29. Себастьян

Я встречаюсь с Миколашем, чтобы он мог перевести текстовые сообщения, приходящие на телефон Вейла. Он читает по-русски и по-польски, и быстро просматривает их, на его губах играет тонкая улыбка.

— Они, блять, сходят с ума, — говорит он. — Пишут Вейлу, чтобы он ответил на звонок. Затем они перестали, должно быть, поняли, что он мертв.

— Сначала они написали что-нибудь полезное?

— Они сказали, чтобы он пришел на улицу Бонд, — говорит Мико, приподнимая одну светлую бровь. — Что на улице Бонд?

— Скорее всего, тайник с оружием. Я предполагаю, что они планируют нанести ответный удар, напав на застройку Южного Берега.

— Тогда, может быть, нам поехать на Южный Берег? — говорит Мико.

— Нет, если мы сможем достать их на улице Бонд, — говорю я.

Прошло всего пятнадцать минут с момента их последнего сообщения. Я думаю, что есть хороший шанс, что они все еще вооружаются, и я бы предпочел перенести битву на их склад, а не на самое дорогое достояние моей семьи.

Конечно же, когда мы подъезжаем к улице Бонд, мы видим два черных внедорожника, припаркованных перед грязным кирпичным зданием.

— Ты хочешь подождать, пока они выйдут? — я говорю Миколашу.

Он качает головой.

— Тогда они будут полностью вооружены.

— Возможно, они уже там вооружены.

— Может быть, оружием, — говорит Мико. — Но не этим.

Он открывает багажник своего Range Rover и роется в нем. Через мгновение он достает противогаз и бросает его мне.

Я ухмыляюсь, натягивая маску на голову. Миколаш тоже надевает. Он выглядит достаточно жутко при обычных обстоятельствах, не говоря уже о его льдисто-голубых глазах, смотрящих сквозь тонированные стекла, нижняя половина его худощавого лица закрыта двойными фильтрами, как будто он какой-то апокалиптический доктор чумы.

Он передает еще две маски своим braterstwo.

— А как насчет меня? — спрашивает высокий темноволосый солдат. Если я правильно помню, его зовут Марсель.

— Задержи дыхание, — говорит Мико. — Это все, что у меня есть.

— Я войду, ты прикрой заднюю дверь, — говорит его товарищ, натягивая на голову свою собственную маску.

Braterstwo Миколаша обходит склад сзади, а мы с ним подходим спереди.

— Готов? — говорит он.

Я киваю.

Отводя руку назад, он выдергивает чеку из первого баллончика со слезоточивым газом и швыряет его в ближайшее окно. Он описал аккуратную дугу, пробив стекло и упав внутрь. Я бросаю свой в окно с противоположной стороны двери.

Я слышу шипение газа, затем испуганные крики и бегство. Слишком поздно, крики переходят в отрывистый кашель и лающий звук рвоты. Один из Братвы полностью теряет голову, стреляя вслепую в дым.

Люди Енина в панике выбегают из дверей со всех сторон, кашляя и спотыкаясь. Поймать их — детская забава. Я искал Родиона, но вместо этого я замечаю безошибочно узнаваемую белокурую голову Адриана Енина. Его бледное лицо раскраснелось, глаза налиты кровью и текут. Он все равно пытается бороться со мной, пока Миколаш не выбивает его ноги, хватая за волосы и откидывая голову назад, чтобы он мог приставить нож к его горлу.

— Садись в гребаную машину, — шипит Мико.

С точки зрения заложников, это лучший приз, чем Родион, которого я бы убил на месте.

Я звоню Енину по телефону Вейла.

Телефон звонит несколько раз, прежде чем он берет трубку.

— Я предполагаю, что мне звонит не труп, — говорит он.

— Пока нет, — отвечаю я. — У меня твой сын.

На другом конце провода тишина, пока Енин обдумывает это.

— Полагаю, ты хочешь, чтобы я сдался, — лениво говорит он.

— Нет, — огрызаюсь я. — Думаю, к настоящему времени я знаю тебя лучше. Я просто хочу встретиться. Лицом к лицу.

Снова тишина. Затем Енин говорит:

— Ты знаешь прерию Мидевин?

— Да, — говорю я.

— Приходи туда через два часа. Там уединенно, тихо, широко открыто, без прикрытий, так что мы оба можем иметь определенный уровень... доверия. Ты приведешь своих людей. Я приведу своих. Мы поговорим. Или, если вы решительно настроены... на что-то менее вежливое.

Он вешает трубку, даже не спросив о состоянии своего сына.

Я смотрю на Адриана, связанного на заднем сиденье.

— Я не думаю, что он заботится о том, чтобы вернуть тебя живым, — говорю я.

Адриан яростно смотрит на меня, не в силах говорить из-за кляпа во рту.

Его глаза очень похожи на глаза Елены. Я чувствую себя виноватым из-за того, что они нацелены на меня, поэтому я снова поворачиваюсь.

Миколаш наблюдает за мной, все еще в противогазе, потому что слезоточивый газ пропитал одежду Адриана и все еще вытекает в машине. Это обжигает мне глаза.

Он проверяет, достаточно ли я глуп, чтобы поверить Енину.

Я был таким раньше. Но каким бы идиотом я ни был, по крайней мере, я быстро учусь.

— Забавно, что он хочет встретиться через два часа, — говорю я.

— Да, — ворчит Миколаш. — Звучит чертовски похоже на отвлекающий маневр.

Я беру свой собственный телефон и звоню Грете. Она отвечает почти сразу, и ее голос звучит немного взволнованно. Я не утруждаю себя вопросом, в чем проблема.

— Освободи Елену, — говорю я ей. — И убирайтесь из дома. Отправляйтесь на конспиративную квартиру в…

Она прерывает меня.

— Елены здесь нет. Она сбежала из камеры. Она ушла.

Я бросаю быстрый взгляд на Адриана, затем прижимаю телефон ближе к уху.

— Как это произошло? — я шиплю.

— Там была наклейка на... неважно, — говорит она. — Неважно, как это произошло. Это было нелепо, в первую очередь запереть ее! Теперь она...

У меня нет времени выслушивать ругань Греты.

— Не обращай на это внимания, — огрызаюсь я. — Убирайся из дома сейчас же. Не останавливайся, чтобы собрать вещи. Просто уходи. Ты обещаешь мне, Грета?

— Да, — говорит она, звуча слегка испуганно.

— Отправляйся на конспиративную квартиру и оставайся там, пока я не позвоню тебе снова.

— Тебе следует отправиться туда самому! — Грета плачет.

— Я приду, — говорю я ей. — Чтобы забрать тебя позже. После того, как все будет сделано.

Она издает раздраженный звук, который точно показывает, что она думает об этом обещании.

Я вешаю трубку.

Мико все еще наблюдает за мной.

— Я так понимаю, мы не собираемся в прерию.

— Нет, — говорю я. — Енин хочет уничтожить мою семью от корня до листа. Он хочет опозорить нас и уничтожить. А больше всего он хочет причинить нам боль. Мы прожили в этом доме сто лет. Больше, чем наш бизнес или наши активы, он хочет уничтожить наш дом.

— Ты уверен? — Мико говорит.

Я пожимаю плечами.

— Нет. Но если мы хотим выманить его... это может стать идеальной приманкой.