сверкнули, и он сократил расстояние, которое я только что установила между нами. — Я владелец галереи. Пожалуйста, зовите меня Девин.

— Это всё объясняет. Я Тея, приятно с вами познакомиться. Экскурсия была бы чудесной; я не так хорошо знакома с современным искусством, но эта коллекция прекрасна.

Моя фраза, казалось, застала его врасплох.

— Должен ли я предположить, что вы знакомы с другими эпохами искусства?

Я перевела взгляд на ближайшую картину — лесной пейзаж.

Тепло поползло вверх по моей шее в явном знаке того, что я была опасно близка к тому, чтобы начать волноваться, либо из-за застенчивости, либо из-за влечения к Девину, либо из-за того и другого.

— По сравнению с вами, я уверена, лишь слегка. Этой весной я получила диплом по истории. Музейные исследования.

Девин приподнял бровь и бросил на меня оценивающий взгляд.

— Как интересно, в последнее время я задумался о том, чтобы показать больше истории галереи.

— Учитывая, что оригинальная студия всё ещё стоит на месте, думаю, это замечательная идея, — взволнованно сказала я. — У вас есть другие оставшиеся артефакты? Информация о первоначальном владельце? Любые сохранившиеся фотографии были бы удивительным дополнением к экспозициям. Из всего этого получилось бы интересное... о.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы остановить восторженный лепет, который я извергала, я прочистила горло.

— Экскурсия была бы чудесной.

Отточенное самообладание Девина немного испарилось в пользу резкого смешка.

— Тогда разговор в другой раз.

Его взгляд переместился с меня на картину, перед которой я стояла ранее, заставив меня замереть, когда он слегка наклонился, чтобы кивнуть в её направлении.

— Эта серия содержит некоторые из самых ранних пейзажей Дюбуа, и это один из первых случаев использования этой техники во всей его работе с текстурой воды.

Экскурсия была больше похожа на беседу, и она легко протекала между нами. В картинах было что-то завораживающее, отчего хотелось продолжать вглядываться в них. Волшебные, причудливые мелкие детали, которые естественным потоком притягивали ваш взгляд к холсту. Когда мои глаза не были прикованы к картинам, я обнаружила, что они устремляются к Девину, когда мы шли. Я поглядывала на его сильный, скульптурный профиль, пока он рассказывал об истории произведений.

Он провёл меня по выставке, показывая картину за картиной с непринужденным любопытством, пока мы не дошли до самой дальней стены. Я была словно в трансе — следила за каждым его словом в тихой галерее.

— Здесь вы можете увидеть разницу в его более поздних работах. Например, — он сделал размашистое движение рукой, — это была одна из последних работ Марселя. Ближе к концу своей жизни он утверждал, что видел что-то в лесу. Сказки оживают.

На картине была изображена тёмная линия деревьев за рядами великолепных розовых лилий, солнце сияло на траве. За ветвями чернота контрастировала с солнечным полем. Жуткие глаза выглядывали из-за стволов деревьев. Они были настолько незаметны, что я почти не заметила бы их, если бы мне на них не указали. Это показалось мне странным, учитывая реалистическую природу других картин.

Девин пошевелился, и нежный аромат его древесного одеколона коснулся моего носа. Он отступил назад и указал на другую картину. С этой точки обзора картины приобрели фантастические элементы.

Крылья, уши, глаза — всё спрятано, как будто сам Дюбуа видел их только краем глаза. И Девин вкладывался в каждую картину, зная её историю, где находился пейзаж и когда при жизни Дюбуа написал его. Его было интересно слушать, и моё жадное любопытство только росло, по мере того, как мы изучали коллекцию.

— Эта — мой личный фаворит.

На последней картине была изображена маленькая девочка, держащая в руках букет полевых цветов размером с неё саму. В её улыбке не хватало переднего зуба, и только когда я присмотрелась поближе, мне показалось, что у неё заостренные уши.

— А вы что думаете?

Он шагнул ближе ко мне, не слишком близко, но достаточно близко, чтобы я могла почувствовать тепло его тела в прохладной галерее. Медленно выдыхая, я успокоила своё нервное влечение и сделала всё возможное, чтобы сосредоточиться на картине.

— Он был искусным художником, — сказала я, отступая назад и облизывая пересохшие губы. — Хотя, возможно, немного эксцентричен под конец жизни.

Низкий тон Девина сменился взрывом смеха, который воспламенил мою грудь. Я тут же пожалела, что отошла, хотя могла бы остаться рядом с ним.

— Эксцентричный — отличный выбор слова.

Он поправил свой серебристый галстук, посмотрел на часы и протянул мне руку.

— Боюсь, я уже достаточно наговорил. Я ценю, что вы доставили мне удовольствие совершить экскурсию; мало кто теперь проявляет большой интерес к Марселю.

— Это было приятно.

Девин взял мою протянутую руку и нежно поцеловал её. Моя рука ожила, как будто до сих пор спала. Наши с ним взгляды встретились. Моё внимание к Девину и картинам обострилось, как будто раньше я не использовала свои чувства должным образом. Горячий уголёк притяжения приземлился в моём животе.

— Уверяю вас, мне было очень приятно, — задумчиво произнёс он, отпуская мою руку.
Я рассеянно прижала пальцы к своему бьющемуся сердцу.

— Тея! — позвала Кэндис с другого конца комнаты с бокалом вина в одной руке и каблуками в другой.

Она была в стельку пьяна.

— О, нет, — простонала я.

Девин усмехнулся, делая шаг назад.

— Я искренне надеюсь, что когда-нибудь у нас будет возможность повторить экскурсию; я бы с удовольствием изучил ваши идеи о том, как организовать несколько экспозиций по всей коллекции. Я оставлю вас с вашей подругой насладиться остальной частью вечеринки.

Хотя я предпочла бы посмотреть, как Девин уходит, невысокая блондинка в дверном проёме крикнула:

— Тея, потанцуй со мной! — а затем невнятно спросила: — Кто этот красавчик?

— Владелец. Ты пьяна.

— Его задница должна быть под одним из этих чертовых прожекторов, — сказала она слишком громко.

За её спиной в нашу сторону повернулось несколько голов в главной комнате.

— Как ты успела уже так напиться? Мы пробыли здесь всего около тридцати минут.

— Пш, прошло уже несколько часов. Смотри!

Кэндис поднесла свой телефон к моему лицу, чтобы я могла видеть время, и я уставилась на цифры на её экране.

— Это невозможно.

Достав свой собственный телефон, я провела по экрану и обнаружила то же самое время.

— Нет, ты невозможна.

Кэндис взмахнула рукой, пролив несколько капель вина на девственно-белый пол.

— Давай, Кэнди, мы отвезём тебя домой, — пробормотала я, забирая бокал вина у моей пьяной подруги. — Думаю, на сегодня с нас обоих хватит.