Глава 3 Нежданный гость

Я подметаю пол уже в третий раз. Не пропуская ни одного стеклышка стакана, давая время виски убаюкать Нэйта и погрузить в глубокий сон. Мы не должны будить монстра.

Пробираюсь под простыню и одеяло, при этом слушаю его постоянное сопение. Звук уверяет меня, что я в безопасности на данный момент. Моя грудь наполняется воздухом и опадает, когда с облегчением закрываю глаза. Я измучена, но сон дразнит меня, исполняя пируэты где-то над головой. Мое тело не может выдержать ни минуты этого коварного дня, но мой разум решил работать сверхурочно.

Когда я лежу в постели, мои мысли возвращаются к первой встрече с Нэйтом. Мне было всего двенадцать лет, когда он переехал в соседний дом. Нэйт был красив. Мое сердце колотилось в груди сильнее с каждым разом, когда я наблюдала за ним. Иногда я часами сидела у окна спальни… ожидая мимолетной встречи. Нэйт был на четыре года старше меня и уже учился в старшей школе, так что мое увлечение осталось незамеченным. Иногда он поглядывал в мою сторону и улыбался, и я чуть не падала в обморок. Наверное, я и есть причина, по которой была придумана фраза «легкомысленная, как школьница».

Не только я приглядывалась. Все соседские девчонки глазели на него. Это был год расцвета моей популярности в школе. Внезапно каждая женщина в радиусе трех километров от моего дома захотела пообщаться со мной. Теперь, когда я стала старше, то поняла причину. Их интерес никогда не был связан со мной, дело было в Нэйте. Я позволяла им использовать меня, но мне было все равно. Внимание было приятно, каким бы искусственным оно ни было.

Нэйт перекатывается ко мне и кладет руку мне на живот. Мое дыхание становится более глубоким, и я притворяюсь спящей на тот случай, если он проснется. Нэйту наплевать, сплю ли я, если он решит, что хочет секса, но делаю это инстинктивно. Запах его пропитанного виски дыхания накатывает на меня, вызывая рвотные позывы. Не двигаясь, я возвращаюсь к своим мыслям.

Хотела бы я вернуться в то время моей жизни, когда мне было двенадцать. Тогда Нэйт никогда не обращал бы на меня внимания. Он умчался бы со своей подъездной дорожки на кобальтово-синем «Мустанге», даже не махнув рукой или попрощавшись. К тому времени, когда я училась в старшей школе, он ушел... в колледж. Я никогда не вспоминала о нем больше. Вот как должно было это закончиться. Все изменилось, когда моей матери поставили диагноз рак четвертой стадии, в конце моего первого года обучения.

Небо буквально падало к моим ногам. Моя мать была всем, что у меня было, и это не преувеличение. Ее отец был строгим баптистским священником, который отрекся от нее, когда она забеременела мной в возрасте около двадцати лет. Даже тогда, в последние мгновения жизни, с ребенком, который скоро останется без родителей, ее гордость не позволила ей обратиться за помощью к своим родителям. Я никогда не знала своих бабушку и дедушку, и так оно и останется.

Я также никогда не знала своего отца… или, как любила говорить мама, моего «донора спермы». Она никогда о нем не рассказывала, и когда я начала спрашивать где-то в четвертом классе, мама давала мне такие же неубедительные ответы:

— Он был не из тех, кто женится, но я уверена, что он полюбил бы тебя.

— Он не живет рядом с нами.

— Его работа не позволяет ему остепениться.

А дальше классика:

— Твой отец был ошибкой незрелой молодой женщины. Не делай той же ошибки, певчая птичка.

Моя мать ни разу не заставила меня почувствовать, что я была причиной отсутствия отца. Но это не облегчило мне этап взросления без мужского образца поддержки. Особенно в самый трудный год моей жизни, когда я могла серьезно воспользоваться поддержкой семьи. В тот год моя ненависть к отцу и дедушке, которых я никогда не знала, возросла. Они знали. Они должны были знать. Тем не менее, ни один из них не показал своего лица, даже на похоронах моей матери. Там, где мои отец и дед потерпели поражение ... Нэйт победил.

Нэйт вмешался и стал моим героем. Никогда не забуду, как он в первый раз постучал в дверь моей матери. Я открыла ее, приняла его компанию и ложь — мою первую серьезную ошибку.

***

Улыбка на моем лице согревает щеки.

— Нэйт? Что ты здесь делаешь?

Время его отсутствия было добрым, потому что он выгладит красивее, чем я помню.

— Мэдоу, правильно?

Он знает мое имя. Он действительно знает мое имя. С трудом шевеля языком, я киваю головой, соглашаясь.

— Могу я войти?

Его слова подобны пощечине, возвращающей в реальность.

— Да. Ну конечно, само собой!

Я приоткрываю дверь шире и смотрю, как его черные конверсы переступают порог.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Конечно.

Он сверкает мне яркой белозубой улыбкой, которая освещает наш дом мрака и гибели.

— У тебя есть пиво?

Мои плечи опускаются.

— Нет, извини. Чай, вода или я могу сварить кофе.

— Нет проблем. Вода подойдет.

Нэйт следует за мной к кухонному столу и садится на один из моих стульев... за мой стол... на моей кухне. Соседские девчонки бы позавидовали. Я наливаю два стакана воды и присоединяюсь к нему. Мои руки дрожат, когда я кладу их на стол.

Сине-зеленые глаза Нэйта пристально наблюдают, излучая силу, которой я не чувствовала с тех пор, как моя мать заболела. Я питаюсь этой силой и впитываю ее, как губка.

— Я слышал, твоя мама заболела. Подумал, что зайду, посмотрю, как ты, и проверю, могу ли я чем-нибудь помочь.

Я так теряюсь в его голосе, что на мгновение забываю, что у меня умирающая мать в соседней комнате.

— Нэйт, это очень мило с твоей стороны, но, боюсь, ты ничего не сможешь сделать.

Мое внимание переключается на разноцветный сосновый стол, на поверхности которого нацарапаны годы износа.

Рука Нэйта накрывают мою, тепло поднимается вверх и пробуждает мою мертвую душу. Мой подбородок поднимается в его сторону.

— Что ты собираешься делать, Мэдоу? Где твой отец? Он все еще здесь?

— Нет. Я никогда не видела своего отца. Не знаю, кто он такой. Сомневаюсь, что он вообще знает о моем существовании.

— А что насчет других членов семьи? Тебе есть куда пойти, когда все закончится?

Закончится? Я не хочу думать о том, что закончится.

— Нет. У меня нет семьи. Ну, имею в виду, что у меня есть семья, но я никогда их не встречала. Всегда были только я и моя мама, поэтому действительно не знаю, что буду делать.

— Тебе ведь не придется идти в приемную семью. Я слышал, это ужасно.

Эта мысль вызывает у меня мурашки по спине. Я слышала эти истории, и они меня до смерти пугают.

— Адвокат моей мамы будет бороться за судебное согласие… или что-то в этом роде.

Его глаза сужаются.

— Что это означает?

— Точно не знаю. Думаю, поскольку мне нет восемнадцати, он должен доказать суду, что я могу позаботиться о себе.

— Как ты собираешься заботиться о себе, Мэдоу? Работа и школа — это слишком много для твоего возраста. Я имею в виду, что один только платеж за дом не могут себе позволить большинство подростков. Как ты собираешься зарабатывать деньги?

— За наш дом платят, — объясняю я.

— Правда?

Он смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

— Замечательно. А как насчет других ваших счетов за электричество, воду... еду?

На глаза наворачиваются слезы, потому что я не хочу ни о чем думать. Беспокойство Нэйта обосновано, и есть вещи, о которых мне нужно подумать... поговорить. Под нарциссической оболочкой Нэйта Дженкинса скрывается заботливый молодой человек. Кто знал?

— Мама и ее адвокат сказали мне, что со мной все будет в порядке. От ее сбережений и страховки за жизнь должно быть достаточно денег, чтобы я смогла закончить колледж, пока не найду работу и не смогу прокормить себя.

Улыбка на лице Нэйта становится все шире.

— Это замечательно, Мэдоу. Это действительно отличные новости. Дай мне знать, если что-то понадобится. Я здесь ради тебя.

Слезы начинают капать из моих глаз и катиться по щеке.

— Спасибо, Нэйт. Я ценю это больше, чем ты можешь себе представить.

Нэйт отталкивается от стола и подходит, чтобы обнять меня. Некоторые раны моей души заживают одним простым объятием. Жизнь кажется немного более контролируемой, когда я веду его к двери.

Наливаю маме стакан воды и возвращаюсь в ее спальню… в ее тюрьму. Она смотрит на меня, когда я вхожу через дверь.

— Я слышала голоса, с кем ты разговаривала?

— Нэйт, из соседнего дома. Он зашел посмотреть, нужно ли мне что-нибудь. Разве это не мило?

Мое сердце колотится в груди, когда ставлю ее свежую воду на тумбочку.

— Я думала, он уехал в колледж? Чего он на самом деле хочет?

Тон ее голоса охлаждает мое сердце за долю секунды.

Я не могу сказать маме, что он был здесь, потому что ты умираешь. Она знает, но слова все еще застревают у меня в горле.

— Он зашел, чтобы предложить свою помощь, мама. Это все.

Глаза моей матери суровы, когда она продолжает. Я хорошо знаю ее лицо «заткнись и слушай».

— Мэдоу, не увлекайся каким-нибудь мальчишкой из колледжа. Он только разобьет тебе сердце. Когда я уйду, в этом мире будет только один человек, на которого ты можешь рассчитывать... и этот человек — ты, Мэдоу. Пообещай мне, что будешь сосредоточена на школе и своих оценках. Пойдешь в колледж. Меня больше не будет здесь, чтобы защищать или обеспечивать тебя. Тебе нужно научиться заботиться о себе.

— Я знаю, мам. Обещаю, что ты будешь гордиться мной.

От страха в ее глазах у меня сжимается челюсть.

— Не позволяй Нэйтам всего мира использовать тебя в своих интересах. Когда-нибудь ты найдешь нужного человека, я тебе обещаю. Во-первых, тебе нужно принять свою независимость и доказать себе, что та самодостаточная.

Она протягивает ладонь, хватает мои руки и сжимает их... настолько сильно, насколько позволяет ее ослабленное состояние.

Когда она продолжает, в ее голосе звучит такая настоятельная просьба, что мне приходится ёрзать в своем кресле.

— Это важно, Мэдоу, и нам нужно поговорить об этом. Пообещай мне, что ты не влюбишься в первого встречного болтуна, потому что они будут встречаться на твоем пути. Когда ты будешь готова к этому шагу, убедись, что это он. Никаких поблажек. Ты заслуживаешь того, чтобы тобой дорожили, не потому что ты красива, а потому что ты можешь многое предложить достойному человеку.