Глава 11

Кэролайн

Наши дни

Следующее утро наступило раньше, чем я хотела. Просто моя четырехлетняя дочь не любила долго спать. Особенно когда она заснула вчера днем.

Она подпрыгивала на кровати, щипала меня за лицо и вообще была очень взволнована воссоединением со мной.

— Мамочка!

Я приоткрыла свои сонные глаза и улыбнулась ей, узнав, что мое утреннее дыхание было таким, каким оно было, — плохим запахом трупа зомби.

— Моя малышка! — воскликнула я и прижала ее к себе.

— Я никогда больше не покину тебя! — сказала она мне в волосы. — Никогда.

— Я на сто процентов согласна с этим.

Я ослабила хватку, и она уютно устроилась на сгибе моей руки, играя с концами моих растрепанных волос.

— Не могла бы ты, пожалуйста, никогда больше не заставлять меня видеть этих людей? — ее тоненький голосок был строгим и серьезным. — Мне они не понравились. Я их ненавидела.

При любых других обстоятельствах это был самый подходящий момент для мамы, я бы вмешалась и напомнила ей, что мы не ненавидим людей. Мы стараемся любить людей, независимо от их отличий от нас и бла-бла-бла. Но на этот раз Джульетта была права.

— Я тоже их ненавижу, — согласилась я.

Она ахнула, больно надавливая на мою грудь, совершенно не подозревая о моем дискомфорте. Я вздрогнула и переместила ее руку в более безопасное место. Она уставилась на меня сверху вниз широко раскрытыми глазами и открытым ртом.

— Ты только что сказала, что тоже их ненавидишь?

Удерживая ее взгляд, я кивнула.

— Нам позволено ненавидеть плохие поступки и плохих людей, — честно сказала я ей. — И когда этот человек забрал тебя, это было очень плохо. И когда он заставил тебя остаться с ним и не позволил тебе увидеть меня, это было очень, очень плохо. Я ненавижу, что кто-то забрал тебя у меня. И я ненавижу их за то, что они забрали тебя. Ты моя дочь, Джулс. Ты принадлежишь мне. Я никогда не позволю этому случиться снова. Я обещаю тебе. Я никогда больше никому не позволю забрать тебя у меня.

Ее маленький подбородок задрожал, и она шмыгнула носом, сдерживая слезы.

— Я верю тебе, мамочка.

Она подарила мне самый сладкий поцелуй, и мое сердце разорвалось пополам, разрушенное трагедией, которой мы едва избежали.

Конечно, все еще не закончилось. Я обдумала задание Пахана для меня. Это казалось невозможным. Я понятия не имела, как я собираюсь очистить их имя и вытащить их из тюрьмы.

Что еще более невероятно, я понятия не имела, что произойдет, когда они выйдут.

Воспользуются ли они тогда возможностью убить меня? Снова забрать Джульетту?

Боже, я даже не могла думать так далеко вперед. Сейчас мне нужно было сосредоточиться на своем списке дел. Это заставило меня подумать о Мэгги. Желание позвонить ей и ввести в курс дела было сильным. Но как я могла это объяснить? Как я могла хотя бы начать распутывать тщательно продуманную ложь, которую я выстроила во Фриско?

Я также должна позвонить в полицию Фриско. Но я не могла заставить себя позвонить. У них было бы слишком много вопросов, слишком много предположений. Они уже оставили несколько голосовых сообщений. Теперь моя дочь была в безопасности, и это было все, что имело значение. Казалось каким-то кощунством любезничать с полицией в Колорадо, планируя нарушить несколько законов в округе Колумбия. Игнорировать их было лучшим вариантом. По крайней мере, пока.

Вместо того, чтобы заниматься своими обязанностями во Фриско, я воспользовалась тактикой эффективности Мэгги и составила в уме список всего, что нужно было сделать сегодня в этом городе. Он был обширным.

Первым делом? Покидаю эту кровать и эту спальню.

Эта задача была намного сложнее, чем казалось.

Я повернулась на бок, немного отодвинувшись от Джульетты.

— Джулс, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Ее глаза снова стали большими.

— Я не хочу ни с кем больше встречаться. Я хочу вернуться домой. — Она оглядела чужую комнату. — Где мы находимся?

Я повернула ее по подбородок, возвращая ее внимание ко мне.

— Послушай меня, детка. Нам нужно поговорить.

Страх покинул ее взгляд, и я растаяла от сладкого звука ее голоса.

— Я слушаю.

— Ты знаешь свою подругу Ханну?

Она кивнула.

— Да.

— С кем живет Ханна?

Она на мгновение задумалась об этом, прежде чем сказать:

— Ее мама и ее папа.

— А с кем живет Нора?

Она снова подумала об этом.

— Ее мама и ее папа.

— Ты когда-нибудь задумывалась, где твой папа?

— У меня нет папы, — просто сказала она. — У меня есть мама и тетя Франческа.

Я открыла рот, а потом снова закрыла его. Очевидно, мне нужно было кое-что объяснить.

Вполне возможно, мне следовало бы обсудить это до сегодняшнего дня…

— Ну, это не совсем так... — хотя я не винила ее, так как никогда раньше не упоминала при ней ее отца, даже вскользь. И она, благослови ее Господь, никогда не спрашивала о нем.

По ее мнению, мы с Франческой просто всегда были семьей. Моя дочь была слишком мала, чтобы заметить разницу между нашей семьей и другими, и я всегда боялась даже прошептать имя Сойера вслух, чтобы не спустить на нас адских псов.

Оказывается, мне не нужно было произносить его имя; мне просто нужно было иногда думать об этом. Этого было достаточно, чтобы открыть врата Ада.

Ее голова склонилась набок, спутанные локоны упали на плечо.

— О чем ты говоришь, мамочка?

— У тебя есть отец. Э-э-э, папочка.

Она почти не казалась испуганной.

— У меня есть папочка?

— Да, есть.

— Где он?

Улыбка тронула уголки моего рта, но я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица ради нее.

— Он здесь. Это его дом. Он помог мне вернуть тебя от плохих людей. — В ее глазах загорелся миллион вопросов, и я с минуту наблюдала за ней, пока она пыталась переварить всю эту информацию. — Ты хотела бы с ним встретиться?

Задав этот вопрос, я затаила дыхание и молча пыталась смириться с тем, что должно было произойти. В четыре года она так и не научилась держать обиду на Сойера за то, что он отсутствовал в ее жизни, или винить его в детской травме. Но ей никогда не нужно было таить обиду, когда я держала эту обиду за нее.

И теперь им двоим предстояло встретиться, предоставив Сойеру постоянное место в жизни Джульетты навсегда. Вероятно, было слишком поздно решать, хочу я этого или нет. Это должно было произойти с моим разрешением или без него.

Очевидно, я не верила, что Сойер собирался вторгаться в ее жизнь, если она не хотела, чтобы он был там. У него уже было достаточно времени и возможностей сделать это. Но обстоятельства, вышедшие из-под нашего контроля, привели нас к этому моменту, и обойти это было невозможно. Нет, если только я не накину наволочку на голову Джульетты, не закрою ей уши руками и не вынесу ее из квартиры.

За исключением того, что она была достаточно травмирована за последние пару дней... так что это был не жизнеспособный вариант.

Джульетта застенчиво кивнула на мой вопрос, соглашаясь встретиться со своим отцом. Но ее маленькая ручка на моем предплечье удержала меня на месте.

— Он хороший?

Вопрос повис в воздухе, как слон, подвешенный между нами, высасывающий весь кислород в комнате. Был ли Сойер хорошим? Нет. Ни капельки. Он был преступником. Он был бывшим заключенным. Для всех, кто не был мной, и даже иногда для меня, он был страшным, опасным и смертоносным.

С другой стороны, он был отчаянно предан и бесконечно защищал. Он не был хорошим в традиционном смысле этого слова... но его лучшие качества были лучше, чем просто хороший. Он был более сложным человеком, чем просто хороший. Это слово ему не подходило, но это не делало Сойера плохим. Он был более чем хороший. Он был скорее щедрым, внимательным и преданным, чем хорошим.

Но будет ли он хорошим с Джульеттой?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Я понятия не имела. Я никогда раньше не видела Сойера рядом с ребенком. Я вообще никогда не видела, чтобы он общался с детьми, если только они не работали на братву, но тогда он был их боссом, так что это была совсем другая ситуация.

Был ли Сойер хорошим?

Будет ли Сойер хорошим с Джульеттой?

Я прикусила нижнюю губу, зная, что слишком долго отвечаю на этот вопрос и что даже четырехлетний ребенок может заподозрить неладное.

— Он очень сильный, — сказала я вместо этого, пытаясь облечь это в термины, которые она поняла бы. Я не хотела разочаровывать ее или пугать, но я также не хотела давать ей несправедливые ожидания, которые Сойер никогда не сможет оправдать. — И он очень сильно любит тебя. — Ладно, я немного лукавила. Может быть… Я не знала этого наверняка. Но я действительно знала характер Сойера или, по крайней мере, каким он был пять лет назад. И Сойер, которого я знала тогда, любил бы свою дочь, сделал бы для нее все, что угодно.

Вот только мы никогда не говорили о том, чтобы завести детей вместе. Мы никогда не обсуждали брак. Между нами был хорошо известный факт, что он любил меня, а я любила его, и мы планировали остаться вместе навсегда. Но мы даже не говорили о том, чтобы съехаться.

Теперь я знала, что его отец был психом, а брак его родителей закончился наихудшим из возможных способов. Имело смысл, что он не хотел детей или даже жениться на мне. Оглядываясь назад, я знала, что у него было сильное отвращение к традиционным идеалам отношений. И я вспомнила, как он избегал детей наших братьев из братвы. Но что он думал о том, чтобы иметь своего собственного ребенка?

О Боже, я практически довела себя до панической атаки.

— Он здесь, в доме? — спросила она с большими испуганными глазами.

Я расплылась в улыбке и попыталась успокоить ее.

— Да. И он хочет встретиться с тобой. — Опять же, еще одна возможная ложь. Но мы не могли прятаться в спальне всю оставшуюся жизнь.

Игнорируя желание зарыться лицом в подушку и закричать от отчаяния, я поняла, что мне следовало поговорить об этом с Сойером прошлой ночью. Мы должны были составить план игры. Нам следовало обсудить, насколько он хотел быть вовлеченным в жизнь Джульетты и каким должен был быть наш долгосрочный план как родителей.