Бедивер подождал, пока я обсуждала с женой управляющего вопросы, связанные с пиром, и встретил на выходе из кухни.

— Милорд Артур, должно быть, уже ждет нас, — без тени беспокойства прокомментировал он. — Я не сразу вас нашел. Искал в кладовых, но мне сказали, что вы были там, а потом ушли.

— После кладовых у меня был разговор с Руауном, — вздохнула я. — Он поссорился с Кеем.

— О! И что, Руаун извинится?

— Обещал извиниться. И Кей тоже. Бог ведает, сколько еще будет тянуться эта череда ссор. — Я вспомнила, как Руаун старался не смотреть мне в глаза. Никто никому не доверяет. А вот подозрений больше чем достаточно. Бедивер продолжал смотреть на меня. Пришлось продолжить: — Да, я беспокоюсь о том, что будет. Придет пора, когда я уже не смогу требовать извинений ни от Руауна, ни от кого другого. Но с теми, кто держит сторону Руауна, говорить все сложнее.

— Да, я тоже об этом думал. Однако эта ссора обеспокоила вас больше, нежели другие. Их ведь немало было за последнее время…

Я продолжала идти, обдумывая ответ. Все это время Бедивер смотрел на меня в ожидании ответа.

— Да, я действительно не на шутку обеспокоена. К тому же, у меня неприятности, но это личное.

— Ах да, ваш отец! — Он вспомнил и погрустнел. — Простите меня. Вам сейчас не до разговоров.

— Вы ни в чем не виноваты. Нельзя же все помнить, благородный лорд.

— Пришло еще одно письмо от вашего клана?

Он пытался помочь, напоминая о моей семье, хотел, как лучше, но получилось наоборот. Мне пришлось резко остановиться, чтобы утишить бурю, поднятую его словами. «Устала, — подумала я, — раньше мне лучше удавалось держать себя в руках». В самом деле, в последние месяцы навалилось столько дел, а тут еще эти настроения в крепости, немудрено устать. Спать надо больше.

— Моя леди? — Бедивер тоже остановился и теперь с беспокойством наблюдал за мной.

— Да. Получила письмо от моего двоюродного братца Мену. — Я устало махнула рукой. — Мы поссорились несколько лет назад. А теперь он вождь клана… — Я замолчала. Опять вспомнила, как Мену требовал отдать ему соседские земли. Наверное, не стоит об этом говорить. Во всяком случае, сейчас.

Удивительно, но, похоже, Бедивер понял, о чем я задумалась. Он снова зашагал вперед. Я шла за ним.

— Никому не позволяйте нарушать ваш покой, миледи. Особенно всяким малодостойным.

— Большинство философских советов очень хороши, лорд Бедивер. Теоретически. Дать совет легче, чем его исполнить.

Он снова пытливо посмотрел на меня. В лице не проступило даже тени улыбки. Против воли я почему-то стала рассказывать ему о письме Мену.

До дома мы дошли раньше, чем закончился мой рассказ. В доме кто-то играл на арфе, и этот мягкий звук отчетливо разносился в тишине. Я поскорее завершила историю обычной фразой: «Вот, думаю теперь, что делать».

— Храбрости вам не занимать, леди, — мягко сказал Бедивер. — Горько узнавать о том, что тебя изгнали из собственного дома. У меня есть что сказать, но нет времени. Господин ждет.

Артур действительно ждал, сидел и смотрел в огонь, упершись ногами в решетку очага. Лорд Гавейн ап Лот, которому предстояло отправиться в Малую Британию на переговоры, наигрывал на арфе. Артур играть не умел. Этому благородному занятию не учат в монастырях, где он рос. Но слушать любил и слушал хорошо. Едва заметив нас, Гавейн отложил арфу и встал. Артур снял ноги с решетки и жестом пригласил нас садиться.

— Моя госпожа, — лорд Гавейн склонил голову. — Лорд Бедивер! Рад, что ты здесь, а то мы было подумали, не уехала ли госпожа в Инис Витрин.

— Леди Гвинвифар разрешала ссору между Руауном и Кеем, — тихо пояснил Бедивер, садясь справа от Артура.

— Опять? — Уголки рта Артура опустились. Он с болью смотрел на меня.

Я кивнула и устроилась за столом напротив Артура. Гавейн вернулся на место и уставился на огонь. Он прекрасно понял, о чем идет речь. Я немножко понаблюдала за ним. Всё такой же. Старый красный плащ, совсем немного украшений, из настоящих драгоценностей — только чудный меч; черные глаза смотрят в пламя и, кажется, видят другой мир. У него всегда возникало такое выражение, когда накатывало беспокойство. Похудел. Он вернулся из Малой Британии всего неделю назад. Видно, и переговоры, и путешествие выдались нелегкими. А то, что творилось в Камланне, ему и вовсе казалось невыносимым. Мне очень хотелось преодолеть эту его замкнутость и нездешность, хотелось заменить ему мать. Но это невозможно. Он всего-то на четыре года моложе меня, какая уж тут мать! Кей прав, очень он вежлив. Остается молча смотреть, как он тяжело переносит вражду, которую обильно сеет его брат. Пока вражда направлена только против него. Но скоро в это душное облако попадем и мы с Артуром. Мордред постепенно настроит всю крепость против нас. Ждать осталось недолго.

Я посмотрела на мужа. Наверное, он ждал, что я расскажу ему о ссоре. Его ситуация ранила так же сильно, как и Гавейна. Братство он любил не меньше, а то и больше, чем свою мечту об Империи. Нестроения последнего времени стали для него постоянной мукой. — Кей услышал слова Руауна, обращенные к одному из его приятелей, — сказала я, отвечая Артуру на невысказанный вопрос, — и обозвал Руауна дураком. Руаун ответил. До поединка дело не дошло, они согласились принести взаимные извинения.

— О чем говорил Руаун? — поинтересовался Артур.

Я помедлила, глядя на Гавейна.

— Давайте считать, что меня здесь нет, — Гавейн горько улыбнулся. — Что бы он не сказал, я не собираюсь ни с кем драться.

Я все же сомневалась, стоит ли говорить. Ведь речь шла как раз о том, что мы хотели обсуждать.

— Он говорил, что ты намеренно затягиваешь переговоры с Малой Британией. Не хотела говорить. Мне жаль.

Гавейн опустил голову и коснулся рукояти своего меча, скорее, чтобы сосредоточиться, чем от раздражения. Затем сцепил руки на коленях, снова глядя в огонь. Он понимал, что ссора произошла отчасти из-за него, и уже просил Артура отослать его из Братства, чтобы успокоить недоброжелателей. Артур отказался.

— Не будем опровергать вздорные слухи, — решительно произнес Артур. — Поедешь опять в Малую Британию. Тогда никто не скажет, что я тебе не доверяю.

Гавейн кивнул, хотя я видела, что никакой радости предстоящая поездка ему не доставляет.

— А если ты сумеешь договориться с Максеном, они вообще заткнутся. Итак, к делу. — Артур смотрел теперь только на Гавейна. Он дождался, пока рыцарь не поднял голову и не кивнул еще раз в знак согласия. — Давай-ка еще раз посмотрим, чего хочет Максен.

Максен — король Малой Британии в Галлии. Сначала его королевство считалось частью Британии, подчинялось тем же законам и пользовалось теми же привилегиями. Пока королем оставался младший брат Максена Бран, все было нормально. Бран был горячим сторонником Артура, стал его союзником, когда большинство британских королей выступали против того, чтобы Артур стал Пендрагоном. Но Максен с братом были соперниками за трон, и дело едва не дошло до междоусобной войны, когда умер их отец. Войну предотвратил как раз союз Брана с Артуром. Королем стал Бран, однако Максен продолжал считать, что трон принадлежит ему по праву. Теперь Бран был мертв, пал в пограничной стычке с франками прошлой осенью, а Максена избрал королем королевский клан Малой Британии. Само собой, Максен враждебно относился к Артуру, и все законы и установления, связывавшие два королевства, оказалась под угрозой.

Гавейн в качестве посла Артура отправился на переговоры, как только позволила погода. Он две недели выслушивал претензии и оправдания Максена, а потом вернулся домой, чтобы доложить о результатах и посоветоваться с нами, как действовать дальше. Гавейн был неоценимым послом. Во-первых, он происходил из королевского клана и мог рассчитывать на уважительный прием в любом из королевских домов. Во-вторых, он воспитывался при дворе, где интриги плелись постоянно, и потому без труда разбирался в самых запутанных политических головоломках. В-третьих, он был грамотен, прекрасно знал латынь, ирландский, британский и саксонский. И наконец, он обладал удивительным красноречием. Однако ничего из этого не помогло в переговорах с Максеном. Я подозревала, что сколько не обсуждай эту тему, сколько не изощряйся Гавейн в красноречии, добьется он в лучшем случае незначительных уступок. Маловероятно, что Максен рискнет открыто выступить против Артура, но нервы тянуть будет до бесконечности. Если Гавейну опять придется возвращаться ни с чем, обвинения против него только усилятся. А там недалеко и до вопроса, почему Артур ничего не делает? И обязательно кто-нибудь подбросит ответ: «Артура обманывают, он дурак, слепой и пристрастный». Я вздрогнула.

Совет закончился. Решили, что Гавейн снова отправится в Малую Британию через два дня. Они с Бедивером ушли, давая нам с Артуром подготовиться к ночному пиру. Я начала распускать волосы, чтобы потом убрать их в официальную прическу с обилием золотых заколок. Артур устало смотрел на меня.

— Господи, какой-то ничтожный Максен, а хлопот из-за него… — тоскливо сказал он. — И он ведь не один. А сколько проблем с этой лисой, королем Мэлгуном Гвинедским! Гвинвифар, сердце мое, меня тошнит от этих королей!

— К несчастью, королей нельзя отменить. — Я поискала гребень, нашла. — Хотя это решило бы многие наши проблемы.

— Да я и пытаться не буду! — Он фыркнул. — Любая попытка отменить их уничтожит нас. У них есть все права на свои королевства. — Он встал и беспокойно зашагал по комнате, затем остановился, оперся руками о стол и спросил: — Ну и что мне делать?

Я понимала, что вопрос не о Максене или о каком-нибудь другом короле. Эту ноту боли я слышала не в первый раз. В последний год он все чаще и чаще просыпался по ночам, весь в поту, с криком «Моргауза!» Его мертвая сводная сестра была его давним кошмаром, а пуще того — ее сын Мордред. И причины для кошмаров были весьма основательные. В ту ночь, когда до нас дошла весть об убийстве Моргаузы, Артур рассказал мне свою историю. Об этом не знал больше никто, даже Бедивер. Правда, знал Гавейн, но только потому, что королева Моргауза была его матерью, и Артур предполагал, что Гавейн и так знал о его тайне.