— Забегаешь вперед, не так ли? Салливану осталось проработать в компании добрых пять лет.

Пакстон бросил на меня насмешливый взгляд.

Достаточно честно. Салливан был проверен больше, чем пакет с продуктами в «Цитарелле». Наши рекламодатели любили его, но я дал ему максимум два года, прежде чем он ушел.

— Мы достаточно поговорили о делах на прошлой неделе, — сказал я. — Наслаждайся напитками и едой сегодня вечером. Мы обсудим любые деловые вопросы позже.

Я намеренно оставил свой ответ расплывчатым. Мне нравился Пакстон как личность, но я доверял ему настолько, насколько мог.

— Конечно. — Он поднял свой бокал, по-видимому, ничуть не обеспокоенный моим вялым приемом его предложения. — С нетерпением жду этого.

Празднества закончились около девяти. Руководство компании уходило одно за другим, пока не осталась лишь горстка.

Наконец-то. Я мог бы извиниться и уйти, не показавшись грубым. У меня было достаточно общения, чтобы хватило на следующий год.

— Кай. — Моя мать остановила меня на выходе. — На пару слов.

Я подавил вздох. Так близко.

Я последовал за ней в тихий уголок бара, вне прямой видимости остальных руководителей.

Профессиональная улыбка, с которой она не сходила весь вечер, растаяла, оставив после себя следы напряжения.

— Не волнуйся, — сказал я. — Сделка с Black Bear будет ничем по сравнению с DigiStream, когда она состоится. Правление знает это.

Она изогнула элегантную темную бровь. С ее гладкой кожей и густыми черными волосами, любезно предоставленными ведущим лондонским эстетиком и колористом, она могла бы сойти за человека лет под тридцать, а не под пятьдесят.

— Уверен?

— Конечно, — сказал я, оскорбленный тем, что она вообще спросила. — Когда я когда- нибудь терпел неудачу?

— Ходят слухи, что Мишра не сдвинулся с места, и Уидби рискует быть навсегда отстраненным от должности генерального директора. Если я слышу эти вещи, то и правление тоже. Они недовольны.

Мои плечи напряглись.

— Знаю. У меня есть непредвиденные обстоятельства для всех этих сценариев.

— Я уверена, что ты хочешь, но этого недостаточно. — Моя мать поджала губы. — Дело не только в сделках, Кай. Выборы генерального директора не так однозначны, как отчеты о прибылях и убытках.

— Я в курсе.

— Я так не думаю. — Ее голос понизился. — Получение права голоса — это не заслуги. Это касается политики. Твоя фамилия — это одновременно и преимущество, и недостаток. Некоторые члены правления благоволят тебе, потому что ты Янг, а они ценят стабильность. Но другие обижаются на тебя именно по этой причине. Они используют задержку с оцифровкой и твои ... современные взгляды на будущее компании, чтобы привлечь свежую кровь. Эта фракция становится громче с каждым днем.

Холод пронесся по воздуху и пробрал меня до костей.

— Что ты пытаешься сказать?

— Я говорю, что тебе нужно прекратить спекулировать на своем имени и послужном списке и начать успокаивать некоторых из твоих скептиков, иначе ты вполне можешь проиграть голосование.

Слово «проиграть» пронзило меня, как клыкастый зверь.

История запомнила победителей. Проигравшие канули в безвестность, их имена со временем затерлись, как статуи, обтертые слишком большим количеством рук. Мертвые во всех отношениях, как будто их никогда и не существовало.

Давление сдавило мою грудь.

— Я не собираюсь проигрывать, — сказал я, мой голос был холоднее, чем предполагалось. — Я никогда этого не делаю.

— Убедись, что ты этого не сделаешь. — Моя мать не выглядела полностью убежденной. — Я уже сказала больше, чем следовало. Я должна быть нейтральной, но на кону наша фамилия. Представь, что скажут люди, если Янг потеряет должность генерального директора Young Corporation. Мы никогда не оправимся от этого позора.

Она уставилась на меня тем же бесстрастным взглядом, от которого трепетали как враги, так и союзники перед ней.

— Кампания за эту работу, Кай. Делай все возможное, чтобы сделать их счастливыми. Я знаю, ты думаешь, что это ниже твоего достоинства, но не позволяй своей гордости встать на пути к победе. Нет, если только ты не хочешь, чтобы Тобиас отдавал тебе приказы из углового офиса.

Мой желудок взбунтовался.

Я ненавидел слово «кампания» почти так же сильно, как слово «проиграт». Это было так... недостойно. Фальшивые улыбки, целование задницы, банальности, которые обе стороны знали, но не признавали ложью.

Но моя мать точно знала, на какие кнопки нажимать; я скорее проглочу пузырек с ядом, чем приму хоть один приказ от Тобиаса Фостера.

Холодный ночной воздух охладил мой гнев, когда я вышел на улицу. Тем не менее, беспокойство пробралось под мою кожу, и возвращение домой, в мою квартиру, не было таким привлекательным, как обычно.

Я достал свой телефон и открыл ветку своих последних сообщений.

Я: Ты все еще в Вальгалле?

Я должен был быть истощен общением, но разговор с Изабеллой никогда не истощал меня так, как общение с другими людьми.

Изабелла: Нет, я только что вернулась домой

Изабелла: У меня сегодня нет смены…

Подразумеваемое приглашение было ясным.

Я: Буду там через двадцать минут