— Она проснулась, — шепотом объяснила Фрэнки. — Она скучала по тебе, поэтому я позволила ей посмотреть телевизор. Хочешь, чтобы я перенесла ее?

— Оставь ее пока там, — сказал Сойер. Я с любопытством посмотрела на него, но он проигнорировал меня. — И почему бы тебе не переночевать у Гаса сегодня вечером, Фрэнки?

Ее глаза округлились.

— Ты серьезно?

— Там ты будешь в безопасности, — настаивал он. — Кейдж может взять тебя на себя. Будет охранять.

— Разве я здесь не в безопасности? — нахмурилась она.

Сойер сохранял невозмутимое выражение лица, в то время как я умирала от смущения.

— Нет.

— Хорошо, — наконец согласилась она. — Я полагаю, тебе нужно немного... побыть с семьей.

Сойер издал жужжащий звук.

— Давно пора.

Я хлопнула рукой по глазам и застонала.

— О Боже мой.

Фрэнки рассмеялась и встала с дивана, стараясь не потревожить Джульетту.

— Я только заберу свои вещи.

Она исчезла в своей спальне, а Кейдж подошел поговорить с нами.

— Твой друг из ФБР подошел и представился сегодня вечером.

Хорошее настроение Сойер испарилось.

— Мейсон? — спросила я.

Кейдж потер рукой подбородок.

— Мне кажется, он подумал, что Фрэнки была здесь наедине с Джульеттой.

— Фрэнки? — переспросила я, чувствуя себя попугаем. — Что ты имеешь в виду? — Сотня возможностей пронеслась у меня в голове. Пытался ли Мейсон завербовать Фрэнки для своего дела? Хотел ли он, чтобы она дала показания против своих дядей? Хотел ли он использовать ее против меня? Надеялся ли он заполучить и Джульетту, и использовать их обеих?

Кейдж, наконец, избавил меня от страданий, бросив взгляд в конец коридора, а затем понизив голос еще ниже.

— Очевидно, они знают друг друга.

— Кто? — О Боже мой, могу ли я сказать больше одного слова за раз? Нет. Ответ был отрицательным.

— Агент и принцесса.

— Мейсон и Фрэнки? — Три слова в одном целом предложении. Прогресс.

Кейдж застонал от моей тупости.

— Да, агент ФБР и твоя подруга. Там, казалось, была… своя история.

— Нет, — мой ответ был немедленным и окончательным. — Нет, они не знают друг друга. Она знает о нем от меня. И он знает о ней, потому что он из ФБР. Но они не знают друг друга.

Кейдж недоверчиво поднял бровь.

— А мне показалось так.

Раздражение взяло верх надо мной, и я набросилась на него.

— Ты играешь в сваху, Кейдж? Я думала, ты не веришь в любовь и все такое?

Он скорчил гримасу.

— Кто сказал что-нибудь о любви? Я просто говорю... между ними были напряженные отношения.

Дверь спальни Фрэнки закрылась, когда она вышла в коридор, и мы все отскочили друг от друга, как будто были в младших классах, шепча секреты о популярной девочке.

— Что? — застенчиво спросила Фрэнки.

— Ничего, — быстро сказала я. Иногда я была лучшим лжецом на планете. Иногда я была чертовой идиоткой. — Кейдж только что сказал нам, что Мейсон Пейн заходил в гости.

Она с отвращением сморщила нос.

— Ну, это его право. Я нахожу его в высшей степени несносным.

— Спасибо, что отослала его, — честно сказала я ей.

Она издала какой-то горловой звук, и ее губы скривились. Ладно, судя по ее мимическим тикам, она действительно ненавидела агента Мейсона.

— С удовольствием.

Не зная, что со всем этим делать, я решила сменить тему.

— Ну, э-э, спасибо, что присмотрела за Джульеттой.

Она стояла в дверях вместе с Кейджем.

— Вы добились какого-нибудь прогресса?

— Мы встретили лучшего друга Сойера, Конлана О'Доннелла. Возможно, ты знаешь его как главу ирландской мафии. — Глаза Фрэнки стали огромными, а рот растянулся в улыбке. — О, и мы решили убить Аттикуса.

Она на секунду запнулась, но, наконец, сумела сказать:

— Похоже, продуктивный вечер.

Сойер, потеряв терпение, открыл дверь.

— Гас сможет ввести тебя в курс дела.

Кейдж и Фрэнки обменялись взглядами, но, к счастью, больше ничего не сказали.

— Увидимся завтра рано утром, — пообещала я Фрэнки, надеясь, что она не слишком расстроилась из-за того, что ее практически выгнали. — Нам нужно составить план.

Она ухмыльнулась мне.

— Не засиживайтесь слишком поздно…

Сойер захлопнул дверь прежде, чем Фрэнки смогла закончить фразу. Он защелкнул три засова, цепочку и замок на ручке. Я надеялась, что они ничего не забыли.

— С ней тут будет все в порядке? — спросил Сойер, глядя на Джульетту, спящую на диване.

Я неуверенно кивнула.

— Что у тебя на уме?

Он схватил меня за руку и потащил за собой.

— Кровать.

— Что?

— Я отведу тебя в постель, — сказал он низким и твердым голосом.

— О.

Его ответный взгляд на меня был полон порочного жара и сводящего с ума желания. Мои колени дрожали, и я удерживалась на ногах только усилием воли.

— Ты уверена, что она будет в порядке здесь одна? — спросил он еще раз, когда мы переступили порог его спальни.

— Она спит. Пока она продолжает спать, тогда да.

Он закрыл за нами дверь.

— Тебе нужно будет вести себя тихо.

Я повернулась к нему лицом. От него исходила опасная энергия, которая жужжала по моей коже, заставляя меня нервничать.

— Я... э-э...

Его глаза вспыхнули огнем, когда он двинулся вперед, заставляя меня отступить.

— Это будет нелегко, но я верю, что ты справишься.

Тыльная сторона моих ног ударилась о раму его кровати.

— Чт...

У меня не было шанса закончить предложение, потому что его рот прижался к моему, и я была поглощена еще одним раундом восхитительных поцелуев. Мы врезались друг в друга в молниеносной буре желания, потребности и нетерпения.

Он толкнул меня обратно на кровать, и я переместилась в центр. Он последовал за мной, навалившись на меня всем весом, наши ноги переплелись. Я вытянулась, позволяя себе прижаться к его телу полностью. Боже, прошло так много времени с тех пор, как мы по-настоящему спали вместе — с тех пор, как он попал в тюрьму.

Мое сердце заболело от желания почти мгновенно. Его твердое бедро было там, чтобы успокоить, прижимаясь к центру моего тела и обещая так много еще впереди. Его руки усилили сводящее с ума желание, нарастающее внутри меня. Он нащупал мои груди под лифчиком, перекатывал и пощипывал мои соски, пока я не превратилась в задыхающееся месиво.

Он не торопился целовать меня, наслаждаясь моим ртом и моим вкусом. Мы двигались вместе в знакомом совершенстве. Дневная щетина царапала мою кожу, напоминая мне о том, как часто я наслаждалась этим, как одного его прикосновения было достаточно, чтобы я воспламенилась на месте.

В конце концов его поцелуи переместились на мое горло, его язык скользил по моей коже, его зубы царапали ровно настолько, чтобы свести меня с ума. Он потянул мою тунику с глубоким вырезом и лифчик вниз, чтобы поцеловать верхушки моих грудей, быстро пососав мой сосок, прежде чем снова отстранился.

Он сел, и мы вместе попытались снять с меня кардиган. Я сбросила его с кровати. Нетерпеливо, Сойер сдернул с меня тунику следующей, отбросив ее за спину. Мой лифчик быстро последовал за ней, брошенный где-то в беспорядке одежды вокруг нас.

Я снова легла на его кровать, топлесс и смущенная, мои волосы разметались повсюду. Он навис надо мной, откинувшись на колени, чтобы внимательно рассмотреть. Он резко втянул воздух, и я увидела, как его глаза потемнели от вожделения.

Его рука потянулась, обводя выпуклость моей груди дрожащим пальцем.

— Так чертовски красиво.

— Сойер, — умоляла я.

Мой голос разрушил чары, и его голодный взгляд снова встретился с моим. Я потянула за край его рубашки, и он быстро расстегнул ее. Его запястья застряли в манжетах на невыносимую секунду, прежде чем ему удалось освободиться.

Он снова был надо мной, его горячая, твердая грудь заставляла меня дрожать, когда он опускался. Мы целовались снова, и снова, и снова. Никто из нас не торопится пройти через это. Все это было для того, чтобы не торопиться, наслаждаться каждой секундой, каждым ощущением.

Когда его поцелуи переместились ниже, на этот раз они не прекратились. Он стянул с меня леггинсы, а затем и нижнее белье, зарывшись лицом между моих ног. Я вцепилась в простыни, пока он пировал на мне. Давление нарастало медленно, постепенно, сладкая пытка, которая распространилась по каждой конечности, огонь горел так жарко, что поглотил меня.

К тому времени, как он вызвал у меня восхитительный оргазм, моя голова металась взад-вперед, и мои стоны были какими угодно, только не тихими.

Неохотно я высвободила бедра из тисков, которыми сжимала его голову, и он посмотрел на меня снизу-вверх, полный мужского удовлетворения и неутоленной потребности.

— Я скучал по этому, — пробормотал он.

— Боже, я тоже, — задыхаясь, выдохнула я.

Его мрачный смешок прошелся по моей коже, снова разжигая во мне желание. Его глаза вспыхнули, открывая такой же ад внутри него. Он положил руку мне на живот, долго с удивлением разглядывая его, прежде чем снова опуститься на колени.

Пока я пыталась унять головокружение, он снял с себя джинсы и вошел в меня. Я ахнула от ощущения его, растягивающего меня, подталкивающего меня, ведущего меня к другому блаженному пику. Мои руки опустились на его лопатки, и, хотя я лежала, мне пришлось ухватиться за него, чтобы не упасть.

Он входил в меня все глубже, и глубже, и глубже. Не было ничего за пределами кровати, ничего за пределами его тела внутри моего. Мое сознание было сведено к желанию и жадной потребности обладать им больше — всем им.

Его невероятно сильные руки обхватили мою голову, бицепсы вздулись, когда он поддерживал себя. Боже, одного его вида надо мной было достаточно, чтобы удовлетворить мои фантазии на следующие сто лет. Он был скульптурой, идеально вырезанной, чтобы подчеркнуть мужские формы. Он был падшим ангелом, собранным по кусочкам самим небом. Он был красивым, сломленным и моим.

— Еще, — выдохнула я. — Боже, Сойер, еще.

Он подчинился, толкаясь в меня до тех пор, пока каждый мускул в моем теле не напрягся и не запульсировал, и в конце концов уступил место ослепительному взрыву. Мы сошлись в катастрофическом финале, который, как я была удивлена, не потряс весь жилой дом. Его голова низко опустилась, и наши щеки прижались друг к другу, когда мы вместе пережили напряженный момент.