Сама идея показалась Кэйлебу и графу Лок-Айленду абсурдной, но они пришли к выводу, что в действительности есть много оснований рекомендовать ее. Во-первых, стальной чертополох был чрезвычайно стойким, с замечательной устойчивостью к гниению и фактическим иммунитетом к плесени, поэтому, даже если первоначальные затраты на покупку могут быть высокими, затраты на его замену будут намного ниже. Кроме того, он был невероятно прочным, прочнее всего, что живущее на Земле человечество могло производить до появления искусственных волокон. В сочетании с его необычайно тонким переплетением, которое дало бы ему значительное преимущество в эффективности по сравнению с любым парусом на органической основе, который когда-либо производился на Земле, многое можно было сказать в пользу "абсурдной" идеи.

Однако сегодня вечером любое предположение о том, что самая благородная и дорогая ткань, когда-либо известная на Сэйфхолде, может быть использована для такого плебейского применения, было бы встречено со смешанным недоверием и ужасом гостями, демонстрирующими свое богатство и портновское великолепие, надев одежду из нее на самое важное светское мероприятие года после коронации Кэйлеба и его свадьбы с Шарлиан.

Однако почетные гости в данный момент не танцевали, и губы Мерлина скривились от сочувствия, когда он посмотрел в их сторону. Наследный принц Жан и его будущая жена, княжна Мария, сидели бок о бок, наблюдая за танцующими. Тот факт, что Жану было все еще меньше одиннадцати лет от роду - едва десять стандартных лет, - в то время как Марии было почти девятнадцать лет от роду, делал их неподходящей парой на танцполе. Мария не была особенно высокой для своего возраста (неудивительно, подумал Мерлин, учитывая ее происхождение), но она все равно была на добрую половину фута выше Жана, хотя он уже показывал, что может сравниться с Кэйлебом в дюймах.

Тем не менее, они танцевали с удивительной грацией в первом танце вечера. На самом деле, Мерлин был поражен тем, насколько спокойно им обоим удавалось выглядеть под пристальными взглядами всего королевского и императорского двора. Несомненно, помог тот факт, что их буквально с пеленок растили и тренировали для таких моментов, как сегодня, но он все равно был удивлен их очевидным апломбом и самообладанием, когда они кружились в тактах вступительного танца на балу в честь их официальной помолвки.

Только позже он понял, что Мария намеренно (и на удивление умело) отвлекала мысли своего молодого жениха от главного события вечера. Несмотря на разницу в их возрасте, она, казалось, была искренне довольна помолвкой, и не только потому, что ей предстояло выйти замуж за нынешнего наследника чарисийского трона. Мерлин искренне сомневался, что она лелеяла какие-то тлеющие романтические мысли об одиннадцатилетнем мальчике, но Жан ей явно нравился. И, как отметил Кэйлеб, разница в их возрасте - всего шесть с половиной лет по стандарту - на самом деле была далеко не редкостью, когда речь шла о государственных браках по договоренности.

Реакция, которую Мария вызывала у старших придворных подростков мужского пола, закрепила одобрение Жаном этого соглашения, - подумал Мерлин, и губы его дрогнули в очередной улыбке. - К счастью, княжна унаследовала и фигуру, и цвет кожи от матери, а не от отца. Она собиралась быть такой же стройной, как княгиня Оливия, но она уже давно миновала всю неуклюжую стадию подросткового возраста, и, если Мерлин не ошибался, она, вероятно, окажется еще более пышной, чем ее мать. По крайней мере, несколько благороднорожденных чарисийских подростков, казалось, испытывали некоторые трудности, сдерживаясь, чтобы не пускать слюни всякий раз, когда она грациозно проходила мимо них. На самом деле, она, казалось, без особых усилий вызывала у мужчин реакцию того вида, которому позавидовала бы семнадцатилетняя Нимуэ Элбан с каждой гормонально активированной частью в ее теле. Жан быстро заметил, что его предполагаемая помолвка с ней подняла его авторитет среди старших сверстников так, как этого не смог сделать даже его новообретенный статус наследного принца Чариса.

Думаю, это одна из идей Кэйлеба, которая сработает очень хорошо, - сказал себе Мерлин, его сапфировые глаза наблюдали за императором Кэйлебом и императрицей Шарлиэн, грациозно кружащимися по танцполу. - Я очень сомневаюсь, что Жан действительно осознает все политические последствия этой помолвки. Даже если бы это было так, не думаю, что они имели бы для него большое значение - конечно, не так много, как его возбуждающие гормоны! Но все остальные слишком хорошо понимают эти последствия. Учитывая формальные положения договоров об учреждении империи, маловероятно, что внук или внучка Нармана когда-либо унаследуют императорскую корону, даже если с Кэйлебом что-то случится в предстоящей кампании. Но произойдет это или нет, этот брак гарантирует его тесную связь с Домом Армак, и многие люди, которые больше всего беспокоились о том, что Эмерэлд представляет угрозу для Чариса, просто рады, что вместо этого Нарман работает на Чарис.

Как и сам Мерлин. Возможно, он был немного менее удивлен, чем другие, теми сильными сторонами, которые Нарман привнес в совет Кэйлеба и Шарлиэн, но это только сделало его еще более счастливым от того, что Нарман работал на Кэйлеба, а не пытался его убить. Отвлечь кого-либо от убийства императора было бы полезно само по себе; заручиться полноценной поддержкой кого-то столь раздражающе способного, как показал себя Нарман, было еще более полезно. Мерлин никогда не сомневался, что были моменты, когда Нарман глубоко сожалел о том, что его десятилетия заговоров и интриг против Чариса пришли к такому внезапному и окончательному - и безуспешному - концу. Тем не менее, он справился почти так же хорошо, как мог бы, если бы выиграл, особенно после того, как храмовая четверка решила сделать его лакеем Гектора, и он казался довольно удивленным тем фактом, что ему действительно нравились Кэйлеб и Шарлиэн. На данный момент ему было удобнее признавать, что он симпатизирует Шарлиэн, чем Кэйлебу, но как только на место встанут оставшиеся взъерошенными перья его мужского эго, он, вероятно, неохотно признает (по крайней мере, княгине Оливии), что Кэйлеб сам по себе, по крайней мере, умеренно симпатичен.

И я готов поспорить, что Оливия вряд ли даже скажет "я же тебе говорила" больше двух или трех раз. - Мерлин мысленно усмехнулся этой мысли, затем проверил свой встроенный хронометр.

Еще пара часов, и бал начнет сворачиваться. В основном, хотя никто и не собирался в этом признаваться, потому что предполагаемому жениху уже давно пора было ложиться спать.

- Ну, во всяком случае, кажется, это работает достаточно хорошо. - Император Кэйлеб потягивал пунш из чашки, пока он и его императрица сидели, восстанавливая дыхание. Незаметно воздвигнутая стена имперских стражников фактически предоставила им несколько мгновений подлинного уединения, и он усмехнулся, глядя на своего младшего брата. - Жан был уверен, что это обернется катастрофой, - добавил он.

- Неудивительно, учитывая, что всю его жизнь большинство ваших людей, похоже, проводили время в разговорах о враждебном Эмерэлде и князе Нармане, - фыркнула Шарлиан. - Я не пытаюсь сказать, что они не были правы, но было бы глупо ожидать, что мальчик в возрасте Жана будет прыгать от радости, когда узнает, что его собираются женить на дочери людоеда.

- Знаю. - Кэйлеб снова усмехнулся. - С другой стороны, удивительно, как быстро он начал приходить в себя, только увидев ее.

- Разве ты не говорил мне, что был приятно удивлен тем, как сложился твой брак по договоренности?

- Перестань напрашиваться на комплименты, дорогая. - Кэйлеб поднес ее руку к губам и запечатлел поцелуй на тыльной стороне запястья, его глаза улыбались ей. Затем он выпрямился. - Я не говорил, что был приятно удивлен, - продолжил он. - Я сказал, что испытал приятное облегчение.

- Я так и знала, что это было в своем роде что-то тактичное, - сухо сказала Шарлиэн.

- Что ж, - он лукаво улыбнулся, - надеюсь, что благородная и самоотверженная преданность, которую я привнес в задачу рождения наследника для нашей новой династии, убедила тебя, что я не чувствую себя слишком похожим на мученика международной политики.

Шарлиэн покраснела. Нужно было бы приглядеться повнимательнее, чтобы разглядеть румянец на ее щеках, учитывая освещение и кожу ее лица цвета старинной слоновой кости, но Кэйлеб заметил это, и его улыбка превратилась в более широкую ухмылку. Шарлиэн протянула руку и ударила его по костяшкам пальцев своим веером - практическая необходимость здесь, в Чарисе, а не просто модный аксессуар, - затем обнаружила, что изо всех сил борется с приступом хихиканья, когда он многозначительно подмигнул ей. Дело в том, что пылкость Кэйлеба была... поразительной, - сказала она себе с легким, но простительным самодовольством. - Он был не только необычайно хорош собой, но и молод, подтянут и тренированный воин, со всей силой и... выносливостью, которые подразумевались. Возможно, до замужества она была вынуждена избегать неприятностей или любого намека на потенциальный скандал, но сейчас они вдвоем довольно ловко наверстывали упущенное. Более того, почти все в Чарисе, казалось, были рады за них обоих, и не так уж часто случалось, когда член королевской семьи привозил домой "эту иностранку" в качестве своей невесты.

- На самом деле, мне приходила в голову возможность того, что тебе удалось смириться со своей судьбой, - сказала она ему через мгновение. - И, - добавила она более мягким голосом, - мне тоже удалось.