Глава 18 Продать душу

Покидаю свою виллу пораньше, чтобы избежать пустынной жары и любопытных глаз. Меня подбрасывает на сиденье на колдобине, когда я въезжаю на крошечную стоянку под пожарной лестницей, находящуюся за галереей. В моей квартире нет пожарной лестницы, так что она, должно быть, ведет в помещение за запертой дверью. Сердце колотится о ребра, когда представляю, как Нэйт взбирается по ступенькам, загоняя меня в угол моей квартиры, где негде спрятаться. И некуда бежать.

Страх кажется нелепым, но часть меня допускает возможность того, что, в конце концов, он найдет меня. Он уничтожен. Я разоблачила его ложь перед всем миром, и он не позволит мне остаться безнаказанной. Никогда не перестанет искать. Никогда. Нэйту не свойственно отступать.

Я дважды поднимаюсь по двум длинным лестничным пролетам, чтобы занести в квартиру все то скудное барахло, которым владею. Мои картины аккуратно сложены в углу гостиной, пока я тащу наверх свой гардероб из магазина «Уолли Уорлд». К тому времени, как я заканчиваю, легкие горят так же сильно, как и бедра. Я либо приду в прекрасную форму, либо умру от сердечного приступа. В данный момент сердечный приступ кажется более вероятным исходом.

Я бы с удовольствием вздремнула, но меня все утро гложет любопытство. Я хочу узнать, как продвигается расследование. Мысль о том, что придется снова взбираться по этим ступенькам, мучительна, но мне позарез нужен ноутбук.

Провожу всю вторую половину дня, заполняя свою машину художественными принадлежностями, электроникой, едой и прочей ерундой, необходимой для самостоятельной жизни. Пачка денег в моем бумажнике становится все меньше, но я-то знаю, что там, откуда она появилась, есть еще. Я не сомневаюсь, что мистер Кершоу даст мне дополнительные деньги, когда они понадобятся.

Мое костлявое тело поднимается по лестнице уже в пятый раз за сегодняшний день. Люди разных комплекций и габаритов проходят по тротуару, проживая свои привычные жизни, пока я устанавливаю мольберт перед стеной, представляющей собой сплошное окно. Вглядываюсь в каждое лицо, гадая, какова их жизнь... и о чем они думают. Это вдохновляет меня на рисование, но я слишком измотана. Вместо этого я наливаю себе стакан «Джеймесона» и запускаю свой новый ноутбук.

Ищу в Интернете любые новости о моем исчезновении. Не сразу, но все же обнаруживаю статью в нашей местной газете. Заголовок в «Нью-Орлеан Трибюн» гласит: «МЕСТНЫЙ АРХИТЕКТОР ВЗЯТ ПОД СТРАЖУ В СВЯЗИ С ПРОПАЖЕЙ ЖЕНЫ».

«Через день после исчезновения жены Нэйт Дженкинс стоял на пороге своего дома и обращался к толпе репортеров с печальной исповедью.

— Мне позвонила подруга жены и вызвала домой, когда моя жена не открыла дверь. Я осмотрел квартиру и ничего не обнаружил. Никаких следов. Она просто исчезла. Я чувствую, что нахожусь в кошмаре, от которого не могу очнуться. В глубине души я знаю, что она где-то рядом. Молюсь, чтобы она была в безопасности. Я найду ее. Использую все имеющиеся у меня ресурсы, чтобы ее отыскать. Если у кого-нибудь есть хоть какая-то информация, пожалуйста, свяжитесь со мной, я готов заплатить большое вознаграждение.

Через двадцать четыре часа после этого заявления Нэйт Дженкинс был взят под стражу в результате проведенного в доме супругов обыска, в ходе которого было обнаружено большое количество крови на кухне супругов и в художественной студии жертвы. Результаты анализа ДНК еще не готовы, но предполагается, что это кровь пропавшей жены Нэйта Дженкинса Мэдоу.

Власти подтвердили, что в последний раз Мэдоу Дженкинс выходила на связь в девять утра в среду, позвонив своей подруге Мэтти Берк с мольбой приехать к ней по причине того, что она попала в беду.

В интервью нашему изданию Мэтти сообщила репортеру следующее:

— По телефону она показалась мне очень расстроенной и попросила меня приехать за ней. У самой Мэдоу нет машины, поэтому я быстро накинула на себя одежду и отправилась к ней домой. Когда я приехала, а она не открыла дверь, я поняла, что что-то не так. Проискав ее весь день, я позвонила Нэйту, и его секретарша сообщила мне, что он отсутствовал весь день. В тот момент я поняла, что он имеет какое-то отношение к ее исчезновению. Мэдоу была очень напугана, когда я подвозила ее после обеда во вторник. Нэйт был дома, и она боялась выходить из моей машины. Она не делилась подробностями своей личной жизни ни с кем, но я знаю, что муж был жесток с ней. Мэдоу искала ему оправдания, но я видела доказательства в виде синяков и психологического стресса, который она постоянно испытывала. Я умоляла ее бросить его.

Помимо крови, был обнаружен дневник, принадлежавший миссис Дженкинс. В этом дневнике подробно описаны издевательства, которым подвергалась Мэдоу от рук Нэйта Дженкинса. Власти полагают, что она, вероятно, документировала факты жестокого обращения, готовясь к разводу с мужем. В ее телефоне было найдено несколько селфи-снимков, на которых запечатлены следы насилия, что подкрепляет обвинения со стороны Мэтти Берк.

После сбора целого ряда улик Нэйт Дженкинс наконец признался полиции, что во вторник, когда он вернулся из командировки, они с женой поссорились. После чего он уехал из дома и остановился в гостинице, оставаясь там в одиночестве в течение всего дня в среду, до тех пор, пока с ним не связалась его секретарь по вопросу исчезновения Мэдоу.

Обнаруженные улики перевели это дело из категории простого заявления о пропаже человека в категорию возможно совершенного убийства. Нэйт Дженкинс останется под стражей до слушания дела о его освобождении под залог на следующей неделе. Власти просят всех, кто располагает какой-либо информацией по этому делу, связаться с НОДП (прим.: Ново-Орлеанский Департамент полиции)».

— В одиночестве, мать его, — закатываю глаза. — Наедине с тридцатидолларовой шлюхой.

Теперь он в тюрьме, где ему и место. Это наполняет меня болезненным удовлетворением.

— Буду надеяться, он сгниет там.

К несчастью, я знаю, что этого не произойдет. Нэйт всегда остается победителем. Кто-то явится и спасет его. Может, секретарша, которую он трахал пару раз. А может, шлюха-наркоманка.

Но пока что я в безопасности. Осознание этого факта сильно поражает меня. Я и правда в безопасности от своего безумного мужа. Я больше не буду глотать с усилием, потому что мой желудок поврежден. Больше не буду страдать потерей аппетита, из-за того, что мой кишечник охвачен болью.

Наливаю уже второй бокал, когда раздается стук в дверь. Мой пульс учащается, и я делаю пару глубоких вдохов, чтобы унять тревогу. Открываю замок, налегая на дверь всем своим весом. Это Джетта, поэтому смело впускаю ее.

— Я принесла твой договор аренды.

— Прекрасно, — говорю я, забирая бумаги из ее рук. — Как насчет кофе?

— Эм, сейчас семь вечера. Мне бы что-нибудь покрепче кофеина.

Понимающе киваю.

— У меня есть «Джеймесон» и красное вино. Итак… какой у тебя запретный плод?

— Виски, определенно виски. Чистый, пожалуйста.

Джетта следует за мной через гостиную.

— Вижу, ты уже готова начать рисовать.

— Да, через несколько дней у меня появится что-нибудь, на что ты сможешь взглянуть.

— Здорово, — отвечает Джетта, повернувшись ко мне спиной.

Чувствую, как она закатывает глаза.

— Этот вид… черт возьми. Я давно не поднималась сюда ночью. Мне следует повысить арендную плату, — поддразнивает она.

Джетта бродит по квартире, проводя своими костлявыми пальцами по моим вещам. Неудивительно, что она такая худая, эта женщина просто не может усидеть на месте. Я передаю ей высокий стакан с виски и следую за ней к стопке картин в углу. Она начинает листать их.

— Что?! — Она поворачивается ко мне лицом. — Это нарисовала ты? Я думала, ты пейзажист?

Морщусь.

— О, ты об этом. Это мои психотерапевтические картины. Когда у меня плохое настроение, я позволяю своим демонам просочиться на холст. Это помогает мне оставаться в здравом уме. Извини, я должна была спрятать их подальше.

Делаю большой глоток виски.

— О чем ты только говоришь?! Они потрясающие! Это именно то, что я искала для моей галереи. Это новаторство. Такие откровенные эмоции. К черту бездушные пейзажи. У этих картин есть кровь, плоть и кости. Душа. Святые угодники! — восклицает она и протягивает мне свой стакан, чтобы взять одну из картин и изучить поближе.

Она демонстрирует мне мою картину с изображением кричащей и лишенной души женщины, которая проглатывает свое отражение.

— Эта женщина глотает свои собственные мучения. Гениально.

— Что ж, благодарю... наверное.

Я смущена и польщена одновременно.

— Они действительно охренительные. Где ты только черпаешь такую зловещую тьму?

Не могу открыть ей правду.

— Должно быть, это мой злой близнец. Она является мне во сне.

— Держи эту сучку поблизости. Она принесет тебе целое состояние.

Я хихикаю, хотя в действительности мое вдохновение далеко не смешное.

— Не волнуйся, она довольно часто навещает меня.

— Сожалею о твоих мучениях, но будь благодарна за них. То, что ты можешь запечатлеть эти сны — настоящий дар. Я хочу их все. Хочу все, что у тебя есть, и больше.

— Серьезно? — улыбаюсь я. — А я думала, в твоей галерее нет места?

Сужаю в сомнении глаза и протягиваю обратно ее напиток.

— Для них я найду место. На самом деле, я должна тебе кое-что показать. Следуй за мной.

Я посматриваю на нее со скепсисом, но не отстаю. Джетта подходит к той самой запертой двери и достает ключи. Дверь распахивается, и передо мной открывается художественная студия, по размерам вдвое больше моей квартиры. Мои глаза поневоле разбегаются.

— Я оставлю ее незапертой для тебя. У этого помещения гораздо более мрачная атмосфера. Не хочу, чтобы ты отвлекалась на вид из окна своей квартиры. Используй это пространство. Обращайся с ним как со своим собственным. Я теперь редко рисую. Время от времени я провожу здесь уроки рисования, чтобы получить дополнительный заработок... но с твоим появлением в моей жизни, я не думаю, что мне это снова понадобится, — улыбается она.