Гвин покраснел и очень низко поклонился. Глаза его сияли. Я решила, что он милый мальчик, и пожелала ему удачи. Она ему точно понадобится. Вряд ли другие ребята примут чужака с распростертыми объятиями.

Я встала и обошла с вином высокий стол. Сама ввела такой обычай на каждом застолье, даже на том, куда большинство женщин не допускалось. Ну как же! Сама Императрица оказывает честь воинам. Им это нравится. Послы улыбались и склоняли головы, когда я наполняла их кубки. Что они видели? Главную даму главной крепости страны, в роскошном платье из белого шелка с пурпурной каймой, увешанную золотом и жемчугом. Они видели ложь. И праздник в их честь — тоже ложь. Этакий тонкий ледок, иней на траве, исчезающий при первых лучах солнца. А правда в том, что страну, как и раньше, рвут на части противоречия, никакого единого целого пока не получилось, и получится ли? Слава? Да, слава осталась. И только.

Я вернулась домой, увидела в очаге пепел от сгоревшего письма Мену, и содрогнулась от жалости к себе. Я так хотела честных отношений: хотела плакать, когда меня огорчали, открыто отвечать на любовь и ненависть, невзирая на богатство и власть…

Артур уже спал. Устал Император. Его ноша потяжелее моей, и в отдыхе он нуждается больше, чем я. Так что я осторожно забралась в постель, стараясь не разбудить мужа.