ГЛАВА 20

В дверь позвонили без пяти десять, ровно через двадцать минут после того, как я отправила Каю сообщение со своим адресом.

Мое сердце подпрыгнуло, когда я открыла дверь и обнаружила его стоящим в холле с взъерошенными волосами и румяными от ветра щеками. Увидеть его лично впервые почти за неделю было все равно что сделать первый глоток воздуха после слишком долгой задержки дыхания.

Прохладная эйфория затопила мои легкие.

— Привет, — сказала я, затаив дыхание.

Улыбка изогнула его губы.

— Привет.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что твоя пунктуальность ужасает?

— Не так многословно, нет. — Он небрежно пожал плечами. — Если это проблема, я могу уйти и вернуться.

— Не смей. — Я схватила его за запястье и, смеясь, потащила в квартиру. — И не выгляди таким довольным собой. Просто я не хотела, чтобы уборка моей квартиры пропала даром.

Кай выглядел еще более довольным.

— Ты прибралась радо меня? Я польщен.

Кровь прилила к моей шее и груди. Если бы он прикоснулся ко мне прямо сейчас, то, вероятно, обжегся бы. Так ему и надо.

— Я этого не говорила. В любом случае, здесь нужно было немного прибраться. Выбор времени чистое совпадение.

— Понимаю.

— В любом случае. — Я проигнорировала понимающий блеск в его глазах и намеренно повернулась к нему спиной. Я обвела рукой только что прибранное пространство. — Добро пожаловать в мою скромную обитель. Шестьсот квадратных футов роскоши, контролируемой арендой, прямо в центре Ист-Виллидж.

Мне повезло с моей квартирой-студией. Друг моего друга жил здесь до того, как они вернулись в Аризону, и я купила его до того, как он появился на рынке. Тысяча шестьсот долларов за место в центре города с приличным естественным освещением, прачечной в здании и без нашествия тараканов или крыс? По стандартам Нью-Йорка это была кража.

Кай подошел ко мне и оценил маленькие штрихи, которые я добавила, чтобы сделать квартиру уютнее — коллекцию рюмок, которую я приобрела во время путешествий, электрическую клавиатуру, спрятанную под окном, портрет маслом, который Вивиан и Слоан заказали в шутку на один из моих дней рождения. На ней Монти был изображен викторианским аристократом в белом гофрированном воротничке. Это была самая нелепая вещь, которую я когда-либо видела, и мне это понравилось.

Студия была, вероятно, размером со шкаф Кая, но я была необычайно горда ею. Она была моей по крайней мере, до тех пор, пока я могла платить за аренду, и я сделала ее своим домом в городе, который пережевывал и выплевывал новоприбывших с восторженными глазами быстрее, чем они успевали распаковать свои чемоданы.

— Эта квартира очень тебе идет, — заметил Кай, его теплый, веселый взгляд остановился на золотой вазе с павлиньими перьями у двери.

Что-то затрепетало у меня в груди.

— Благодарю.

Затем, поскольку с моей стороны было бы невежливо не представить настоящего хозяина дома, я подошла к виварию и достала шаровидного питона, развалившегося среди зелени.

— Познакомься с Монти. — Я купила его через несколько месяцев после того, как переехала в Нью-Йорк. Шаровые питоны были невероятно неприхотливы в обслуживании и дешевы в уходе, что делало их идеальными для моего графика работы бармена и его зарплаты. Монти не был таким милым, как кошка или собака, но было приятно прийти домой к домашнему животному, даже если все, что он делал, это ел, пил и спал.

Он скользнул через мое плечо и с любопытством уставился на Кая, на губах которого заиграла улыбка.

— Монти — питон. Симпатичный.

— Мой отец был большим поклонником Life of Brian, — призналась я. Я не была такой преданной поклонницей, но мне нравились каламбуры, и мой отец был бы в восторге от этого, если бы он все еще был жив.

— Интересно. Я так и думал, что ты девочка из померанского шпица.

— Потому что я очаровательна с великолепными волосами?

— Нет, потому что ты очень маленькая и веселая. — Улыбка Кая перешла в смех, когда я шлепнула его по руке.

— Будь милым, или я натравлю на тебя Монти.

— Довольно серьезная угроза, но я бы больше беспокоился, если бы он был гадюкой, а не дружелюбным питоном, — протянул Кай.

Словно в доказательство своей точки зрения, Монти потерся головой о протянутую руку Кая.

— Предатель, — проворчала я. — Кто та, кто тебя кормит? — Но я не смогла подавить свою собственную улыбку при виде этого восхитительного зрелища.

Большинство людей боялись змей, потому что считали их уродливыми, ядовитыми или злыми. Некоторые змеи были такими, но судить о целом виде по нескольким плохим яблокам было все равно что судить обо всех людях по популяции серийных убийц. Это было крайне несправедливо, и у меня была слабость ко всем, кто относился к Монти с уважением, вместо того чтобы выглядеть так, будто они хотят при первом удобном случае вызвать на него службу контроля за животными.

Через несколько минут я поместила Монти обратно в его виварий, где он зевнул и счастливо свернулся клубочком. Он был хорошо социализирован и более терпимо относился к тому, что его держат на руках, чем другие змеи, но я старалась не напрягать его слишком частыми контактами с незнакомцами.

— Как прошло отступление? — Я вымыла руки и повернулась обратно к Каю, который ополаскивал после меня. — Четыре дня тренинга по лидерству звучат как особый метод пыток, придуманный в глубинах корпоративного ада.

Они не могли заплатить мне достаточно, чтобы присутствовать.

Ну ... Ладно, я бы сделала это за миллион долларов, но не меньше.

— Это не так уж и плохо, — сказал Кай с очередным смешком. — Была проведена сессия по диверсификации и консолидации сферы применения, которая была весьма поучительной.

Мой нос сморщился от отвращения.

— Я не могу поверить, что занимаюсь сексом с мужчиной, который использует термин «диверсификация и консолидация сферы деятельности». Это то, до чего дошли свидания в Нью-Йорке?

По его лицу скользнул злая ухмылка.

— Ты не жаловалась, когда выкрикивала мое имя всего несколько ночей назад.

Если бы кто-то сказал мне два месяца назад, что зануда Кай Янг будет так мне улыбаться, я бы спросила, на каком наркотике они сидят. Теперь я боролась изо всех сил, но не смогла подавить румянец.

— Не позволяй этому забивать тебе голову, — сказала я надменно. — Тебе придется повторить это, прежде чем ты начнешь хвастаться. Кто знает? Ты мог бы стать чудом с одним ударом.

— Возможно. — Он шагнул ближе ко мне. Мое сердцебиение участилось, и воздух изменился, став туманным от предвкушения. — Должны ли мы проверить вашу теорию?

Вот в чем дело с людьми. Мы почти всегда отбрасываем в сторону здравый смысл в пользу мгновенного удовлетворения.

Я знала, что есть пиццу каждую неделю вредно для здоровья, но все равно это делала.

Знала, что должна писать каждое утро, прежде чем запоем смотреть Netflix, но я этого не делала.

И я знала, что связь с Каем была худшей идеей в истории плохих идей, но я годами тонула в одиночестве, и быть с ним было единственным временем, когда я могла дышать.

Я не сопротивлялась, когда он целовал меня или когда эти умные, проворные руки снимали с нас одежду несколькими ловкими рывками. Мои собственные руки присоединились, жадно ощупывая обнаженную кожу и рельефные мышцы.

Наш первый раз был взрывным, кульминацией месяцев подготовки. Это было сладко и томно, не сдерживаемое страхом и усиленное нашей неделей разлуки. Ночь простиралась перед нами бесконечным полотном возможностей, и мы рисовали его поцелуями и вздохами, пока удовольствие не отметало их одним смелым мазком.

Когда все закончилось, я глубже погрузилась в кровать, в то время как Кай скатился с меня, мои конечности отяжелели от томного тепла.

— Не говори Вив и Слоан, — сказала я, — но ты лучший гость, который у меня когда-либо был. Чудо с двумя попаданиями. Десять из десяти.

Мне было все равно, если я еще больше раздую его эго. Я была слишком занята, паря на облаке посткоитального блаженства.

Его смех заставил меня улыбнуться. Каждая реакция, которую я вытягивала из него, была еще одной распутанной нитью. Маска спадала, открывая все больше и больше настоящего Кая, и он нравился мне больше, чем я хотела признать.

— Твой секрет в безопасности со мной.

Несмотря на веселые морщинки в его глазах, я почувствовала скрытое напряжение в его голосе. Между его бровями образовалась складка, слабая, но отчетливо видимая.

— Все в порядке? — Спросила я. — Ты выглядишь более напряженным, чем должен быть человек, у которого только что был секс. В зависимости от твоего ответа, я либо буду крайне оскорблена, либо несколько обеспокоена.

— Это не ты, — сказал он. — Это работа.

— Конечно, это так. Был бы ты Нью-Йоркским бизнесменом, если бы не беспокоился все время о работе? — Я пошутила, прежде чем стать серьезным. — Это цифровой поток?

— Это часть всего. — Последовала долгая пауза. Затем тихо, так тихо, что я почти не расслышала его, он сказал: — Моя мать сказала, что я могу потерять право голоса генерального директора.

Это признание вывело меня из ступора, вызванного сексом.

Я вскочила, простыня в спешке соскользнула с моей груди. Его лицо немного просветлело, затем погасло, когда я дернула простыню обратно. Я бы нашла это восхитительным, если бы не была так возмущена.

— Почему? Ты лучше всего подходишь для этой работы! — Я спорила, хотя ничего не знала о том, что он на самом деле делал или кем были другие кандидаты. Я просто не могла представить себе никого умнее или способнее Кая.

Кроме того, он был Янгом. Его фамилия сияла на небоскребе компании так крупно и ярко, что ее было видно за много миль. Как он мог проиграть?

— Офисная политика. — Он дал мне краткий обзор ситуации, что не уменьшило моего гнева.

— Это глупо, — сказала я, когда он закончил говорить. — Почему богатым людям так нравится, когда их целуют в задницу? Разве это не раздражает через некоторое время?