ГЛАВА 23

Алессандро не стал ее поправлять: — Я привел кое-кого, чтобы встретиться с тобой. — сказал он ей таким мягким голосом, который я прежде не слышала. — Ti presento Sophia (прим. с итал. Это София).

Я тепло улыбнулась ей, пытаясь подавить непреодолимое желание заплакать: — Piacere. — сказала я. Я рада познакомиться с вами.

Николетта улыбнулась мне, ее глаза на мгновение сузились, узнав итальянца. Вместо ответа она просто смотрела на меня.

Я взглянула на Алессандро. Он спросил, не играет ли она что-нибудь на пианино, на что Николетта снова повернулась к инструменту. Она опробовала клавиши, прежде чем заиграть.

— Болезнь Альцгеймера, — ответил он на мой незаданный вопрос. — В некоторые дни она более ясна, чем в другие, но в последнее время... в последнее время она не очень хорошо себя чувствует.

Я уставилась на Николетту, не в силах сформировать связные мысли: — Почему... почему она здесь? Ведь в кругу семьи она была бы счастливее.

— Мой дедушка считает, что здесь ей лучше.

— Я не знала, что он врач, — я огрызнулась, хотя на самом деле я злилась не на Алессандро. — Зачем говорить, что она умерла?

— Он думает, что это было бы признаком слабости.

— Для такого мудрого человека он не очень умен, — пробормотала я, не в силах отвести взгляд от Николетты. Обретение другой Роккетти, другой женщины Роккетти, поселило в моем сердце странное счастье. У меня появилась еще одна сестра по оружию, кто-то еще, кого можно любить и защищать. — Вы часто навещаете ее?

— По мере возможности, — сказал он. — Но Беппе — ее любимец.

— Правда? — я почувствовала, как мои губы слегка изогнулись. — Держу пари, это сводит Карлоса младшего с ума.

Алессандро улыбнулся: — Так и есть.

Я покачивалась на каблуках, потирая рукой живот: — Когда... когда это началось?

— Десятилетия назад, — сказал он. — Сначала это характеризовалось как шизофрения, потому что она была так молода, когда ей поставили диагноз. Но тестирование показало, что у нее ранняя стадия болезни Альцгеймера. Я был очень молод, когда Дон Пьеро спрятал ее.

— Она пролежала здесь более двадцати лет? — Странное чувство гнева поднялось во мне. — Это подло.

— Это приказ Дона, — но по голосу Алессандро было слышно, что он со мной согласен.

— И как в это вписывается Элизабет? — я бросила быстрый взгляд на медсестру, которая возилась на кухне, стараясь оставить нас наедине.

— Николетта нуждается в круглосуточном уходе. Мисс Спирс нам порекомендовала Нина, которая знала ее через кузину или что-то в этом роде. Нерон разыскал ее, и теперь она наша сотрудница.

— Понятно, — я осторожно положила руку на плечо Алессандро. Он взглянул на меня. — Спасибо, что показал мне.

— Ты не злишься?

Я задумалась. Злилась ли я? Этот секрет казался несущественным по сравнению с секретом мертвой сестры, так что нет, я не злилась: — Нет, не злюсь.

— С этого момента больше никаких секретов, — сказал он мне.

Я покачала головой, улыбаясь: — Больше никаких секретов, когда мы будем в расчете. У меня есть еще несколько, прежде чем я догоню тебя.

На его лице появилась лукавая улыбка: — Что за секреты?

— Тебе придется подождать и посмотреть, — я ухмыльнулась. — Однако теперь у меня есть идея для моей некоммерческой деятельности.

— О?

— Поддержка Роккетти болезни Альцгеймера, — сказала я.

Глаза Алессандро сверкнули; — Я думаю, что это очень хорошая идея.

Мы попрощались с Николеттой. Она крикнула: — Salve, Piergiorgio! (прим. с итал. Привет Пьерджорддио!) — когда мы уходили, и вернулась к своему пианино. Я хотела остаться подольше, посидеть с ней, но мне нужно было освежить свой итальянский, а Элизабет дала понять, что Николетте уже пора ложиться спать.

Через неделю мы с Роккетти (включая Эшлинг) отправились голосовать за Солсбери. Кабинки для голосования выстроились вряд внутри здания мэрии, сотни людей

теснились вокруг них. Пресса заполнила зал, тихие щелчки фотоаппаратов были официальным фоновым шумом для голосования.

Мэр Солсбери приветствовал нас, одетый в свой лучший костюм, с большим значком «Я ПРОГОЛОСОВАЛ», пристегнутой к пиджаку.

— Билл, — Дон Пьеро пожал ему руку. — Наконец-то настал великий день, не так ли?

Солсбери кивнул: — Да, да, сегодня тот самый день. Спасибо, что пришли.

— Мы бы не пропустили.

Когда мы шли к кабинкам для голосования, вспышки фотоаппаратов и шепотки быстро последовали за нами. Это Пьерджорддио Роккетти? шептались они. Предполагаемый Дон Наряда Чикаго?

Дон Пьеро не часто появлялся на публике с тех пор, как переехал в закрытое сообщество. Большинство публичных мероприятий проводил Энрико, который с радостью передал эстафету мне, когда я присоединилась к семье.

— Улыбнись, — шепнула я нахмурившемуся Алессандро. — Тебя снимают.

Он опустил на меня свои темные глаза, в них мелькнул юмор, но он ничего не ответил. Не смягчился и не ответил прессе.

Голосование не заняло много времени, хотя всем членам семьи потребовалось время, чтобы отдать свои голоса. В ожидании мы сгрудились вместе, никто не осмеливался подойти.

Пока я ждала с Сантино и Карлосом младшим, я удивлялась тому, какие они чикагцы. Большинство из них избегали зрительного контакта с нашей маленькой группой, вплоть до того, что уходили с нашего пути. Чувство самодовольства наполняло меня, когда я наблюдала за ними, но также и неуверенность.

Мне предстояла тяжелая работа, чтобы сделать Роккетти более привлекательными для чикагской публики. Моя филантропическая деятельность могла бы помочь, но, возможно, мне придется прибегнуть к другим средствам. Особенно если ФБР решит задержаться — они ведь не станут пачкать имя уважаемого общественного деятеля, не так ли?

Говоря о ФБР, я прошлась по залу в поисках Эриксона. Я заметила его в дальнем конце зала, окруженного прессой и репортерами. Он рассказывал о своих планах относительно города, его красивое лицо было оживленным.

Через мгновение к нам присоединилась Эшлинг, мельком оглянувшись назад и увидев Тото. Ей не слишком нравилось находиться рядом с нами, Роккетти, без членского билета. Хотя я считала ее неофициальным членом семьи. Она терпела Тото с таким изяществом, которого мне никогда не достичь, так что, насколько я понимала, это означало, что она в клубе.

— Хочешь присесть, София? — спросила она меня, перебрасывая свои длинные рыжие локоны через плечо.

Я положила руку на живот, чувствуя, как малыш крутится: — Нет, нет. Я в порядке. — Несмотря на то, что мои колени и лодыжки убивали меня.

Ее зеленые глаза многозначительно сверкнули, но она не стала настаивать. Эшлинг действительно много знала о детях и беременности, чего я никогда не могла понять, хотя я воздерживалась от того, чтобы задавать слишком много личных вопросов.

Эшлинг была очень скрытной, я даже не могла сказать, где она сейчас живет.

Через несколько минут к нам подошел мой муж. Его взгляд сразу же устремился на меня, пробежав от моего лица вниз к ногам.

Я почувствовала, как мой живот скрутило от предвкушения.

Сегодня на мне не было ничего особенно откровенного, просто скромное белое платье со свободной струящейся юбкой. Единственной обглаженной частью были мои руки и шея, хотя, судя по тому, как Алессандро смотрел на меня, я могла быть и голой.

Я почувствовала, что мои щеки потеплели, и быстро отвела взгляд. Я заметила, как Эшлинг прячет улыбку, словно пытаясь удержаться от того, чтобы что-то сказать.

Рука Алессандро легла мне на бедро: — Солсбери пригласил нас на свою предвыборную вечеринку.

— Здесь мы наблюдаем за подсчетом голосов, — сказала я ему. — Это будет либо самая грустная, либо самая счастливая вечеринка в Чикаго, но мы не узнаем об этом, пока не станет слишком поздно.

Он усмехнулся: — Ужасные шансы.

— Не азартный человек?

Его темные глаза блуждали по моему телу: — Нет, когда шансы 50/50.

Я фыркнула: — Я думаю, смысл азартных игр в том, чтобы не знать результата. Это делает игру более захватывающей, понимаешь?

— Напомни мне никогда не пускать тебя в казино.

Я громко рассмеялась, заставив головы повернуться. Я прижала руку ко рту и бросила на Алессандро предупреждающий взгляд. Он только усмехнулся.

Последние Роккетти, наконец, закончили голосование и подошли к нашей маленькой группе. Эшлинг сразу же переметнулась на сторону Тото, который бросил на нее один горячий взгляд, а затем продолжил разговор с отцом.

Мои глаза перешли на Дона Пьеро, и во мне поднялся странный гнев. Я не упоминала Николетту при нем, и Алессандро тоже. Но мы не держали это в секрете — Элизабет вполне могла что-то сказать. Но Дон Пьеро не упоминал о своей запертой жене и даже не намекал на это.

— Пойдемте, — сказал Тото, помахав нам рукой. — Хватит с меня этих разодетых павлинов.

Мы вышли из мэрии, но дошли до ступенек. Дон Пьеро заметил несколько богатых бизнесменов и отделился нас, чтобы поприветствовать их.

Я инстинктивно осмотрела улицу и была удивлена, когда увидела знакомую машину в паре с двумя большими черными фургонами. Три машины были припаркованы на противоположной стороне улицы, не делая никаких попыток скрыть, кто они на самом деле.

Несколько агентов слонялись вокруг машин, делясь кофе и пончиками. Я поймала одного с фотоаппаратом, но они ничего не снимали. Вместо этого они выглядели почти непринужденно, как будто у них был перерыв в работе коррумпированной организации, финансируемой за счет налогов.

— Эй, София, разве это не твоя сестра? — сказал Тото, указывая вперед.

Я увидела ее секундой позже. Моя сестра склонилась над капотом Dodge Charger, перед ней лежала карта. Ее золотистая голова была прижата к белокурой голове агента Дюпона, и казалось, что эти двое находятся в своем собственном маленьком мире.

Я указала на них Алессандро, не обращая внимания на Тото, который пытался оценить мою реакцию. Он только пытался меня раззадорить, а я была не в настроении.