— Ты должна, — был его ответ.

Я встретилась с его глазами. Такие темные и напряженные. Мое сердце забилось быстрее, а желудок сжался. Мне вдруг стало очень жарко: — Извини, мне нужно в уборную. — Я встала так быстро, что стол тряхнуло.

Алессандро не пошевелился. Только откинулся назад и ухмыльнулся.

Я старалась не бежать с криками через весь ресторан. Головы поворачивались, когда я проходила между столиками, и раздавались шепотки.

Уборные были спрятаны за углом, наполовину скрытые искусственным цитрусовым растением. Я зашла в женский туалет. Как и ресторан, он был оформлен в средиземноморской тематике, с пейзажами Италии на стенах и золотыми виноградными лозами, ползущими по зеркалам.

Я бросилась в первую же свободную кабинку.

Мне даже не нужно было идти, а идти в этом платье было бы мучением. Я прислонилась к стене и сделала глубокий вдох.

Ты можешь это сделать, сказала я себе. Не давай ему повода причинить тебе боль.

Дверь в уборную открылась, и в комнату ворвались голоса.

— Я слышала, он держит ее в клетке и выпускает только тогда, когда она ему нужна, — сказал высокий голос.

— Правда? — воскликнула ее собеседница. — Ты думаешь, это правда?

— Я думаю, он ужасен.

— Они все такие, — вздохнула одна из них. — Джонни сказал, что видел Энрико Роккетти в холле со своей любовницей.

— Ага, ну, скажи ему, что Алессандро Рокетти наслаждается вином через два столика от нас, — пробормотала та, у которой был высокий голос. — Элизабет — ты знаешь? С которой я работаю, она двоюродная сестра девушки, которая дружит с Ниной Дженовезе. Элизабет сказала, что ее кузина сказала, что Нина Дженовезе сказала, что конкурирующая банда напала на их свадьбу, и Алессандро Рокетти, очевидно, подвесил их за пятки.

— Ты действительно в это веришь? — спросила ее подруга.

— Определенно. Он похож на садиста, тебе не кажется?

Я наклонилась ближе к двери.

— Да, на симпатичного, — ее подруга хихикнула.

— Не будь такой поверхностной. Он убийца, до мозга костей. Не знаю, почему копы просто не арестуют их всех.

— Такие коррумпированные, — согласилась ее подруга.

Они ныли о коррумпированности чикагских правительственных учреждений, прежде чем покинуть уборную. Как только я услышала, как закрылась дверь, я глубоко вздохнула.

Возможно, содержание в клетке было бы более комфортным. По крайней мере, тогда я бы знала, чего ожидать.

Когда я вернулась за стол, Алессандро едва заметил мое приближение. Он холодно смотрел в окно, словно собирался выпрыгнуть через него в город.

— Нина Дженовезе замужем за боссом, Давиде? — спросила я.

Он перевел взгляд на меня: — Да. А что?

— Да так, без причины. Я хотела пригласить ее на обед и не хотела назвать неправильное имя.

— Лгунья.

Я попытался скрыть свою вину.

Алессандро переключил свое внимание с города внизу и перевел его на меня. Каждая ли женщина чувствовала себя так, когда его пристальный взгляд останавливался на ней? У них тоже колотилось сердце? Сжимались бедра?

— Почему ты спросила? — пропел он.

В этот момент пришла официантка с нашими блюдами. Она поставила их перед нами, не переставая трястись, прежде чем убежать.

Я быстро принялась за еду, чтобы не отвечать на его вопрос. Я сделала паузу и облизнула нёбо. Еда имела почти металлический привкус. Я выпила немного вина, чтобы попытаться смыть этот вкус, но он остался.

Не желая больше есть, я подняла глаза и встретилась взглядом с мужем.

Алессандро смотрел на меня с тяжелыми веками. Он выглядел так, будто собирался съесть меня живьем, вместе с костями и страхом.

— А, Алессандро.

Мы оба подняли головы на голос. Энрико Роккетти подошел к нашему столику, красиво одетый, ему было около сорока лет. Рядом с ним стояла потрясающая женщина, по крайней мере на десяток лет моложе его, одетая в длинное красное платье. У нее были такие бледные тонкие черты лица, что ее можно было принять за фарфоровую куклу.

Алессандро поднялся и пожал мужчине руку: — Дядя.

— Не хочу беспокоить тебя и твою жену, — сказал он. — Я подошел только поздороваться, — он улыбнулся мне. Я поднялась и позволила ему поцеловать меня в щеку. — София, ты выглядишь великолепно, — взгляд Энрико упал на мой живот. — Все еще не беременна?

Я улыбнулась сквозь напряженность: — Нет, еще нет. Еще не прошло и месяца, так что, надеюсь, скоро. — чтобы переключить его внимание, я жестом указала на его спутницу. — Я София, а вы?

— Это Сайсон. Сайсон, мой племянник и его жена.

Она неуверенно улыбнулась: — Очень приятно познакомиться с вами.

— Мне тоже, — я одарила ее широкой улыбкой. — Мне нравится ваше платье. Это Шанель?

Сайсон кивнула: — Из весенней линии.

— Оно великолепно.

Мы болтали о наших платьях, пока Алессандро и Энрико обсуждали что-то. Энрико быстро отстранил себя и Сайсон: — Мы здесь не для того, чтобы прерывать ваш День Святого Валентина, — сказал он и они ушли.

Мы с Алессандро сели обратно.

Даже Энрико и его любовница, похоже, ладили лучше, чем мы с Алессандро, подумала я.

— Сайсон прекрасна, — сказала я в наступившей тишине.

— У нее есть связи с Корсиканским союзом, — был его ответ.

Я не знала, какое отношение это имеет ко мне, поэтому я держала рот на замке и заполнила его своим ужином. Звук вилок, скребущих по тарелкам, заполнил тишину, но не успокоил меня. Энрико сказал, что я все еще не беременна.

Весь смысл моего существования заключался в том, чтобы забеременеть и родить маленьких Роккетти.

Я пыталась мысленно подсчитать свои последние месячные, но никак не могла справиться с цифрами. В конце концов, я сдалась и стала рассуждать сама с собой. Мы с Алессандро занимались сексом всего один раз, вероятность зачатия была очень мала.

Я перевела взгляд на Алессандро. Почему он не переспал со мной снова? Возможно, я ему не нравлюсь, но я сомневалась, что это помешает ему выполнить свой долг перед родом. Долг был неизбежен.

Алессандро, должно быть, почувствовал тяжесть моего взгляда, потому что поднял глаза.

Я снова опустила взгляд на свой ужин.

Не будь дурой, сказала я себе. Ты должна стоять на коленях и благодарить Бога, что он снова не обратил на тебя внимание. Я знала о слухах, связанные с его прошлыми похождениями.

— Не голодна, София?

Я поняла, что не ела. Должно быть, я погрузилась в свои мысли.

— О чем ты так долго думала?

Я подняла голову и встретилась с его глазами. Я сглотнула: — Ни о чем.

— Ты не скажешь своему мужу, о чем ты думаешь? — Алессандро отложил вилку. Он нашел что-то более вкусное для поглощения. — Что это за брак?

— О чем ты думаешь? — Я произнесла эти слова прежде, чем смогла их остановить. Моя болезнь ящура, казалось, становилась все хуже рядом с моим опасным мужем.

Алессандро медленно улыбнулся: — Я думаю о том, чтобы затащить тебя на этот стол, раздвинуть твои ноги и погрузить язык в твою киску.

Моя вилка и рот упали. Образ пришел ко мне так быстро. Я, раздвинутые ноги, его темная голова между ними, моя голова откинута назад, удовольствие, когда он...

— Мы ужинаем, — это все, что я смогла сказать. Все было слишком горячо, слишком быстро...

— Я бы предпочел тебя, а не это ризотто. — он презрительно посмотрел на него. — Я все равно предпочитаю твое. Почему?

— Я делаю свой собственный бульон, — я заикалась.

Алессандро снова посмотрел на меня. Его гнев на ризотто сменился странным взглядом. — Ты сама готовишь свой бульон.

Мое сердце заколотилось так быстро: — Меня научила Дита.

— Ах, Дита, — он задумался, его глаза блестели. Легкость его внезапного юмора удивила меня. Или, возможно, я неправильно истолковала его тон и выражение лица. Может быть, это была просто игра света.

Я попыталась ответить на его неожиданную легкость своей собственной: — Она научила меня всему, что я знаю о кулинарии.

— Она хорошо поработала.

Я почувствовала, что улыбка стала настоящей: — Спасибо.

Прежде чем Алессандро успел сказать что-то еще, в его кармане раздалось тихое жужжание. Он достал свой телефон и нахмурился, глядя на экран.

— Все в порядке? — спросила я, не особо ожидая ответа. Дела мафии — это не женское дело, всегда говорил мне папа.

— Твоего отца ограбили.

— С ним все в порядке?

— Да. — Алессандро положил телефон обратно в карман. Он подал знак, чтобы нас рассчитали.

— Что было украдено? — спросила я.

— Он еще не уверен. Я сейчас отвезу нас туда, и ты сможешь определить, что было украдено.

Я нахмурилась: — Самые дорогие вещи в доме были в его спальне. Кроме произведений искусства. Я не знаю, насколько сильно это поможет...

— Это были ваши с сестрой комнаты.

Комната Кэт? Моя комната? Это были детские спальни, там не было ничего ценного. А все, что могло быть ценным, я забрала с собой к Алессандро: — Ну, наверное, они ушли с пустыми руками. В наших комнатах ничего нет.

Алессандро встал, когда подбежала официантка: — Пойдем, София. Сейчас же.

В его голосе больше не было того мягкого юмора, который был минуту назад. Теперь мой муж был зол. Я сделала то, что мне сказали, и поспешила за ним.

Кто в здравом уме мог ограбить две детские спальни?