— Пойдем на улицу, — предложил Том, вылизывая свою тарелку от последних остатков супа, оставляя оранжевые усы над губами. — Покатаемся на велосипедах. Мы сможем погонять по «смайлику».

Ему не пришлось просить дважды. Как только мама выразила свое одобрение в виде отрывистого кивка, мы поспешно запихнули посуду в кухонную раковину и побежали к входной двери, игнорируя мамины указания быть осторожными.

Несколько дней назад Том нашел желтый мяч, и мы нарисовали на нем черным фломастером большую улыбающуюся рожицу. Мы затолкали мяч в яму посреди нашей улицы, так что торчала только верхняя половина, а потом снова и снова проезжали по нему, смеясь и подпрыгивая на велосипедах. Мы оба знали, что один из нас упадет. В этом и заключался весь смысл. Вопрос в том, кто упадет первым. Мой брат, вероятно, поспорил с другими детьми, что это буду я. Он не ошибся.

В тот вечер я в седьмой раз проехала по мячу, и он лопнул с громким «ка-бум». Я подпрыгнула. Велосипед покачнулся, мои руки слишком сильно ударили по тормозам, я потеряла равновесие и упала на землю.

Том смеялся, пока не услышал мой плач и не увидел кровь на моих коленях. Он спрыгнул с велосипеда и подбежал ко мне.

— Жуть, — проговорил он, глядя на мою ногу.

Я заплакала сильнее, крупные жирные слезы покатились по щекам.

— Я вижу кость, — заявил он, и я задохнулась, а потом завыла. Том снова засмеялся. — Нет. Это камешек.

— Не смешно! — завопила я.

Том усмехнулся.

— Тебе лучше перестать плакать, а то мама отрежет тебе ногу.

Я утерла нос тыльной стороной ладони, оставляя мокрую полосу от костяшки пальца до середины руки.

— Уже не плачу. Помоги мне встать.

Несмотря на то, что Том был на год младше, он уже имел невероятный рост и силу. Положил руки мне на талию, он потянул вверх. Я старалась не обращать внимания на кровь, вытекающую из моих коленей и стекающую по ногам, пачкая мои пыльные носки.

— Я возьму твой велосипед, — предложил Том. — Хорошо?

— Хорошо, — согласилась я и захромала домой. И тут мы увидели папу, выходящего из дома с чемоданом в каждой руке. Он посмотрел на нас и остановился, потом поставил чемоданы на землю и протянул руки.

— Куда ты собрался? — спросил Том, обнимая папу.

— Уезжаю на некоторое время.

— Можно мне с тобой?

— Нет, малыш. — Папа взъерошил волосы моего брата. — Ты должен остаться здесь. Присмотри за мамой и сестрой для меня.

Я посмотрела на отца, нахмурилась, когда заметила слезы в его глазах.

— Когда ты вернешься, папа?

Отец притянул нас обоих к себе и поцеловал в макушки.

— Я не уверен, милая. Скоро. — Его взгляд быстро прошелся по входной двери. — Я лучше пойду.

Он выпустил нас из своих объятий и засунул чемоданы в багажник нашего старого «Фольксвагена». Еще одно объятие, еще одна улыбка. Опять обещания, что мы скоро увидимся, а потом он уехал, высунув руку из опущенного окна и помахав нам на ходу.

Только когда отец скрылся за углом, я поняла, что он не остановился, чтобы спросить о крови, стекающей по моей ноге, не поинтересовался, все ли со мной в порядке.

Мы с Томом забежали в дом и нашли маму там, где и оставили: она сидела за кухонным столом, помытым и вытертым. Посмотрев на нас, без всякого выражения на лице и со свежим слоем макияжа, она сказала нам только одно:

— Пора спать.

***

— Наверное, у отца имелись свои причины не общаться с нами, — тихо сказал Том, вырывая меня из воспоминаний и возвращая в магазин.

Я улыбнулась ему. Том, мой младший брат, младше ровно на год. Первые несколько недель он провел в инкубаторе, потому что появился на свет на два месяца раньше срока. Том всегда говорил людям, это потому, что он спешил встретиться со своей старшей сестрой, и эти слова вызывали у меня чувство гордости.

Я уже собиралась ответить, когда пожилая пара встала. Мужчина показал на деньги, оставленные на столе рядом с их использованными тарелками и чашками, и они оба помахали нам, выходя из магазина, оставив в нем только меня и Тома.

— Мама, наверное, сказала ему, чтобы он больше никогда не ступал на ее порог, иначе превратит его в жабу или вроде того. — Я пожала плечами. — А может, ему просто было все равно.

— Как ты думаешь, он еще жив? Люди ведь так просто не исчезают?

— Ну, с той суммой денег, которую, по словам мамы, он должен... Я не знаю. Может быть, когда-нибудь мы это выясним. — Я похлопала его по руке. — В любом случае, она все еще живет в том же доме, так что не похоже, чтобы нас было трудно найти.

Дверь кофейни открылась, и Лиам шагнул внутрь, его рубашка была в пятнах от капель дождя. Пока он шел к нам, мое сердце билось о грудную клетку как барабан.

— Попроси его переехать к тебе, или я сам это скажу, — прошипел Том вполголоса.

— Только посмей это сделать, и ты отправишься прямиком в ад, — прошептала я в ответ сквозь стиснутые зубы.

— Не беспокойся, Шебби, — усмехнулся Том. — Увидимся там.

Я тоже засмеялась, обнимая Лиама, думая, что Том ни за что не попадет в ад.

Но что-то внутри меня шептало, что я, скорее всего, да.