— Кто тебе это сказал? — шипел он, его ботинки попали в поле моего зрения.

Я не была уверена на сто процентов, когда говорила это, хватаясь за теорию. Но это было очевидно, когда я произнесла это вслух. Заметила Аделазию с Сальваторе, Аделазию вырвало на вечеринке в честь ребенка.

Я вспомнила гневный взгляд Сальваторе младшего, когда он посмотрел на мой беременный живот. Ты дала моему брату власть, наследника.

— Я догадалась, — прохрипела я, хватаясь за грудь. Медленно поднявшись, я встретилась с его глазами. — Это было несложно, — я показала вокруг себя. — И я рассказала куче людей. Не волнуйся. В конце концов, я — светская львица.

Сальваторе младший оценил меня: — Ты никому не сказала.

Я прислонилась к стене, защитно схватившись за живот: — Ты действительно хочешь рискнуть?

— Что ты планируешь делать с этой информацией?

Я обдумала это: — Ты обрюхатил ее, чтобы соперничать с Алессандро. Я не глупа, Сальваторе. Но рождение бастарда по сравнению с законным наследником? Мы с тобой оба знаем, кто победит.

Его черные глаза скользнули по моему лицу, в его взгляде мелькнула неуверенность.

— Женись на Аделазии, Сальваторе. Защити ее репутацию и свои шансы на власть, — я потерла живот, словно проверяя, как там ребенок, сквозь толстую венозную кожу. — В обмен на мое великодушное молчание, ты прекратишь попытки убить меня через слабую охрану.

Он осмотрел меня: — Таковы твои условия сохранения тайны?

— Я не предатель. Наверняка жучки в моем доме сказали тебе об этом.

— Ты знаешь, что я установил подслушивающие устройства?

Я оторвалась от стены: — Теперь знаю, — сказала я ему.

На его лице промелькнуло выражение удовольствия. Сальваторе расслабился, отказавшись от своей злобной позиции. Он засунул руки в карманы — руки, которые только что были на моем горле.

— Знаешь, София, — сказал он, — мы могли бы стать отличной командой, если бы ты была обручена со мной. Мы могли бы заставить Штаты встать на колени.

Я склонила голову, несмотря на мгновенное отвращение, которое я почувствовала к его предложению.

— Я позвоню в службу безопасности...

— Нет. Я хочу поговорить со своей сестрой, — я прервала его. — Где находится вход, который ты создал для них?

— Рядом с парковкой.

Я склонила голову в знак благодарности, развернулась на каблуках и в последний раз направилась к сестре.

Сальваторе смотрел, как я ухожу, но не сделал ни шага, чтобы пойти за мной. Он не хотел рисковать тем, что к его имени будет прикреплен бастард, или ввязываться в дерьмо с семьей Аделазии. Ди Тралья составляли огромную часть Наряда, и разозлить их — значит не получить никаких плюсов.

Надеюсь, мне не нужно было напоминать об этом своему шурину.

Выйдя на улицу, я быстро отправила сообщение на свой телефон, прежде чем засунуть его обратно в лифчик.

На парковке было тихо, когда я дошла до нее, вдыхая прохладный весенний воздух. После такого мучительного лета было приятно, что в городе так быстро похолодало. Ни у машин, ни у забора никого не было, но я сразу заметила движение в кустах.

Я подошла ближе.

Не прошло и секунды, как оттуда высунулась золотистая голова.

— Мы должны прекратить такие встречи, сестра, — пробормотала я. Я остановилась в метре перед ней.

Кэтрин выпрямилась, вытянув ноги: — С днем рождения, София.

— Спасибо. — мне вдруг захотелось плакать, хотя я не была уверена, почему. — Почему ты здесь, Кэтрин?

Она посмотрела в сторону, быстро моргая: — Это... это мое последнее предложение. Мое самое последнее, — она снова повернулась ко мне, не пытаясь скрыть слезы, наворачивающиеся на глаза. — Скажи слово, и я возьму тебя в программу защиты свидетелей.

— Ты пойдешь со мной? — спросила я.

Кэтрин сделала паузу: — Пойти с тобой?

— Защита свидетелей, — уточнила я. — Ты бы пошла со мной? Это может быть как в старые добрые времена, когда мы были девочками. Только мы.

— Я... — она сглотнула. — Я бы поехала, если бы это помогло тебе выбраться из Наряда. Я бы поехала с тобой в Арктику, ловила бы рыбу в ледяных океанах и разбиралась бы с твоими шутками о том, что Санта — наш сосед.

— Северный полюс находится в Антарктиде или в Арктике?

— В Арктике. Это просто куча воды, — сказала она мне, ненадолго сбившись с курса. — Но я бы поехала с тобой, да.

Я улыбнулась ей, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы: — Я не уйду, Кэтрин. Но ты должна. Ты должна поехать так далеко и так надолго, как только сможешь.

Она упрямо подняла подбородок: — Я никуда не поеду.

— Я тоже, — сказала я ей. — Теперь у меня есть то, что я хочу, Кэт. — знакомое прозвище сорвалось с моего языка легко, если не сказать немного печально. — У меня есть все, чего я хочу.

— И что же это, Соф? — ответила она. — Быть трофейной женой? Светской львицей? Принцессой Чикаго?

— Нет. Не совсем, — пробормотала я.

— Ну, и что же? — потребовала Кэтрин. — Чего ты хочешь, сестра?

И все те желания и скрытые мысли, которые я вынашивала годами, выплеснулись наружу. Те маленькие желания, которые были у меня с детства. Я оттолкнула их, спрятав за красивой ложью и идеальным макияжем. Но они не насытились, не ушли. Нет, они только усилились, поскольку Алессандро подпитывал мои амбиции.

Но как только я открыла рот, я поняла, что больше никогда его не закрою.

— Я хочу... Я хочу, чтобы полиция опускала глаза, когда я прохожу мимо, чтобы мэр Солсбери кланялся при моем приближении. Я хочу, чтобы ФБР покинуло мой город и никогда больше не показывалось на глаза. Я хочу, чтобы меня любили, уважали и боялись. Я хочу, чтобы папа смотрел на меня и видел монстра, которого он создал, которое он кормил, успокаивал и называл красивым, в то время как я становилась все более мерзкой и уродливой. Я хочу, чтобы мне поставили статуи. Я хочу, чтобы мой сын и мой муж были королями. И знаешь, чего я хочу больше всего, сестра? Чего хочет каждая мерзкая красивая женщина в мире? — я понизила голос, как будто это был секрет только между нами. — Я хочу быть королевой.

Кэтрин уставилась на меня. В ее выражении не было ни удивления, ни отвращения. В конце концов, она всегда знала, что скрывается под моей золотой внешностью, она выросла рядом с ней.

— Знаешь, когда я только поступила на работу в ФБР, меня попросили описать тебя, какая ты, — неожиданно сказала она. — Понимаешь, они думали, что ты глупая, светловолосая и слишком красивая для интеллекта.

— И что ты ответила?

Она встретилась с моими глазами: — Я сказала, что моя сестра не глупая. Она затаилась. Не давайте ей повода причинить вам боль, — она раскинула руки, расправив их, как крылья, выражение лица было свирепым. — Думаю, маска снята, сестренка. Теперь ты не маленькая девочка Падовино, а королева Роккетти.

Я безмятежно улыбнулась ей: — Позаботься о себе, Кэтрин, а я позабочусь о себе.

Кэтрин Падовино оценила меня, больше не пытаясь вести себя цивилизованно. Вместо этого праведность запечатлелась на ее лице, подняв его во весь рост. Архангел — мститель, неумолимый и вершащий правосудие.

Святая Екатерина Александрийская, святая великомученица Екатерина.

Возможно, Роза знала то, чего не знали все остальные, когда давала имя своей дочери.

Я забыла, почему моя сестра ушла из Наряда. Она тоже решила снять маску, открыть свои истинные намерения. И когда она не нашла удовлетворения в этой организации, она стала искать другое место.

Я не могла упрекнуть ее за амбиции и решимость.

Мы встретились взглядами через небольшое пространство между нами, уже не две маленькие девочки, которые знали секреты друг друга и спали, сжимая друг другу руки. Больше не те маленькие девочки, которые любили друг друга больше всех на свете. Но теперь это две женщины, лидеры наших королевств.

— Надеюсь, ты получишь то, что хочешь, сестра, — сказала моя сестра.

Я улыбнулась в ответ: — Я тоже надеюсь, что ты получишь то, что хочешь, сестра.

Мы приняли друг друга в последний раз, зная, что в следующий раз, когда мы увидимся, мы будем уже не сестрами, а врагами.

— Я всегда буду любить тебя, — сказала я, прежде чем смогла остановить себя.

Она улыбнулась: — Я всегда буду любить тебя еще больше.

А потом она ушла.