рождались и осуществлялись политические каверзы, пакости и многоступенчатые интриги с одной-единственной целью - стать королем-победителем среди демократов, чтобы потом, в финальном поединке, сразиться уже с другим королем, утвердившимся на другой - республиканской - шахматной доске.
Чтобы понять смысл и ход всей этой игры, важно было знать, что происходило до того, как в Лос-Анджелесе открылся партийный съезд. Только тогда можно было уверенно, не боясь ошибки, сводить почерпнутые в штабах и барах "Билтмора" новости к одному общему знаменателю - прогнозу, кто же из демократов имеет больше всего шансов попасть в короли и кого потом победитель изберет на роль напарника - демократического кандидата в вице-президенты.
Джона Кеннеди и главного организатора его предвыборной кампании брата Роберта не слишком волновало скандирование галерки спортивной арены: "Мы хотим Стивенсона! Мы хотим Стивенсона!" Они-то прекрасно знали, что не этот человек, проигравший две предыдущие битвы за Белый дом, является их главным соперником.
Более опасным был для них Линдон Джонсон, многолетний лидер демократов в сенате Соединенных Штатов. Это, между прочим, подтвердилось и результатами голосования:
Джонсон получил наибольшее после Кеннеди число голосов.
Братья Кеннеди уже перед началом съезда твердо знали, что они контролируют голоса 600 делегатов - на 161 меньше, чем нужно для избрания.
Голоса эти были сколочены кланом Кеннеди в предсъездовской кампании в основном двумя путями: сделками с партийными боссами крупных городов и активной пропагандистской кампанией с личным участием Джона Кеннеди во многих штатах страны. Однако значительную часть этих шестисот голосов он мог, согласно условиям заключенных сделок, контролировать только при первом или, самое большее, втором голосовании. Если бы Джон Кеннеди не набрал сразу нужного большинства, голоса делегатов многих штатов могли быть при дальнейшем торге отданы другим претендентам. Поэтому стратегия братьев Кеннеди на съезде заключалась в одном - во что бы то ни стало победить при первом же голосовании. Этой задаче и были подчинены все действия их штаб-квартиры на восьмом этаже отеля "Билтмор".
Братья четко разделяли свои обязанности, Джон добывал новые голоса.
Вот, к примеру, его расписание на 11 июля - день открытия съезда. С 8 часов 30 минут до 13 часов 30 минут он подряд выступал на совещаниях делегаций штатов Невада, Пенсильвания, Мичиган, Северная Каролина, Флорида, Аляска, Арканзас, НьюЙорк, Южная Каролина. Вторая половина дня была у него еще более загружена встречами с главами делегаций тех штатов, в чьих голосах Кеннеди еще не были уверены.
Роберт занимался другим. К делегациям штатов штаб-квартира Кеннеди прикрепила сорок наблюдателейопекунов из числа верных людей. Восемь из них носили на спине рации, которые давали возможность братьям в любой момент связаться с любой делегацией и даже любым делегатом. Опекуны располагали сведениями буквально о каждом делегате: для этого в штаб-квартире еще загодя соствили специальную картотеку. На карточке, ПОМИМО имени и рода занятий делегата, указывались имена его жены и детей, его религия, его хобби и привычки. Сорок "пастухов Кеннеди", как их окрестили на съезде, обязаны были каждый час докладывать по телефону или радио в штаб-квартиру о том, сколько голосов в опекаемой ими делегации будет подано за Кеннеди при первом голосовании. В штабе эти данные сводились, и братья все дни вплоть до голосования имели точное представление о том, как идут их дела.
Вот почему к среде 13 июля - дню выбора на съезде кандидата - Джон Кеннеди точно знал, что при первом голосовании за него будет подано минимум 740 голосов.
В этой обстановке главная задача Линдона Джонсона тоже сводилась к одному - не допустить победы Кеннеди при первом голосовании. Только тогда Джонсон еще мог надеяться, что при повторных баллотировках он наберет нужное большинство. Для этого Джонсон не менее активно, чем Кеннеди, выступал перед "спорными") делегациями, добиваясь их отказа от поддержки Кеннеди. Джонсон даже попробовал сразиться с соперником лицом к лицу, согласившись на дебаты с ним перед совместным совещанием делегаций штатов Нью-Йорк и Массачузетс. Однако Кеннеди - блестящий и эрудированный оратор - без особого труда победил Джонсона - большого мастера закулисных интриг, но не открытых словесных дуэлей.
Мастер закулисных интриг... Какие конкретные качества и повадки скрывались за этим ёмким определением?
Теперь, когда безжалостное время и история расправились с позолоченной мишурой официальной биографии, на свет появились подлинные и неприкрашенные факты. В том числе и о Линдоне Джонсоне. В том числе и такой.
Выборы 1952 года. Сенатор-демократ от штата Аризона Эрнест Макфарланд терпит поражение и уступает свое кресло республиканцу Барри Голдуотеру. И поскольку Макфарланд являлся не только сенатором, но и лидером демократов в сенате, то сразу же встает вопрос: кому быть новым лидером? Этого поста добивается Губерт Хэмфри, слывший среди южных демократов и консервативных коллег из других штатов либералом. Называется также еще один претендент сенатор Ричард Рассел. Добивается этого поста и Линд он Джонсон. Однако, в отличие от Хэмфри, он не спешит выказывать свое желание открыто. За него это, разумеется закулисно, делают два сугубо доверенных человека - его помощник Бобби Бейкер и родной брат Сэм Хьюстон Джонсон.
Бобби Бейкер звонит по телефону сенаторам-южанам и ведет следующий разговор:
- Сенатор, - говорит Бобби Бейкер. - Я насчет выборов лидера демократов в сенате, сэр.
- Ага, сынок, - отвечает сенатор. - Ты, конечно, думаешь о кандидатуре Линдона?
- Это не совсем так, сэр. Сенатор Джонсон считает, что новым лидером должен стать Дик Рассел. Но, как мы теперь знаем, сам Рассел этого не хочет и похоже, что место достанется Губерту Хэмфри или кому другому из северян.
- Бобби, этого мы допустить не можем.
- Вот-вот, сэр, мы тоже ведь так думаем. Если лидером не станет Рассел, нам нужен кто-нибудь вроде Линдона. Почему бы вам не заставить его согласиться на выдвижение. Кандидатура Хэмфри меня как-то пугает...
В ходе этой интриги был убит и еще один заяц.
В 1954 году Джонсону предстояли перевыборы в сенат.
Ему противостоял сильный противник - тогдашний губернатор Техаса Аллан Шивере. Джонсон сумел сделать так, что Шивере сам отказался от борьбы за сенатское кресло. Эта операция была поручена Сэму Хьюстону Джонсону. К тому времени, когда Бобби Бейкер закончил обрабатывать сенаторов, младший Джонсон доверительно побеседовал с вашингтонским корреспондентом самой крупной в Техасе газеты "Даллас ньюс".
- Вы, - сказал он корреспонденту, - должны понять только одно: борьба за пост лидера демократов в сенате свелась к двум фигурам. Это - Линдон и Губерт Хэмфри.
Ну а вы, конечно же, знаете, какую позицию Губерт занимает относительно налоговых скидок на нефть...
На следующий день "Даллас ньюс" выступила с корреспонденцией, переполошившей техасских (и не только техасских) нефтепромышленников, ибо в ней говорилось о том, что Хэмфри добивается поста сенатского лидера демократов для того, чтобы лишить нефтяную промышленность налоговых льгот.
Что касается Джонсона, писала газета, ссылаясь на "сведения из близких ему кругов", то он лишен возможности занять этот пост, ибо ему предстоит тяжелая борьба за сохранение своего кресла в сенате против такого сильного оппонента, как губернатор Шивере.
Теперь пришла очередь самого Линд она Джонсона.
Ему оставалось лишь пожинать плоды того, что посеяли его брат и Бобби Бейкер: в сложившейся ситуации нужно было только отказываться от поста лидера демократов в сенате. После выступления "Даллас ныос" в штаб-квартире Джонсона один за другим раздавались звонки из Техаса от крупнейших нефтепромышленников. Нет, они уже не предлагали, - они требовали, чтобы Линд он согласился стать лидером сенатских демократов и "не пустил проклятого прокоммуниста Хэмфри на это кресло". Что касается Аллана Шиверса и предстоящих выборов Джонсона в сенат, то, говорили нефтяные тузы, "пусть Линд он об этом не беспокоится. Аллан просто не будет выдвигать своей кандидатуры. Уж мы об этом позаботимся".