Он берет меня за ноги.

— Раздвинь ноги.

Я повинуюсь.

Его ладонь касается моей киски, карательный шлепок.

— Шире.

Я раздвинула шире. Он снова шлепает меня по киске, все еще контролируя мою голову и держа за волосы.

— Ответь на вопрос. Это нормально — ослушаться меня, котенок?

Я собираюсь сказать, чтобы он снизил планку, убедиться, что это игра, а не реальность. Но, видимо, я этого не хочу, потому что моя киска жаждет его прикосновений, и

— Н-нет — единственный звук, слетающий с моих губ.

Еще один шлепок. Другой. Это причиняет боль и сладость одновременно. Шлепок. Шлепок. Он продолжает шлепать меня. Мои ноги дрожат, и я задаюсь вопросом, смогу ли кончить от одной порки.

Мне не суждено это выяснить.

— Плохая девочка, — шепчет он мне на ухо. Его огромная ладонь мнет мою задницу. В его голосе нет ни капли злости. Все, что я слышу, — это возбуждение. Соблазнение. Он проводит пальцем между моими ягодицами и надавливает на анус.

Я вздрагиваю от неожиданности, смущенно поджимая зад.

— Мне придется трахнуть тебя в задницу за это.

Он отпускает мои волосы и обходит кровать, бросая подушки в центр.

Мои бедные трясущиеся ноги едва держат меня, а мой животик весь трепещет.

— Джексон, я не думаю… — И замолкаю, уставившись на его огромный член. Ни за что. — Ты слишком большой. Я не думаю, что смогу.

Он выходит из комнаты, и я слышу мрачный смех. Когда он возвращается, в руках у него бутылка оливкового масла с кухни.

— О, ты возьмешь меня, девочка. Ты возьмешь каждый дюйм меня. Это твое наказание. Когда ты ослушаешься, котенок, то получишь в попку.

Это звучит ужасно. Ужасающая, замечательная, жуткая идея. Но я не могу заставить себя отказаться. Мое тело свернулось в тугой клубок, отчаянно желая освободиться.

Он шлепает меня по заднице.

— Ложись поверх подушек, детка. Я собираюсь завладеть твоим маленьким горячим телом.

Что-то похожее на мяуканье срывается с моих губ, но я ловлю себя на том, что повинуюсь, ковыляя к кровати и взбираясь на подушки. Преподношу ему свою задницу, как торт на блюде.

Раздается мрачный гул одобрения. Я смотрю через плечо, как он поливает свой член щедрым количеством масла, а затем струйка стекает по моей щелке.

Он устраивается позади меня, одной рукой сжимая член, другой втирая масло в мою задницу вокруг ануса.

— За неподчинение своему альфе есть последствия. — Он прижимает головку члена к моему анусу и ждет.

Я напрягаюсь от его прикосновения, но мгновение спустя мышцы сдаются. Как только они ослабевают, Джексон толкается вперед, проникая в мою тугую дырочку.

Я издаю пронзительный крик.

Джексон замирает, широко растягивая меня, ожидая, когда я успокоюсь. Забота, которую он проявляет, убеждает меня в том, что ситуация под контролем, и я уступаю, желая, чтобы мое тазовое дно расслабилось. Джексон вводит дальше, и чувство растяжения становится более интенсивным, затем ослабевает.

— Вот. Это головка. Я в тебе, детка. А теперь возьми остальное.

Я хнычу, но позволяю всем своим мышцам расслабляться, немного выгибаю спину и жду.

— Хорошая девочка, — урчит он, его рука скользит вверх по моему боку, поглаживая кожу.

От похвалы по мне разливается тепло, и я выгибаюсь еще сильнее.

— Вот и все, детка. Прими это как хорошая девочка, и я поцелую твою роскошную киску, когда закончу. — Он легко входит и выходит, давая мне потрясающее чувство наслаждения каждый раз, когда наполняет меня.

Моя задница набита его членом, но моя киска чувствует себя трагически пустой. Я опускаю руку между ног, чтобы исправить ситуацию. Моя плоть сочная, распухшая до неузнаваемости, даже для моих пальцев.

Джексон рычит и хватает меня за запястье, вытаскивая руку.

— Моё. Что я тебе говорил о прикосновениях к твоей киске? Только я могу овладеть этой сладостью. — Он накрывает мое тело своим, обхватывает мою грудь. Это именно то, что мне нужно. Дрожь пробегает по моему телу.

— Джексон. — Этот хриплый крик даже не похож на мой голос. — Джексон, пожалуйста.

— Да, детка. Умоляй меня. — Он набирает скорость, погружаясь в мою задницу, в то время как его пальцы трахают меня снизу. У меня кружится голова от вожделения, я одурманена похотью. Все кругом вращается и трясется.

— Джексон! — Комната наполняется пронзительными криками, которые, должно быть, принадлежат мне.

Рычание и рев пресекают их, и Джексон погружается глубоко. Я хватаю его пальцы в себе и толкаю их глубже, и удерживаю там, когда тоже кончаю, мои вагинальные мышцы сжимаются, как и анус вокруг его огромного члена.

Джексон отстраняется слишком рано, и я оборачиваюсь. И снова вижу клыки.

Он срывает презерватив и выбрасывает его. Потом кончает за мной.

~.~

Джексон

Если я не получу достаточно Кайли, то умру. Мне нужно обладать ею во всех отношениях.

Господи, я чуть не убил Сэма. Мой волк почуял Кайли в хижине и захотел попасть внутрь с отчаянием, которое потрясло меня. Когда Сэм попытался вмешаться, волк принял это как вызов. Слава богу, что он перевоплотился, иначе я бы точно сошел с ума.

Даже сейчас тот факт, что я только что испытал оргазм, ничуть не ослабляет яростную потребность, пронизывающую меня. Я молю о возможности просто продолжать заявлять на нее права, доставлять ей удовольствие, трахать ее, — это успокоит моего волка настолько, что он не пометит ее.

Я вытаскиваю подушки из-под ее задницы в форме сердечка и переворачиваю Кайли. Раздвигаю ее колени. Прижимаюсь ртом к ее сердцевине, облизывая и посасывая так, словно от этого зависит моя жизнь.

Сначала она вялая, ее колени раздвигаются, все еще томная после оргазма. Но ее пальцы касаются моих волос, когда облизываю языком ее клитор, и она издает слабый стон. Я не останавливаюсь. На вкус она как рай. Я наслаждаюсь ее соками, пожирая ее. Ласкаю клитор, посасываю и покусываю ее половые губки.

Кайли тянет меня за волосы, из ее горла вырываются хриплые крики. Она невероятна. То, как она отдается мне, как хочет получить все удовольствие, которое ей даю. Ее нетренированное тело бесконечно отзывчиво. Я проникаю в нее двумя пальцами, нахожу точку G на внутренней стенке и воздействую на нее.

— Джексон. Джексон. Пожалуйста. Я больше не могу этого выносить. — Ее колени обхватывают мою голову.

Я проникаю в нее языком и пальцами, затем возвращаюсь к посасыванию ее клитора, вводя в нее три пальца и вынимая, пока она не кончает в третий раз за сегодняшний вечер, ее канал сжимается и разжимается, и она издает долгий, пронзительный крик.

Я бы хотел, чтобы этого было достаточно. Знаю, что уже исчерпал своего маленького человечка. Драгоценную, прекрасную женщину.

Я сажусь на кровать, и устраиваю Кайли у себя на коленях. Ее запах снова переводит меня в животный режим. Я шлепаю ее по хорошенькой попке, быстро и сильно.

— Господи, котенок. Запах твоего возбуждения сводит меня с ума. Я всегда чувствую запах, когда ты возбуждена. Я уяснил это в тот первый день в лифте, после того как прикоснулся к тебе.

Она хнычет, и я понимаю, что причиняю ей боль, но, кажется, не могу остановиться. Так чертовски приятно шлепать ее по сочной заднице, а ее тихие вскрики только подпитывают мое безумие. Мой волк начинает выть.

Я шлепаю ее до тех пор, пока ее задница не краснеет.

— Прости! — кричит она, и я провожу рукой под ее бедрами, снова теребя маленький клитор. Я продолжаю шлепать, наслаждаясь тем, как ее попка разглаживаются и пружинит под рукой.

— Мне не нужно, чтобы ты извинялась. Я хочу, чтобы ты сдалась. Это единственный способ не дать волку пометить тебя.

Она извивается на моей руке, ее влагалище истекает соками по моим пальцам.

— Тебе нравится, детка?

— Нет… да… о-о-о, — Она тяжело дышит. — Слишком часто. Слишком много, Джексон. Я больше не могу этого выносить.

Я сталкиваю ее с колен, но меня не остановить.

— Я хочу тебя, — рычу. Поднимаю ее на четвереньки, затем опускаю ее голову вниз, так что ее лицо вдавливается в одеяло. Каким-то чудесным образом не забываю про презерватив. Я надеваю его и вхожу в ее влажный мир. Мои клыки становятся длиннее, рычание вырывается из моего горла.

Не отмечай. Просто. Трахай.

«Пара», — рычит волк.

Просто. Трахай.

Мои яйца ударяются о нее, член скользит в ее узком канале. Кайли берет меня всего в этой позе, берет глубоко. Мои бедра трясутся, яйца напрягаются.

Она стонет и причитает, ее крики одновременно жалобные и распутные. Ее киска все еще влажная и жаждущая. Щедрая, хотя ее жестко трахают.

Просто трахни, просто трахни, просто трахни. Не. Кусай.

Я снова кончаю с ревом. Крики Кайли присоединяются к моему рычанию, и она достигает оргазма, доя мой член своими напряженными мышцами, вытягивая из меня еще больше спермы. Я вздрагиваю, озноб и жар пробегают по мне, как будто у меня лихорадка.

Кайли всхлипывает, когда выскальзываю из нее. Я избавляюсь от презерватива и улавливаю соленый запах. Нет. Слеза скатывается по ее носу.

Запах сразу же сбивает моего волка с ног. Он скулит и отступает. Туман, вызванный похотью, окутавший мой мозг, рассеивается. О боги — моя женщина. Я причинил ей боль?

— Детка, детка, детка, — напеваю я, быстро избавляясь от презерватива. Я подхватываю ее на руки, прижимаю к своей груди. Откидываюсь на кровать. — Ты не пострадала?

— Нет… просто выжата. — Она кладет голову мне под подбородок, ее безвольное тело прижимается к моему.

— Скажи, что ты в порядке, — умоляю я.

Она целует меня в шею.

— Да. Я в порядке. Я люблю тебя.

Я замираю, и она напрягается, кажется, осознав, что сорвалось с языка.

— Я имею в виду…

— Шшш. Не смей забирать свои слова обратно, — предупреждаю. Я беру ее лицо в ладони и поворачиваю, чтобы посмотреть в теплые карие глаза.

«Я люблю тебя». Я не произношу этого вслух, потому что не хочу, чтобы это прозвучало менее серьезно, чем ее признание. Я произнесу это как клятву. Не знаю, как, черт возьми, собираюсь наладить отношения с человеком, особенно если каждое полнолуние такое, но чертовски уверен, что должен попытаться. Я ни за что ее не отдам.