15

ПАРКЕР

Когда Нова сказала, что у нее есть идеи, музей был самым последним местом, которое я ожидал увидеть.

Когда мы уходили, она велела мне взять кепку и авиаторы, но, как только мы добрались туда, передала мне очки в толстой оправе и странные кустистые наклеенные усы. Честно говоря, я не знал, как кто-то вообще обратит на меня внимание, когда она будет стоять рядом со мной. Все взгляды были прикованы к ней с ее непринужденным стилем. Широкие брюки и джинсовая куртка не вызывали подозрений, пока она не поворачивалась, и вы не получали полный эффект от ее облегающей майки. Может быть, два дюйма кожи были видны, но я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме как на том, как сильно я хотел выяснить, была ли она такой же мягкой, как я помнил.

— И как это должно помочь? — спросил я, глядя на белые панели здания.

— Это художественный музей, — ответила Нова, как будто это ответило на все мои вопросы.

Когда я все еще непонимающе смотрел на нее, она объяснила.

— Искусство вдохновляет искусство.

— Значит, я попробую, — моя надежда немного угасла. Когда она сказала, что у нее были планы, я представил себе нечто большее, чем просто разглядывание картин.

— Итак, часть нашей проблемы в том, что мы не можем найти нашу синхронизацию. Поэтому, мы собираемся сыграть в игру. Мы будем наблюдать за искусством, но пока мы смотрим, мы придумаем свою собственную историю для него. Один из нас начнет, и мы должны будем чередоваться туда-сюда, пока не придумаем что-то сказочное и абсурдное.

— Оооокей.

— Доверься мне, — она повернулась, чтобы заплатить даме, а я низко наклонил голову, но, видимо, усы сработали, потому что служащая не моргнула дважды.

К счастью, мы приехали в начале дня, не обращая внимания на неодобрение Аспен по телефону, когда Нова сообщила ей о своем плане. Кроме того, это был будний день, и, если не считать нескольких школьных экскурсий, здесь было довольно тихо. Слава богу.

— Итак, я так понимаю, ты нечасто посещаешь музеи в свободное время? — спросила Нова, пока мы обходили статуи на постаментах.

Я насмехался над словами «свободное время».

— Не то чтобы у меня его было много, но музей — не верх моего списка.

— Ты никогда не любил художественные музеи.

— Единственные картины, которые мне действительно понравились, были твои.

— Наши, — поправила Нова.

— Да, наши. — Я улыбнулся ее профилю, тепло разлилось по моей груди, когда она упомянула, что это было наше искусство. Даже если мой вклад был всего лишь точкой. — Но мы действительно посещаем несколько музеев, когда можем. Мне нравятся естественно-исторические, потому что там много костей динозавров.

— Как маленький ребенок.

— Эй, они довольно крутые.

— Что еще ты делал?

Ее вопрос был достаточно невинным, но он остановил нарастающий накал, обдав ведром холодной реальности. Мы больше не знали друг друга. Мы так много упустили.

— Мы много ходили в походы. Думаю, я обошел почти всю Южную Калифорнию.

— Ты там живешь?

— Иногда. У меня там дом, который я делю с Эшем.

— И крошечный особняк в Нью-Йорке.

— Да, и этот тоже. А также тот...

— Серьезно, — оборвала она меня шокированным возгласом.

Я рассмеялся над ее отвисшей челюстью.

— Я шучу. Я просто хотел посмотреть на твою реакцию.

Нова толкнула меня, но улыбнулась.

— Что еще ты делал?

— Мы ходили на множество концертов. Это было наше обучение искусству. От Леди Гаги и Кэти Перри до Foo Fighters и Люка Брайана.

— Ого, ты не любишь кантри.

— Нет, — подтвердил я. — Но это было интересно. Мы многому научились на тех концертах.

— Это потрясающе.

— Так и было. У нас целая жизнь историй, и это здорово. Но дело идет, и на концерты становится труднее попасть. Хобби труднее поддерживать. Это здорово, но нужно приспосабливаться.

— Тебе это нравится?

Я глубоко вздохнул, обдумывая все это.

— Да, это так. У всего есть минусы, и в любой работе бывают тяжелые дни. Но я все равно ее люблю.

— Хорошо.

— А ты?

— А что я?

— Ну, ты, по сути, сокрушила Instagram, пишешь музыку для масштабных групп, и я предполагаю, что ты занимаешься искусством, судя по твоим фотографиям в сети. Или ты просто рисуешь и сжигаешь их?

— Знаешь, Пикассо рисовал поверх некоторых своих картин. Может быть, я просто делаю это?

— Правда? — спросил я, подняв брови.

— Неа. Но это будет крутая находка, если я потом стану знаменитой.

— И что ты делаешь со всем этим искусством?

— Я продаю некоторые из них. Но не настолько постоянно, чтобы рассчитывать на это как на доход.

— Аххх, жизнь художника.

— Это гламурно, — засмеялась Нова. — Тем не менее, я работаю над этим. У меня появилось множество хобби. Пешие прогулки — это отличный способ убежать и просто побыть в тишине, и я видела такие удивительные виды, которые хотелось запечатлеть навсегда. Поэтому я занялась фотографией и начала выкладывать фотографии. Я не ожидала, что это станет тем, чем стало.

— Да, миллион подписчиков — это чертовски хорошая платформа.

— И, очевидно, я жила под камнем, не понимая, что могу монетизировать это, пока Рэй не вышла из себя.

— Итак, каков план? — спросил я.

Нова всегда добивалась успеха нестандартно, в своем собственном стиле. От нее всегда исходила спокойная сила, которая излучала успех. Она просто никогда не кричала об этом.

— Недавно я наняла человека намного умнее меня, чтобы он помог мне превратить это в нечто долгосрочное. Отсюда и турне. Очевидно, бренды хотят иметь свое лицо в промо-акциях. Несколько крупных спонсоров недавно отказались от меня.

— Значит, они хотят, чтобы ты начала показывать свое лицо?

— В значительной степени. Думаю, я просто не делала этого, потому что...

Я смотрел, как Нова пытается подобрать слова, словно сама не была уверена.

— Наверное, я никогда не представляла, что все будет именно так, и слишком зациклена на своем собственном представлении о том, как это должно быть.

— Что? — Я притворно ахнул. — Я в шоке.

— Да пошел ты, — сказала она, толкаясь своим плечом в мое.

— И что? Ты собираешься показать свое лицо?

— Я пока не знаю. Но пытаюсь объединить три вида заработка в один. Продавать свое искусство на моей платформе. Продолжать путешествовать и публиковаться. Я сосредоточусь на этом в первую очередь.

— Звучит как план.

— Говоря о плане, давай начнем.

Мы переходили от произведения к произведению. Большинство историй начинала Нова, но я быстро подхватывал. В какой-то момент она даже выбрала сильный среднезападный акцент, который заставил меня подавить смех. Очень модно выглядящая пара бросила на нас тревожный взгляд, что заставило ее выйти из образа и рассмеяться.

— Я думаю, они следят за нами, — прошептал я.

— Нет, наверняка они просто подслушивают, чтобы узнать какие-нибудь секретные детали.

— Я уверен, — отпарировал я.

Когда мы снова столкнулись с ними возле одной из многочисленных отдельно стоящих стен, ее голос стал громче. Я старался не рассмеяться и сосредоточился на том, чтобы подыграть ей, но гнусавый голос и абсурдные факты, которые она придумывала, заставляли меня быть на грани смеха. Честно говоря, я мог бы заниматься этим весь день. Легкое товарищество и игривое подшучивание протекали без всяких препятствий. Быть глупыми вместе было естественно, и именно тогда нам нужно было найти естественность.

— Моя подруга, Тина, сделала вот эту, — громко сказала Нова, указывая на очень четкую древнегреческую статую обнаженного мужчины, держащего в руках биту.

Я чуть не выпрыгнул из кожи от резкого децибела, не понимая, когда это перешло в крик. Потому медленно повернул голову и посмотрел на нее широкими, обеспокоенными глазами. Нова чуть кивнула в сторону приближающейся пары и подмигнула.

— Ты знаешь. Тина, — продолжила она, — это у нее семь детей и два мужа. Она использует один дом, чтобы быть женой, а другой — чтобы быть художником.

К черту. Я догадался, что мы это делаем. И тут я вспомнил, как я был готов следовать за Новой, куда она меня вела — даже если это было немного безумно.

— Ооо, эта Тина, — согласился я так же громко, как и она.

Пара подошла ближе.

— Она сказала, что это представление Оре. Ты знаешь, что все мы, жители Среднего Запада, говорим, когда они делают что-то случайно.

— В этом есть смысл. То, как он откинулся назад, — кивнул я, прежде чем повернуться лицом к нашей картине, и встал перед другой картиной, используя подходящий акцент. — Ты знаешь, Хэнк написал эту картину на прошлой неделе. Не могу поверить, что он сделал это во время лунатизма.

Нова фыркнула, но сдержалась.

— Ты знаешь, Хэнка. Он знаменит этим. И даже расписал комнату в Белом доме.

Мы переходили от картины к картине, огибали стены, придумывали еще более возмутительные истории, чем предыдущая. Мы потеряли пару, но по пути подобрали еще несколько. Однако, когда мы приблизились к входу, охранник окинул нас пристальным взглядом, а затем целенаправленно зашагал в нашу сторону.

Снова перейдя на непринужденный шепот, как будто мы были воплощением невинности, быстро прошли через различные сооружения, пытаясь сбросить охрану. Потом завернули за угол, и я увидел укромный уголок, в котором можно было укрыться. Не думая об этом, я соединил свою руку с ее, электричество и желание отозвались во мне, когда мои мозолистые пальцы коснулись ее гладкой кожи. Очевидно, я застал ее врасплох, потому что, когда потянул ее за собой, Нова споткнулась, и я едва успел повернуться, чтобы поймать ее.

Прямо. Напротив. Моей груди.

Нова прижалась ладонями ко мне, упираясь в материал. Я смотрел на ее рыжие волосы и заставлял себя оставаться неподвижным, пока та путешествовала глазами по моей груди, шее и, наконец, остановилась на моих губах. Все, чего мне хотелось, это перевернуть нас, прижать ее к этой стене и принять предложение, окрасившее ее глаза. Я почти сделал это, когда Нова высунула язык, чтобы провести по губам. Но потом она встретилась взглядом с моим, затем, моргнув, скрыла огонь и отступила назад.