И теперь это будет вытатуировано на ее коже.

У нее никогда не было шанса. Но и у меня тоже. В этом мы были похожи. Мы оба родились в мире, который мы не выбирали, но извлекли из него все лучшее, что могли. Именно наше упорство привело бы нас на вершину, сделало бы нас гребаными королем и королевой этого мира.

Фрэнки заметила меня первой, Кэролайн все еще ничего не замечала. Это означало, что они были погружены в глубокую беседу. Кэролайн была одним из самых наблюдательных людей, которых я когда-либо встречал. Она почти никогда не позволяла людям подкрадываться к ней.

Я прижал палец к губам и жестом попросил Фрэнки замолчать. Она опустила взгляд на свой бокал, чтобы скрыть улыбку. Кэролайн продолжила свой рассказ, раскинув руки по обе стороны от себя.

— Я клянусь, они наблюдали за домом, — говорила Каро. — Этот большой парень стоит на углу перед нашей квартирой день и ночь, как будто он ждет телефонного звонка по телефону-автомату. Но я знаю, что он делает. Он далеко не так скрытен, как сам о себе думает.

Это была охрана, которую Пахан приставил к Каро. Он был русским. Я был удивлен, что Фрэнки еще не сказала ей.

Я быстро положил руки ей на бедра и притянул ее спиной к своей груди. Опустив рот к ее лицу, я провел губами по раковине ее уха.

— Кого мне нужно убить?

Она подпрыгнула, инстинктивно отстраняясь и оборачиваясь. Я позволил ей. В этот раз.

— О Боже мой! Ты напугал меня! — Она хлопнула меня по плечу. Я схватил ее за руку, ненавидя расстояние, которое она установила между нами.

Черт возьми, как было приятно ее видеть. Последние несколько дней были напряженными. Каждые несколько месяцев Волков посылал меня шпионить за ирландцами и итальянцами, и я всегда старался держаться от нее на расстоянии в течение этого времени. Если кто-то поймает меня и последует за мной домой, я не хотел, чтобы они видели меня где-нибудь рядом с ней.

Кроме того, у меня тоже был свой план действий, который нужно было выполнить. Она была в безопасности здесь, с нашими братьями.

Я выдержал ее взгляд и обнаружил, что улыбаюсь.

— Привет, Шестерка.

Она растаяла от моего тона. Я наблюдал, как это происходило. Секунду назад она вся напряглась от неожиданности. Теперь у нее были глаза лани, и она была внимательна только ко мне.

— П-привет, Сойер. Откуда ты взялся?

Я наклонил голову в сторону задней комнаты.

— У меня была встреча.

Она игриво закатила глаза.

— Конечно, у тебя была встреча. Должна ли я начать называть тебя Паханом прямо сейчас? Или ты хотел бы подождать до официальной церемонии?

Я рассмеялся, положив руки по обе стороны от ее бедер и наклонившись. Несмотря на кислый запах бара, я вдыхал ее духи и сладкий невинный аромат ее тела.

— Если ты хочешь называть меня боссом, я не собираюсь тебя останавливать.

Она с трудом подбирала слова, и моя грудь наполнилась гордостью.

— Что случилось, Сойер? — громко спросила Фрэнки сбоку. Черт, я совсем забыл о ней. — Где ты был в последнее время?

Я впился в нее взглядом.

— Работал.

Она наклонилась ко мне.

— О, да? Но у нас не было никакой работы. Ты, должно быть, был на секретном задании.

Чертова Фрэнки. Невозможно было сказать, как много она знала. И она была не из тех, кто легко от чего-то отказывается. Просто спросите Аттикуса.

— Не секретное, но чуть выше твоей зарплаты.

Она зарычала на меня, ей не понравилась правда в моем выпаде.

Я снова повернулся к Кэролайн.

— Эй, ты нужна боссам сегодня вечером.

Все ее лицо вытянулось.

— Оу.

— Это не работа, — поспешил сказать я, отчаянно пытаясь убрать это побежденное выражение с ее лица. Тогда я понял, зачем я здесь, и что плохие новости — это плохие новости. Она возненавидит сегодняшний вечер, несмотря ни на что. — Во всяком случае, не совсем.

— А что тогда? — Она уже нервничала.

Умная девочка.

— Э-э...

— Скажи мне, Сойер. Я ненавижу смотреть им в лицо, когда не знаю, чего они хотят. Я не скажу им, что знаю. Только не заставляй меня идти туда ничего не зная.

— Нет, это не то, что ты думаешь… — я встал, разочарованно проведя рукой по волосам. — Это просто... — Черт. — Они хотят… Они решили, что тебе пора получить свой крест. — Ее брови нахмурились в замешательстве. Я нарисовал крестик над своим сердцем. — Они хотят, чтобы все было официально.

Ее рука опустилась на грудь, чуть выше груди, и она потерла ее, защищая.

— Я не думала, что девушки должны делать татуировку?

Я подавил улыбку.

— Почему ты так подумала?

Она скорчила гримасу.

— Я не знаю. Наверное, я просто надеялась, что девушкам не обязательно делать татуировку. — Она взглянула на Фрэнки. — У тебя есть такая?

Фрэнки покачала головой.

— Мои дяди ничего не говорили об этом.

Кэролайн закрыла лицо руками.

— Я не хочу этого. Не заставляй меня.

— Давай, Шестерка, не будь слабачкой.

Она посмотрела на меня из-за своих растопыренных пальцев.

— Это будет больно?

Я не мог заставить себя сказать ей правду.

— Совсем чуть-чуть.

— Сойер, разве нет ничего другого, что я могла бы сделать? Например, надеть специальную куртку? Или кольцо? Или… Я не знаю, футболку?

— Мы не делаем футболки братвы, детка.

Она покраснела, услышав мое ласковое имя для нее. Этот разговор превратился во что-то более интересное, чем я думал. Хотя мне была ненавистна идея поставить ее в неудобное положение или заставить чувствовать боль, мне нравилось выталкивать ее из зоны комфорта. Если мы не были на работе, Кэролайн была до смешного застенчивой и сдержанной. С моей стороны потребовалось немало усилий, чтобы выманить ее оттуда.

— Я боюсь, Сойер.

Я наклонился ближе, не в силах сопротивляться ощущению тепла ее тела, наблюдая, как она нервно извивается от моего внимания.

— Я буду держать тебя за руку все это время.

Она расслабилась, открылась.

— Ты сделаешь это? Ты обещаешь?

Кивнув, я позволил ей увидеть правду в выражении моего лица, то, что я скрывал от всех, кроме нее.

— Да.

Она встала на дрожащие ноги и протянула мне руку, чтобы я взял ее. Как я мог сказать «нет» этому? Я быстро обернулся, чтобы скрыть свою победоносную улыбку.

— Ты действительно собираешься позволить ей пройти через это? — крикнула Фрэнки нам вслед.

Я на мгновение обернулся и одарил Фрэнки другим честным выражением лица.

— У меня нет выбора.

И это была чертова правда.

Каро позволила мне провести ее через главную комнату в заднюю часть, где татуировщик устроился в кабинете Пахана. Она сопротивлялась только один раз, увидев простерилизованный лист бумаги над столом и гигантскую иглу, которая навсегда запечатлеет на ее коже ее преданность братве.

— Вот она, — ухмыльнулся Дмитрий при виде ее бледного лица и крошечного дрожащего тела. — Это твоя счастливая ночь, Кэролайн.

— Наконец-то ты станешь одной из нас, — сказал Роман с порога, заставив нас с Каро подпрыгнуть. Я не слышал, как он подошел. Очевидно, она собиралась сделать татуировку перед аудиторией.

Я понимал свою одержимость Кэролайн. Но я никогда до конца не понимал Пахана. Наверняка там были и другие воры. Конечно, кого-то еще можно было бы обучить быть таким же хорошим, как Каро?

Хотя я работал над этим уже пять лет и не приблизился к этому. Так что, возможно, она действительно была одной на миллион. Разница заключалась в том, что она была так непоколебима в своем таланте. Я никогда не видел, чтобы она нервничала на работе. Или была взволнованна. Или дрожала. Она вкладывала в аферу всю себя и выполняла каждую работу безупречно.

Она уже была легендой среди братвы. Это был только вопрос времени, когда остальная часть Вашингтона выяснит, кто она такая.

Может быть, боссы что-то заподозрили с татуировкой. Может быть, было лучше перестраховаться, когда дело касалось ее.

— Я немного боюсь, — призналась она, неуверенно подходя к столу. — Мой папа здесь?

Дмитрий встретился с ней взглядом, извиняющийся изгиб его губ придавал ему вид искреннего.

— Сегодня вечером он с Джеком. Они что-то говорили о том, что смотрели бой у Перси.

Выражение ее лица застыло. Она знала, что он играет в азартные игры. Однако мне пришлось отдать его Пахану. Каро даже не подозревала о них. Она сразу же предположила, что во всем виноват ее отец-бездельник.

Какая-то часть меня испытывала жалость к этому мужику. Сколько еще раз они устраивали что-то подобное? Сколько еще раз они подталкивали Леона к покерному столу, скачкам или драке, просто чтобы занять его?

Что-то острое и горячее обожгло меня насквозь, и я прямо тогда заключил договор с самим собой, что никогда ни к чему не пристращусь. Нет, если боссы смогут использовать это против меня. Нет, если это означало отдать им больше контроля, чем я хотел.

Я оглянулся на Каро, сидящую на столе, ее руки так крепко вцепились в подоконники, что побелели костяшки пальцев.

Я уже был зависим от чего-то.

Разве они уже не воспользовались моей слабостью?

Она похлопала по месту рядом с собой, пытаясь скрыть легкую дрожь, сотрясающую ее тело. Моя грудь сжалась и раздулась одновременно. Я скользнул на стол рядом с ней и взял ее за руку, держа ее обеими своими.

Имело ли это вообще значение для меня?

Я бы держался подальше от выпивки, наркотиков и денег, чтобы защитить себя от них, но с ней было бесполезно даже пытаться.

Да, они знали, что я был зависим от нее. И они определенно собирались использовать это против меня, если уже не делали этого. Но мне было все равно.

Она не была бесполезной субстанцией, которая будет забирать, забирать и забирать, пока я не превращусь в разложившуюся, растраченную оболочку. Она отдавалась мне до тех пор, пока я не становился сильнее, умнее, лучшей версией самого себя.

И они могли бы попытаться использовать ее против меня. К черту их, я бы хотел посмотреть, как они попробуют. Наша связь была вечной. Они не могли испортить то, что у нас было.

Они не могли даже прикоснуться к нему.

Татуировщик показал ей лист с приемлемыми крестиками.