III Дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Чарис
Во многих отношениях музыка Сэйфхолда не так уж сильно отличалась от музыки, которую Нимуэ Элбан знала во время своей биологической жизни. В других отношениях это было... странно.
Да, определенно странно, - подумал Мерлин, снова вставая на свой пост, чтобы присматривать за королем - нет, дурачок, напомнил он себе еще раз, - императором - и его женой.
Знакомая часть включала в себя целый ряд струнных инструментов из прошлого человечества: гитары, скрипки, виолончели, альты, даже балалайки и (по крайней мере, здесь, в Чарисе) банджо. Лично Мерлин прекрасно мог бы обойтись и без банджо. По-прежнему использовались большинство традиционных медных и духовых инструментов, хотя было добавлено несколько новых. Или, как подозревал Мерлин, возможно, было бы точнее сказать, что были воскрешены некоторые чрезвычайно древние. В конце концов, было маловероятно, что граждане Сэйфхолда всего за восемь с половиной столетий смогли воспроизвести все музыкальные варианты, с которыми человечество справилось на Терре за более чем пятьдесят тысяч лет. Одним из инструментов, с которым Мерлин не был знаком, был духовым, его труба была такой длинной, что для маршевых вариантов требовался второй музыкант, чтобы помогать нести ее, но на нем играли с использованием того же язычка и контроля дыхания, что и на горне Старой Земли. Был еще один, похожий на валторну, скрещенную с тубой. Затем появились деревянные духовые инструменты - пикколо, флейты и дудочки, не говоря уже о пианино, трубных органах различных церквей и соборов и даже клавесинах. Также были хорошо представлены ударные инструменты: барабаны, тарелки, ксилофоны (особенно в Чисхолме) и все, что между ними.
А потом появились волынки. На самом деле их было несколько версий, начиная с многотрубной версии, с которой была знакома Нимуэ, и заканчивая совершенно необычным сложным изделием, в котором сочетались традиционные волынки с чем-то очень похожим на тромбон.
Но Мерлина поразили не столько сами инструменты, сколько комбинации инструментов, которые предпочитали сэйфхолдцы. Например, Нимуэ Элбан никогда не представляла себе концерт, написанный для гитары, банджо, флейты, барабанов и волынки. Мерлину, к сожалению, приходилось это слушать.
Было несколько других миксов и совпадений, которые иногда заставляли его задуматься, не повлиял ли какой-то причудливый генетический дрейф на слух сэйфхолдцев. Это было единственное объяснение, которое он смог придумать для теоретически мелодичных гуляшей, которые они приготовили.
К счастью, музыка, предпочитаемая для официальных танцев, подобных нынешнему, как правило, была несколько более сдержанной и обычно основывалась на комбинациях инструментов, которые не оставляли Мерлину ощущения, как будто его искусственный слух был атакован резким музыкальным инструментом. На самом деле, слышимая музыка, доносящаяся из оркестра, стоящего вдоль одной стены большого бального зала дворца Теллесберг, была почти успокаивающей. Это чем-то напомнило Мерлину музыку вальса, хотя также включало в себя то, что Нимуэ назвала бы "свинг-ритмом".
Мерлин был так же рад, что его не было там в зале с остальными. Нимуэ была превосходной танцовщицей и всегда радовалась возможности потанцевать, когда та появлялась на ее пути. Мерлина, с другой стороны, никогда не обучали сэйфхолдской технике танца... которая, казалось, включала в себя как вальсоподобные такты, так и что-то вроде кадрили на стероидах, перемежающейся с танго и чем-то напомнившим ему о том, что когда-то называлось "чарльстоном". Как при этом танцоры из плоти и крови выживали в таком климате, как в Теллесберге, было одной из тех загадок, которые не поддавались рациональному объяснению.
Некоторые из его товарищей-стражников иногда возмущались - или, возможно, лучше было бы сказать, выражали сожаление - обязанностью, которая заставляла их стоять на страже во время празднеств, подобных сегодняшнему. Мерлин этого не делал. Если бы на него надавили, он бы признался, что, несмотря на свой опыт работы в качестве одного из личных телохранителей кронпринца Кэйлеба, он не осознавал, что личный оруженосец короля Чариса проведет такую огромную часть своей жизни, просто стоя вокруг и выглядя достаточно угрожающе, чтобы предотвратить любую мысль о нападении на особу короля.. Переход Кэйлеба от короля к императору также нисколько не облегчил эти особые требования.
Но в то время как у его товарищей-стражников могли болеть ноги, искусственные сухожилия Мерлина Этроуза никогда не чувствовали усталости, если он сам этого не хотел. И в то время как те же самые товарищи-стражники могли иногда думать о чем-то другом, что они могли бы сделать с тем же временем, Мерлин был на самом деле благодарен за иногда бесконечные периоды, которые он проводил, стоя за дверью комнаты или у стены за креслом или троном Кэйлеба. В конце концов, у него никогда не было достаточно времени, чтобы адекватно проанализировать данные буквально сотен удаленных пультов-датчиков, которые были раскиданы его снарками. Быть одаренным большими отрезками времени, когда он мог просто стоять на одном месте и просматривать лакомые кусочки информации, которые Сова выделил для оценки человеком (или, по крайней мере, Мерлином), было желанным. Тот факт, что Нимуэ всегда была способна к многозадачности и что Мерлин мог делать то же самое, означал, что он мог участвовать в этом обзоре, одновременно следя за Кэйлебом. Это было не то, что он бы даже захотел сделать при других обстоятельствах, но, будучи одним из четырех или пяти сотрудников службы охраны во дворце Теллесберг, он был готов рискнуть действовать на несколько процентных пунктов ниже своих полных возможностей, пока изучал передачи от Совы. Особенно, когда эти "полные возможности" включали в себя многократно превосходящую человеческую силу, улучшенный слух и скорость реакции, возможную для того, чьи нервные импульсы двигались в сто раз быстрее, чем у любого органического человека.
В данный момент, учитывая плотную, сверкающую толпу, которая заполнила большой бальный зал до отказа, просмотр информации датчиков был последним, о чем он думал. На самом деле он не ожидал какого-либо отчаянного нападения на Кэйлеба или Шарлиэн, но само количество людей, собравшихся вместе, могло обеспечить весьма эффективное прикрытие для убийцы с ножом, как слишком ясно показало покушение на архиепископа Мейкела. В данном случае это также не обязательно должен быть какой-то фанатик-самоубийца из числа приверженцев Храма. Размер толпы сам по себе мог обеспечить подходящее прикрытие для любого убийцы, достаточно хладнокровного, чтобы слиться с ней, как только он нанесет смертельный удар.
Знаешь, - довольно сурово сказал себе Мерлин, - у тебя действительно есть склонность видеть темную сторону этих праздничных событий, не так ли?
В этом вопросе о себе была неоспоримая доля правды. При жизни Нимуэ вечера, подобные этому, обладали почти неистовой аурой.
Все, кто присутствовал на них, знали, что Гбаба где-то там, и что человечество проигрывает. Что каждый официальный бал, который они посещали, был одним из сокращающегося числа балов, которые любой человек когда-либо посетит снова. Это, мягко говоря, мешало празднеству.
По крайней мере, для Нимуэ. Или, возможно, только потому, что она была достаточно чувствительна к настроениям других, окружающие толпы вызвали у нее это чувство удручающей смертности. Мерлин иногда думал, что, должно быть, так оно и было, учитывая предпочтения Нимуэ в пользу сольных форм развлечений. Парусный спорт, например. Скалолазание, дельтапланеризм, походы. Чтение или разбрызгивание краски по холсту. Это было так, как если бы она провела ограниченное количество доступных ей лет, впитывая естественную вселенную через самые свои поры.
На самом деле в эти дни в Чарисе был слабый призрак некоторых из тех течений напряженности, порожденных Гбаба. Даже самые ярые сторонники Кэйлеба должны были время от времени испытывать страх, когда они размышляли о шансах на выживание Чариса. Добавление Чисхолма и Эмерэлда к новорожденной Чарисийской империи, очевидно, помогло, но, учитывая тот факт, что по крайней мере восемьдесят процентов человеческой расы жили на одном из материковых континентов под прямым контролем Церкви Ожидания Господнего, удвоение населения Чариса на самом деле не сильно изменило общие шансы.
Однако сегодня вечером, казалось, ни у кого не было мрачных мыслей. Полированный пол бального зала из черного мрамора, инкрустированный изображением кракена на гербе королевства Чарис из теплого, медово-золотистого мрамора с хребта Лизард в герцогстве Армак, поблескивал в свете бесчисленного пламени люстр. Мрамор был подобен бассейну с глубокой, темной водой, его поверхность отражала танцующих на нем, и эти танцоры сверкали и переливались своими нарядами в том же свете, тронутые красным, синим и золотым огнем рубинов, сапфиров и топазов. Золотые и серебряные цепочки, вышивка канителью, шелестящий хлопчатый шелк и еще более дорогой шелк стального чертополоха...
Коммерчески ориентированное ухо - а какое чарисийское ухо не было коммерчески ориентированным? - могло бы буквально услышать сладкий, музыкальный звон всех монет, которые переходили из рук в руки, создавая это богатое, кружащееся взаимодействие ткани, драгоценных металлов и драгоценных камней.
Например, шелк стального чертополоха, который до недавнего времени был практически недоступен за пределами империи Харчонг, сегодня был представлен удивительно широко. Технология хлопкоочистительной машины, которую Мерлин предложил Эдуирду Хаусмину и Рейяну Мичейлу, действительно оказалась способной извлекать крошечные, колючие, ядовитые семена из сырого волокна стального чертополоха. В отличие от хлопчатого шелка, стальной чертополох приходилось многократно подвергать процессу очистки, используя все более тонкие гребни для извлечения всех семян, поэтому он, вероятно, пока оставался более дорогим, несмотря на то, что стальной чертополох рос быстрее, чем хлопчатый шелк, и в гораздо более широком диапазоне климатических условий. Но его цена уже начала падать из-за всех усилий Мичейла по постепенному увеличению предложения. На самом деле, Мичейл даже предположил, что стоимость материала может упасть настолько, что его можно будет использовать для изготовления парусины.