Глава 3

Я проснулась, задыхаясь.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что я вся в поту и что одеяло обернуто вокруг моих ног. Я распутала одеяло, а потом еще мгновение потратила на то, чтобы понять, где я нахожусь.

Квартира Алессандро Роккетти.

Снаружи небо было темным, как смоль. Внизу сверкали огни города, и я могла различить машины, проносящиеся по улицам.

Я спала недолго, всего несколько часов, если верить часам. Еще не пробило полночь, но было уже близко.

На мгновение я подумала о том, чтобы перевернуться на спину и снова заснуть, но в животе яростно заурчало, бок разболелся, а между ног появилась болезненность. Мне нужно было что-нибудь поесть и принять парацетамол.

Надеюсь, Алессандро уже спал.

Я нашла в шкафу свои коробки, взяла их, разложила и стала копаться в них, как собака в мусоре. В конце концов я нашла леггинсы и футболку. Плюс мои любимые пушистые носки. Удобно, но достаточно скромно.

В пентхаусе было холодно и тихо. Единственный свет лился из кухни, освещая мой путь вниз по лестнице. Снаружи было светло, но звуки не долетали до нас, создавая жуткое ощущение, что я оторвана от города, несмотря на то, что нахожусь в самом его центре.

Я осмотрелась на кухне. Там было не так много еды, но достаточно, чтобы сделать себе сэндвич.

Не похоже, чтобы Алессандро готовил. Не было ни муки, ни пасты. Даже овощи, казалось, отсутствовали. Самое многообещающее, что я нашла, это хлеб и масло. Был ли хлеб и масло основной пищей Алессандро? Я думала, что его вкусовые предпочтения немного сложнее.

Хотя я уверена, что если бы он был в состоянии, то, вероятно, просто наполнил бы себя криками, как какой-нибудь адский демон, вместо того, чтобы беспокоиться о еде.

Я не смогла найти лекарство. Может быть, в ванных комнатах было немного? Моя ванная была пуста, за исключением нескольких запасных полотенец.

— Что ты делаешь?

Вскрикнув, я уронила нож для масла, который держала в руке.

Я прижала руку к бьющейся груди и посмотрела вверх. Алессандро стоял у подножия лестницы и холодно наблюдал за мной. Он был одет в простые серые пижамные штаны и ничего больше. Я заметила его босые ноги прежде, чем снова обратила внимание на его голую грудь, как ни странно.

Я покраснела при виде его груди.

Я и раньше видела обнаженные груди, в журналах и в Интернете. Но вид рельефных мышц Алессандро, испещренных шрамами и татуировками, дорожка волос, ведущая вниз... заставила меня покраснеть до корней волос.

— Я проголодалась, — ответила я, не глядя на него, и взяла свой нож для масла. — Прости, если я разбудила тебя.

— Ты не разбудила.

Я только ответила: — О, это хорошо.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, пока я продолжала готовить ужин.

— Хочешь? — спросила я, потому что это казалось вежливым. В фильмах пара, которая только что занималась сексом, всегда ела после этого.

— Нет. — Алессандро ответил отрывисто. Как будто его обидел мой вопрос. — У нас не так много еды, поэтому завтра тебе придется пойти за покупками.

— Конечно, — сказала я. — Что-нибудь конкретное?

Я встретила его жесткий взгляд. Алессандро некоторое время осматривал меня, прежде чем ответить: — Нет.

Я лишь улыбнулась в ответ и вернулась к своему сэндвичу.

Алессандро развернулся и начал подниматься обратно наверх.

Прежде чем он ушёл, я выпалила: — Ты не знаешь, где парацетамол?

Он остановился на ступеньке.

— В главной ванной комнате, — затем он продолжил свой путь обратно в темноту второго этажа.

Я смотрела, как он исчезает в своей спальне, и вздохнула с облегчением.

Я говорила с мужем три минуты, и он не убил меня. Это был успех. Еще большим облегчением было то, что он не настаивал на втором раунде.

Покончив с сэндвичем, я прокралась обратно наверх, стараясь не шуметь. Когда я добралась до своей спальни, на кровати лежала маленькая упаковка тайленола.

Я удивленно посмотрела на нее.

Она всегда там лежала? Или Алессандро положил его туда, пока я была внизу? Я даже не видела, как он это сделал.

И тут меня осенила странная мысль: а что, если она отравлена?

У женщин Роккетти был не самый лучший послужной список, когда дело касалось сохранения жизни. Возможно, Алессандро был не против добавить свою жену к этой статистике. До меня не доходили слухи об отравлениях в семье, поскольку Роккетти были более осторожны, когда дело касалось нежелательных людей.

Однако всему свое время.

Я взяла упаковку и осмотрела ее. К своему облегчению, я увидела, что она не вскрыта. Печать еще не была сломана.

Я нервно оглянулась на дверь.

В ту ночь я больше не спала. Только смотрела на дверь своей спальни в темноте, зажимая рану и ожидая.

Но он не вернулся.

Когда я спустилась вниз на следующий день, дом был пуст.

Я не спала с рассвета, отказавшись от сна и вместо этого распаковала всю свою одежду. В конце концов, мое развлечение в спальне переросло в скуку, и я решилась выйти в гостиную.

За большими окнами виднелся Чикаго, просыпающийся к очередному зимнему утру. Солнечный свет искрился на снегу, а дороги были расчищены для утреннего движения. Я стояла у стекла и смотрела на раскинувшийся внизу город.

Если бы я жила здесь, когда была маленькой, я бы вообразила себя королевой замка. Мы с Кэт прижимали бы свои лица к стеклу и говорили бы со смешным акцентом. Мы бы смотрели на людей внизу и считали их подданными.

Я отошла от окна.

Но я уже не была маленькой.

На самом деле, теперь я была убийцей.

Детская фантазия исчезла как ветер, и я постаралась прогнать ее из головы. В данный момент у меня были гораздо более серьезные проблемы, чем мои бесполезные надежды.

На моей свадьбе погибли три человека. Три невинных гостя.

Я знала, что есть облегчение в том, что число убитых не было больше, но все равно эти смерти тяготили меня. Счастье, что на свадьбе было разрешено оружие, иначе, как мне казалось, было бы совсем другое количество жертв.

В знак уважения к тем, кто потерял своих близких, я надела черное, несмотря на то, что ненавидела этот цвет, и планировала навестить семьи.

Однако я еще не успела войти в лифт, как появилось знакомое лицо и вышло из маленького коридорчика, отделявшего жилое помещение от входа.

— Оскуро, — я улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь сегодня утром?

— Эм, спасибо, мэм, — он неловким жестом указал на мою сумочку. — Вы хотите покинуть резиденцию, миссис Роккетти?

— Да, я направлялась к Скалетте.

— Вы должны постоянно иметь при себе охрану, миссис Рокетти.

Я моргнула, а затем рассмеялась: — О, они совсем рядом, Оскуро. Я уверена, что со мной все будет в порядке.

Оскуро действительно выглядел смущенным: — Мэм, простите, но у меня приказ от Капо быть рядом с вами, когда вы покидаете резиденцию Рокетти.

— Понятно. У меня никогда раньше не было телохранителя.

То, что кто-то ходит за мной повсюду, звучало немного некомфортно, но я сомневаюсь, что для Оскуро было лучше. К тому же, бедняга выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание при одной мысли о том, что он не послушает своего Капо.

Поэтому я улыбнулся в знак благодарности и повела его к лифту.

— Сомневаюсь, что следовать за мной будет так же интересно, как работать с Капо, но я постараюсь сделать все возможное, чтобы было интересно.

— Напротив, мэм... — я рассмеялась над его выражением лица. Но мое веселье быстро улетучилось, когда мы двинулись через многоквартирный дом. Он был красивым и роскошным, построенным для самых богатых жителей Чикаго. Вестибюль был таким же величественным, как и все остальное здание, с красивыми высокими потолками и сверкающими люстрами.

У стойки регистрации никого не было, но швейцар кивнул в знак приветствия: — Такси, миссис Рокетти?

— О, нет, спасибо. Я только вверх по улице, — я остановилась, чтобы поговорить с ним. — Признаюсь, вы поставили меня в невыгодное положение. Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего.

Он просиял: — Фред, мэм.

— Приятно познакомиться, Фред. Уверена, что в будущем я буду видеться с вами гораздо чаще.

— Конечно, миссис Рокетти.

Мы с Оскуро пошли по холодной улице. Снег был раскидан по углам, подальше от дорог, и мимо суетились люди в толстых пальто. Я заметила проходящий мимо поезд и часы на улице.

Мы дошли до дома Скалетте. Они жили в многоквартирном доме. Это было более традиционное здание, чем то современное, в котором жила я. Красивая золотая отделка и портреты давно ушедших людей украшали интерьер. Швейцар с наплечниками ждал у лифта.

— Доброе утро. Я здесь, чтобы увидеть Скалетте. Не могли бы вы указать мне правильное направление?

Швейцар взглянул на Оскуро позади меня и быстро кивнул. Вскоре мы уже шли по коридору к их квартире.

Прежде чем постучать в дверь, я остановилась и сделала глубокий вдох.

— Миссис Роккетти, вы в порядке?

Я ответила Оскуро натянутой улыбкой через плечо: — Настолько, насколько это возможно.

Что я могла сказать этой семье, чтобы облегчить их боль? Их любимый человек погиб на моей свадьбе. От руки врага, который хотел использовать меня, чтобы передать послание. У меня все еще было много вопросов о нападении, но я знала, что вряд ли получу на них ответы.

Очень осторожно я постучала в дверь.

Открыла женщина средних лет, одетая в черное. На ее лице читалось горе.

Боже, я вспомнила, как это чувствовалось. Эта безысходная тоска, гнев и печаль на мир и окружающих тебя людей.

— Миссис Скалетте? — спросила я, когда женщина ничего не ответила.

Она вытерла глаза: — О, миссис Роккетти. Простите мои манеры, пожалуйста, входите.

— Не нужно извиняться. Я пришла выразить свои соболезнования.

Миссис Скалетте провела меня в гостиную. Несколько членов семьи, все одетые в черное, теснились вместе. Похороны состоятся только через несколько недель, но официально траурный процесс займет больше года. Однако вы никогда не перестаете оплакивать любимого человека, даже если от вас уже не требовалось носить черное.