ГЛАВА 18

Я не помнила, какую отговорку сказала своим друзьям за то, что рано ушла. Я вообще мало что помнила, на самом деле, о том, как я оказалась здесь с Каем в половине первого ночи, мое сердце колотилось в горле, а тело трепетало от нервов.

Мы были в the Barber, баре, который выглядел, ну, как парикмахерская, если бы в парикмахерских подавали алкоголь в бутылках из-под искусственного шампуня и нанимали ди-джеев, которые выглядели так, будто могли бы подрабатывать моделями.

В отличие от хаоса Verve, это место кричало об эксклюзивности. Браслеты с гравировкой на входе, чувственная музыка, воздух, благоухающий духами немногих счастливчиков, которые знали о существовании этого места. Мы были всего в нескольких кварталах от клуба, но нам казалось, что мы попали в другой мир.

Предвкушение затрепетало у меня под кожей, когда мы с Каем проходили через бархатный занавес, отделяющий главный этаж от VIP-зоны. Он был на добрый фут выше меня, но наши шаги звучали в идеальном ритме. Время от времени рукав его рубашки задевал мою кожу, или мои волосы щекотали его руку. Никто из нас заметно не реагировал, но каждое легкое прикосновение усиливало напряжение, уже закипавшее вокруг нас.

У тебя есть пять минут, милая, или ты узнаешь из первых рук, что я не всегда такой джентльмен, каким ты меня считаешь.

Давление болело у меня между ног. После прошлой недели я не сомневалась, что Кай способен на немало неджентльменских поступков. Я одновременно любила и ненавидела то, как сильно меня возбуждала эта перспектива.

Мое предвкушение превратилось в покалывание с головы до ног, когда занавес закрылся за нами, окутав нас коконом в комнате, которая выглядела как ... еще одна парикмахерская. Пол был выложен черно-белой клетчатой плиткой, а вращающиеся сиденья с черными подушками закрепляли персональные барные стойки. Вместо щеток, фенов и гелей на станциях продавались бокалы, гарниры и алкоголь.

Комната была странно пуста, но мое сердце дрогнуло от удивления, когда Кай подошел к столу и постучал в зеркало. Она скользнула в сторону, открывая бармена в галстуке бабочке. Он протянул Каю две бутылки, и зеркало снова закрылось.

Я не могла решить, была ли установка невероятно крутой или пугающе жуткой.

Взгляд Кая загорелся весельем от того, что он увидел на моем лице. Он протянул мне одну из бутылок, которую я приняла без единого слова.

Мы не разговаривали друг с другом с тех пор, как покинули Verve, но вместо того, чтобы охладить мое желание, тишина усилила его. Без разговоров, которые могли бы отвлечь, мои мысли унеслись в дюжину направлений — в подвал в Бушвике, где мы впервые поцеловались; в фортепианный зал в Вальгалле, где он подарил мне один из лучших оргазмов в моей жизни; и на танцпол в Verve, где его появление ускорило мой пульс больше, чем я хотела признать.

Я не сводила с него глаз, когда откинула голову назад и допила напиток. Выражение лица Кая светилось ленивым интересом, но его взгляд обжигал, как будто я стояла слишком близко к огню.

— Что ты делал в Verve? — Наконец я заговорила, мое любопытство взяло верх над страхом нарушить хрупкое равновесие между нами. — Ты не производишь впечатления человека, любящего ходить по клубам.

Вивиан упомянула что-то об исследовании статей, чему я не поверила ни на секунду. Президенты многомиллиардных компаний не бегали вокруг, выполняя тяжелую работу.

Кай наблюдал за мной своими темными, знающими глазами.

— Не задавай вопросов, на которые ты уже знаешь ответ, Изабелла.

Дрожь пробежала по моей коже. Боже, то, как он произносил мое имя, было неприлично, как порочный любовник, крадущий поцелуи в темных уголках. Гладкий шелк, наложенный поверх темного бархата. Обманчиво правильный, но головокружительно чувственный.

Я сказала ему остановиться, но, по правде говоря, я была зависима от его голоса, его прикосновений, от каждой отдельной вещи в нем. И то, как он посмотрел на меня, заставило меня подумать, что я не единственная, кто вышла из-под контроля.

— Иди сюда. — Мягкая команда прокатилась по моему позвоночнику.

Мои ноги двинулись прежде, чем мой мозг смог запротестовать. Один шаг, два шага, три, пока наши тела почти не соприкоснулись. Жар его тела лизнул мою кожу и опалил границы моего сопротивления.

— Мы не должны были этого делать, — выдохнула я. — Это против правил Вальгаллы.

Это было то, что я продолжала говорить себе. Я цеплялась за это правило так, как выживший в кораблекрушении цеплялся бы за кусок плавника. Это был мой спасательный круг, единственное, что удерживало меня от того, чтобы утонуть в свирепых волнах моего желания. Но сила прилива была слишком велика, и я уже чувствовала, как устают мои руки. Еще один откат, и мне конец.

— Знаю, — сказал Кай так спокойно, как будто мы прогуливались по Центральному парку. — Мне наплевать на правила.

Мое сердцебиение ускорилось.

— Это на тебя не похоже. — Слова вылетали так быстро, что почти сливались воедино, но я продолжала говорить, боясь, что если остановлюсь, то утону. — Я думала, ты поклоняешься правилам, как будто это твоя религия. Это британское образование, не так ли? Бьюсь об заклад, Оксбридж довольно жесток, когда дело доходит до такого рода вещей. Разве ты не..

— Изабелла.

Я заставила себя проглотить комок в горле.

— Да?

— Заткнись и дай мне поцеловать тебя.

И тут возникло обратное течение.

У меня не было времени подумать. В одну минуту я стояла; в следующую Кай прижался своим ртом к моему, и мои кости растворились с такой возмутительной скоростью, что я бы растаяла на полу, если бы он не поддерживал меня.

Наш поцелуй в Бруклине был милым, робким сюрпризом. Этот удар был преднамеренным, нанесенным с такой болезненной, целенаправленной точностью, что он уничтожил всю мою защиту одним махом.

Рука, сжимающая мой воздух. Чувственная твердость его рта. Головокружительный жар и его аромат.

Каждая моя слабость была разграблена и доведена до подчинения.

У меня закружилась голова, и я не сопротивлялась, когда Кай подвел нас к креслу. Часть меня отметила, что мы все еще были на публике, несмотря на пустую комнату, и кто-то мог войти в любую секунду, но вряд ли это казалось важным, когда он вот так сжимал мои волосы и теребил мою нижнюю губу.

Каждая дрожь перетекала в следующую, пока меня не сотрясла одна долгая, непрерывная дрожь удовольствия.

Затем он отстранился, и я сделала неглубокий вдох, прежде чем оказалась у него на коленях. Я не знала, как мы оказались в таком положении, но я не жаловалась. Не тогда, когда его рот проложил огненную дорожку вниз по моей шее, а его возбуждение прижалось вплотную к моей спине, снова вытесняя кислород из моих легких.

Я прижималась к нему, гоняясь за оргазмом, который мерцал на горизонте, как мираж. Достаточно близко, чтобы прикоснуться, но слишком далеко, чтобы заявить права.

— Раздвинь для меня ноги, любимая. — Бормотание Кая разлилось медом по моим венам. Боже, этот акцент.

Я подчинилась. Давление между моими ногами усилилось, когда его рука лениво прошлась по внутренней стороне моего бедра, пока они не достигли моих промокших стрингов. Сила моей потребности выдавила низкий, смущающий стон из моего горла. Он едва прикоснулся ко мне, а я уже была в беспорядке.

— Просто так. — Другой рукой он стянул бретельки с моих плеч и нежно потянул мое платье вниз. На мне не было лифчика, и каждое прикосновение воздуха к моим напряженным, чувствительным соскам посылало ответный толчок в мое нутро. Я извивалась, отчаянно желая большего трения, но в моем положении я не могла получить достаточного рычага воздействия. — Дай мне почувствовать, какая ты влажная.

Он отодвинул мое нижнее белье в сторону.

— Кай. — Я ахнула, когда он ввел в меня два пальца. Пот выступил бисеринками на моем лбу от мучительно сладкого растяжения. — Мы не можем... — Моя фраза испарилась, когда он обхватил ладонью мою грудь и сжал. Он потер большим пальцем мой сосок, в то время как его пальцы проникли глубже.

Моя голова откинулась назад, даже когда похоть и осторожность боролись за доминирование. Ничто, кроме бархатной занавески, не отделяло нас от остальной части бара. Кому-то достаточно было отодвинуть портьеру в сторону, чтобы получить развратный вид на меня, полуобнаженную, сидящую на коленях Кая, в платье, задранном до талии, с раздвинутыми ногами и раскрасневшейся кожей, пока он играл мной, как игрушкой.

— Кто-нибудь услышит. — Унизительный всхлип прорезал воздух, когда он погрузил пальцы в рукоять и прижал большой палец к моему набухшему клитору.

Крошечные вспышки фейерверка вспыхнули под моей кожей. Низкие, ритмичные басы насыщали воздух, но мое сердце колотилось так громко, что я была уверена, люди могли слышать это со всего острова.

— Нет, они этого не сделают. — Голос Кая звучал невыносимо спокойно, как будто он препарировал академический текст, а не трахал меня пальцем на полулюдне. — Хочешь знать, почему?

Я покачала головой. Мои зубы впились в нижнюю губу с такой силой, что вкус меди разлился по моему языку.

— Потому что ты не собираешься кончать, — тихо сказал он. Он ущипнул мой сосок, сильно, с предупреждающим акцентом. Двойная волна удовольствия и боли вырвала еще один стон из моего горла. Возбуждение стекало по моим бедрам на его дорогие, идеально отутюженные брюки. — Это было бы крайне неуместно, учитывая, что мы находимся на публике.

Зашуршал бархатный занавес. Смех незнакомца донесся в опасной близости от того места, где мы сидели, но я не могла заставить себя обращать на это внимание.

Все мое тело дрожало от желания. Я была ненасытна этим, изголодавшаяся и опустошенная по чему-то, что мог дать только Кай.

Это выходило за рамки физического. У меня и раньше был секс с другими мужчинами, но я никогда так не хотела. Как будто я умру, если он скоро не окажется внутри меня.