— Я все еще хочу протестировать ваш код. Вы могли бы написать мне по электронной почте. Или передать как-то иначе.

— Нет, — говорит он. — Не могу. — Его губы искривляются в жалкой улыбке. — Уходи. Сейчас же. — Его голос смягчается. — Пока у тебя еще есть возможность.

Что он имеет в виду? Я не остаюсь, чтобы это выяснить. Чересчур сильно закрываю дверь, и та хлопает.

— И держись подальше, — бормочу я, мои щеки пылают.

По крайней мере, его секретарши здесь нет, чтобы быть свидетелем моего унижения.

Когда ухожу, из кабинета Кинга доносится мучительный звук. Нечеловеческий звук. Почти как вой.

~.~

Джексон

Я снимаю с себя одежду на парковке и бросаю ее в багажник. Это безрассудно. На стоянке все еще есть машины, и даже еще не стемнело, но мне нужно побегать. Луна прибывает, что делает моего волка более напряженным, чем обычно. В этом-то и проблема. Не в остроумном, опьяняющем человеке, который говорит всë, что придёт на ум.

Грудь сотрясается от рычания, когда думаю об опасности, в которой находится Кайли. Мой волк хочет защитить ее от всех угроз. Но, конечно, единственная угроза для нее — это я.

Гаррет предупреждал меня, что это может случиться. У туссонского альфы сильная стая. Все его волки здоровы, хорошо приспособлены. У нас с ним непростые отношения — я волк-одиночка на краю его территории. Гаррет продолжает протягивать мне руку помощи. Не только для того, чтобы утвердить свое лидерство, хотя он не стал бы большим альфой, если бы не пытался, а чтобы спасти меня от лунной болезни. Волки, особенно большие, доминирующие волки, могут сойти с ума, если слишком долго ждут свою пару. Если когда-либо у меня появятся первые признаки этого сумасшествия, Гаррет ясно дал понять, что убьет меня. Я сказал ему привести своих лучших бойцов, чтобы быть уверенным, что он сможет закончить работу.

Я не могу беспокоиться о паре. Черт, я даже не хочу в стаю, не из-за того, что моя родная стая изгнала меня. Я волк-одиночка или был бы им, если бы не приютил Сэма. Но это совсем другое. Сэм нуждается во мне, и моему волку нравится этот ребенок.

Моему волку он нравится больше, чем Кайли. Она хочет, чтобы я предъявил на нее права, но предъявлять права на человека опасно. Я знаю последствия того, что будет, если позволяю своей звериной натуре вырваться на свободу. Люди получают травмы.

Я не могу допустить, чтобы это случилось с Кайли.

Я закрываю глаза и позволяю теплу поглотить меня. Клетки разрываются на части. Перестраиваются. Это безболезненно, но требует концентрации и отнимает энергию. Опустившись на четвереньки, я бегу за машинами, прочь со стоянки, покрытой солнечными панелями, в каменистую грязь пустыни. Я несусь верх по склону горы, стремясь укрыться за гребнем.

Опустив нос, чтобы идти по кроличьему следу, я позволяю своему волку управлять. Больше не было генерального директора. Больше никакой компании или кода. Больше никакой Кайли с ароматом, опьяняющим и запретным, растерянности и боли на ее лице, когда я сказал ей убираться…

Долгое время я бегу по горе, петляя между деревьев и кустарников, разминая мышцы. Солнце скрывается за горизонтом, и восходит луна, мерцающая и полная, освещая склон горы.

Я улавливаю знакомый волчий запах за мгновение до того, как вижу вспышку черного и пару янтарных глаз. Опираясь на задние лапы прыгаю, чтобы схватить другого волка, опрокидываю молодого самца на бок и кусаю его за ухо.

Сэм тощий для оборотня, но крупный по волчьим меркам. Мой младший брат по стае тявкает и кусается в ответ, пока я не рычу и не показываю зубы. Сэм поджимает хвост и скулит, подставляя свой живот и горло.

Я лижу его за ухом и позволяю малышу вскочить на ноги. Игры в доминирование и подчинение — это просто баловство между нами. Самое близкое к веселью, что я себе позволяю. Если бы не ребенок — наша стая из двух волков — я бы ни с кем не общался на личном уровне, ни с человеком, ни с оборотнем. Но Сэм отказывается уходить. Он помнит, каково это быть одному.

Я поднимаю морду и убегаю, зная, что Сэм последует за мной. Сегодня вечером мы будем бегать и охотиться точно так же, как в горах Калифорнии, где я нашел Сэма голодным и полубезумным, его человеческая сторона почти исчезла. Кажется, он знает то, чего я не могу объяснить. Сегодня вечером я тот, кого нужно спасать.