14

НОВА

Автобус грохотал по дороге, подгоняемый ливнем на улице.

Я сидела в кабине за столом, а Паркер напротив меня. Остальные ребята расположились в креслах и на диване, их инструменты лежали на коленях.

Шел третий день, а у нас ничего не было.

Справедливости ради, в первый день мы держались порознь, насколько это было возможно в туристическом автобусе, Эш и Паркер играли в видеоигры сзади, а я смотрела телевизор впереди с Броганом и Ореном. В тот первый день я позволила себе освоиться — как физически, так и морально. Я все еще не была уверена, что освоилась морально. Я откинула занавеску на своей койке и слегка вздрогнула, увидев Паркера, выходящего из ванной. Так похоже на то, как это было, когда мы были подростками.

Однако со временем я смирилась с этим.

Я была в туре с Паркером Каллаханом. Спала в двух шагах от него, между нами не было ни одной занавески. Запишите это в список последних вещей, которые я когда-либо представляла.

— Орен, сыграй этот ритм еще раз, — попросила я.

Я откинулась на спинку сиденья, постукивая головой о стену позади себя и закрыв глаза, чтобы прислушаться. Резкое стаккато ударов маскировало дождь. Я напевала возможное начало на гитаре, и Паркер почти сразу же подхватил его, наигрывая звук, который я себе представляла. Броган добавил ритм, а Эш нашел баланс между гитарой и барабанами.

Это хорошо.

Заглянув в лежащий на столе блокнот, я нашла момент и добавила текст — по крайней мере, те две строчки, которые у нас были.

Встретившись взглядом с Паркером, я пропела первую строчку. Затем вторую. Когда я дошла до третьей, ничего не последовало. Я ждала, что Паркер подхватит то, на чем я остановилась, как мы делали уже много раз. Когда я замирала, он вступал, и наоборот. До сих пор я была единственной, кто вносил свой вклад.

Разочарование нахлынуло, и я уставилась на него с поджатыми губами.

— Ты будешь пытаться или так и останешься глыбой на бревне?

Музыка резко оборвалась, и губы Паркера скривились в хмурой гримасе.

— Я пытаюсь.

— Правда? Потому что мы занимаемся этим уже больше часа, и у нас есть две строчки, которые я придумала.

— Потому что это твоя работа.

— Ну, мы не можем все так хорошо делать свою работу, как ты, Паркер, — усмехнулась я.

Его ноздри раздулись от моего двусмысленного выражения, и он выглядел на грани срыва. Вместо того чтобы закричать, как я ожидала, он смерил меня взглядом, отложил гитару и встал. Его грудь вздымалась, и он смотрел на меня сверху вниз. Я откинула голову назад, встречая его запугивание своим собственным разочарованием.

Мускул на его челюсти дрогнул, и я затаила дыхание, ожидая, что он скажет. Вместо этого он первым отвел взгляд и потопал к задней части автобуса, где захлопнул за собой дверь.

Свист Орена вернул меня к реальности. Я почти забыла, что с нами был кто-то еще, так тихо было.

— Ну, пока Паркер дуется, я собираюсь вздремнуть. Я вымотался после вчерашнего шоу и спал говённо, — сказал Эш, делая гораздо менее драматичный выход.

Вся борьба покинула меня, и я уткнулась лбом в ладони, а локтями в стол. Две строчки на странице насмехались надо мной. Они были даже не настолько хороши, и я подумывала поджечь их, просто чтобы снять напряжение.

Почему это было так трудно?

Я чуть не рассмеялась над этим глупым вопросом. У нас с Паркером был миллион проблем между нами, и это мешало нам найти ту синхронность, которая была у нас в подростковом возрасте.

— Простите, ребята, — извинилась я. — Я никогда не работала так тесно с группой над написанием текстов. По большей части, я просто продаю их.

— Ну, мы любим заставлять людей выходить за рамки их нормы, — сказал Орен.

— Помните, как мы заставили Аспен выпить текилу с червями, — вспоминает Броган, смеясь.

— Мерзость, — сморщилась я.

— Добавь сюда все остальное, и я думаю, мы все знали, что столкнемся с некоторыми препятствиями. — Орен пожал плечами и отодвинул стол с электробарабанами в сторону. Когда он снова поднял голову, что-то в его светло-голубых глазах заставило меня затаить дыхание.

— Знаешь, я давно хотел извиниться, — начал он.

— Все в порядке, Орен.

— Это не так. Ты была частью нас, и я не знаю... наверное, я никогда не задумывался о том, что ты не пойдешь с нами. И когда ты отказалась, я понял это, но был слишком взволнован, чтобы думать дальше себя.

— Мы все были.

Комок подкатил к моему горлу, и между моим разочарованием в Паркере, постоянно находящемся на взводе, и редкой искренностью Орена, я чуть не подавилась им.

Каким-то образом мне удалось его проглотить.

— Серьезно. Все в порядке. Все закончилось.

— У нас просто не было возможности извиниться, и это тяготит нас, — добавил Броган.

У меня было так много горечи, которая пряталась внутри меня, и она вырвалась наружу, когда я меньше всего этого ожидала. До встречи с Паркером я бы сказала, что разобралась со своим прошлым и двигаюсь дальше. Теперь же я поняла, что оно затаилось в темных углах, в которые я отказывалась заглядывать.

Поэтому, когда в словах Брогана прозвучал малейший оттенок недовольства, я легко поняла, что у него есть своя обида. Потому что они не просто оставили меня. Я тоже их бросила.

— Мне жаль, — прошептала я.

И в типичной мужской манере, он пожал плечами, как будто это было пустяком.

— Окей. Хорошо. С этим разобрались, — сказал Орен, хлопнув в ладоши и вернувшись к своей дурашливой сущности. — Теперь вам с Паркером нужно помириться, и все будет сказочно. Пусть лирика течет.

— Думаю, это примерно половина проблем Паркера, — пробормотал Броган.

— О, да, — согласился Орен, поморщившись.

— Что? — спросила я. — Что еще у него происходит?

Зазвенели тревожные колокольчики, и в моей голове пронеслись самые невероятные мысли. Рак? Умирает? Разыскивается за преступление?

— Его мама прислала ему приглашение на выпускной его сводного брата. Она рассказывала, как гордится тем, что его уже приняли в лучшие школы Лиги плюща.

Броган фыркнул.

— Да, и когда Паркер напомнил ей, что он в туре, она упомянула что-то о приоритетах и о том, как его глупая группа может взять выходной для семьи.

— О, черт, — протянула я. — Когда он это получил?

— Вчера вечером, после шоу.

— Черт, — вздохнула я, гнев, который был раньше, вытекал из меня.

Вчера мы с трудом приступили к работе, но в основном справились. Сегодня это было похоже на вырывание зубов, но, по крайней мере, я понимала, почему. Мама Паркера была его ахиллесовой пятой. Отпихнув бумаги в сторону, я поднялась из кабинки и направилась в заднюю часть автобуса.

Я повернула ручку, наполовину ожидая, что она будет заперта. Когда она поддалась, осторожно вошла, не уверенная в том, что мне окажут радушный прием. Просунув голову внутрь, я обнаружила, что Паркер растянулся на П-образном диване, закинув руку на глаза. Я постучала в дверь на случай, если он меня не услышал, но он по-прежнему не двигался. Решив принять отсутствие ответа за разрешение войти, я закрыла за собой дверь и села на другую сторону дивана, лицом к нему.

Ну, блин. Что теперь? Наверное, мне следовало прийти с планом и непредвиденными обстоятельствами, например, если бы он лежал на диване и молчал, игнорируя мое присутствие. Мое сердце упало от очередного напоминания о нашей реальности. Я больше не могла прийти к нему и получить открытую улыбку и легкий разговор.

— Я не знала, что твоя мама все еще ведет себя как стерва, — начала я.

— Гребаный Орен и его большой рот.

— Мне жаль. Я знаю, насколько глупыми могут быть ее слова. — Я вложила в свои слова как можно больше искренности, убедившись, что любой язвительный комментарий, готовый вырваться без предупреждения, остался далеко позади. Я ненавидела, как эта женщина заставляла его чувствовать себя маленьким и незначительным, и я надеялась, что ей придется съесть свои слова, когда он достиг всемирной славы. Меня злило, что она этого не сделала.

— В этом нет ничего особенного.

— Есть. Возможно, именно поэтому ты борешься с писательским блоком.

— Я уверен, что это часть этого, но то, что я могу понять это, на самом деле не меняет того, что я не могу придумать никаких слов.

Может, и нет, но я могла бы подойти к нему с большим сочувствием.

Нам обоим нужно было, чтобы это сработало. Ему нужен был офигенный альбом, а мне нужны были деньги, и добавление нашего дерьма к его собственному дерьму не помогало.

— Послушай, Паркер, — начала я.

Когда я остановилась, он, наконец, открыл свое лицо и пригвоздил меня взглядом своих голубых глаз, которые выглядели усталыми. Мне стоило огромных усилий не упасть на колени рядом с ним и не провести пальцами по его волосам, чтобы успокоить его — утешить его, как я всегда делала.

Но это было уже не мое место. Моим местом было выполнение работы.

— Если мы хотим, чтобы у нас все получилось, нам нужно быть рядом друг с другом без пререканий, и я знаю, что часть этого исходит от меня, — признала я, когда Паркер приподнял бровь. — Но это тоже не помогает, когда ты продолжаешь поднимать этот вопрос. Я просто... не хочу об этом говорить.

Мускул на его челюсти дрогнул, но он не сопротивлялся.

— Итак, давай просто оставим это позади и начнем завтра с чистого листа. Больше никаких язвительных комментариев и тяжелых историй. Чистый лист.

Паркер с сомнением приподнял бровь, и я знала, что это невыполнимая задача, но, возможно, если мы оба согласимся попробовать, у нас, по крайней мере, будет шанс побороться. Мне отчаянно нужна была возможность похоронить эти чувства, и если он продолжит загонять меня в угол для разговоров каждый день, у меня никогда не будет возможности игнорировать их. Они могли бы сидеть в тайм-ауте, пока я не закончу свою работу, и тогда я бы встретилась лицом к лицу с этими демонами. Только... не сейчас.

Паркер выглядел готовым к спору, и я умоляла его согласиться своими лучшими щенячьими глазами.