XV Посольство Чариса, город Сиддар, республика Сиддармарк
Сэр Рейджис Дрэгонер изо всех сил старался чувствовать благодарность за свое назначение, задумчиво глядя в окно.
Обычно он не находил это особенно трудной задачей. Из всех посольств, в которые мог бы попасть амбициозный дипломат, посольство в городе Сиддар, вероятно, было самым удачным. Конечно, любому чарисийцу все равно пришлось бы мириться с фундаментальным, почти бессознательным высокомерием, которое жители материка проявляли почти ко всем уроженцам тех мест, что даже лучшие из них имели тенденцию называть "внешними островами". Сиддармаркцы относились к ним не так плохо, как большинство их собратьев в других странах, но все же достаточно плохо, чтобы совсем не замечать этого.
И все же, если отбросить все мелкие жалобы, республика была самым удобным местом, которое мог найти среди материковых королевств любой чарисиец. Сиддармарк был твердо привержен своей древней республиканской форме правления, а его общество и социальные обычаи были стратифицированы гораздо менее жестко, чем могли похвастаться большинство других могущественных государств Сэйфхолда. Это не помешало республике поддерживать свои собственные великие династии - по сути, если не по названию, наследственную знать, столь же могущественную, как и любая другая, - и хотя здесь было значительно меньше предубеждений против тех, чье богатство было получено от "торговли", чем в других королевствах материка, их все еще было больше, чем в Чарисе. Тем не менее, несмотря на все это, сиддармаркцам было более комфортно, чем большинству, с иногда возмутительными социальными представлениями Чариса, и их общая идентичность как сиддармаркцев включала в себя мощную, самосознающую нить упрямой независимости ума, которую они приняли сознательно и обдуманно как определяющий аспект своей национальной личности.
Без сомнения, - подумал Дрэгонер, - эта независимость во многом объясняла традиционную напряженность между республикой и землями Храма. Несмотря на кошмары, которые, очевидно, время от времени преследовали рыцарей земель Храма, ни один лорд-протектор Сиддармарка никогда всерьез не рассматривал возможность начать против них завоевательную войну, какой бы заманчивой мишенью ни делало их богатство. Однако это не помешало поколениям церковных канцлеров беспокоиться о возможности того, что однажды это сделает какой-нибудь сумасшедший лорд-протектор. И еще хуже, в некотором смысле (в основном потому, что это была значительно более реалистичная возможность), было опасение Церкви, что упрямо непримиримые сиддармаркцы могут когда-нибудь отказаться подчиниться какому-нибудь церковному указу. Если бы это когда-нибудь случилось, хорошо обученные, профессиональные, хорошо экипированные пикинеры республиканской армии стали бы грозным противником. И в отличие от Чариса, это был бы враг, который жил буквально по соседству с самими землями Храма.
Эта независимость мышления также была одной из причин, по которой Сиддармарк традиционно поддерживал тесные коммерческие связи с Чарисом. Торговый класс Сиддармарка был широко представлен в избранном народном собрании республики. Фактически, в сочетании с богатым фермерским классом, они доминировали в собрании, в немалой степени благодаря строгим имущественным требованиям франшизы. Заинтересованность торговцев в поддержании дружеских отношений с Чарисом была очевидна, и, несмотря на определенное традиционное предубеждение против банкиров и торговцев в целом, интерес фермеров был еще сильнее. Никто в Сиддармарке не мог поставлять промышленные товары по цене, хотя бы отдаленно напоминающей ту, которую могли предложить жители Чариса, а Чарис был крупнейшим рынком для сиддармаркского хлопка-сырца, шелка, чая, табака и пшеницы. Это были прибыльные торговые отношения, которые обе страны имели все основания сохранять.
Все это объясняло, почему у посла Чариса в республике была более легкая работа, чем могли когда-либо надеяться большинство дипломатов. По крайней мере, при нормальных обстоятельствах.
Обстоятельства, однако, больше не были "нормальными", и сэр Рейджис весьма сомневался, что они когда-либо снова будут такими.
Он поморщился, продолжая смотреть из окна своего кабинета на залитые солнцем крыши Сиддара и темно-синие сверкающие воды залива Норт-Бедар. Залив Норт-Бедар, обычно называемый просто "Норт-Бей", чтобы отличить его от еще более широких вод собственно залива Бедар на юге, был более двухсот миль в ширину, а проход между двумя водоемами был немногим более тридцати миль в поперечнике. Судоходные каналы были даже еще более узкими, и республика за огромные деньги построила остров Касл-Рок (и мощные артиллерийские укрепления на нем) на мелководье между двумя главными каналами, где они наиболее близко подходили друг к другу. Во многих отношениях Касл-Рок был республиканским аналогом чарисийского Лок-Айленда, хотя ни одна из частей залива Бедар никогда не имела такого важного значения для развития республики, как залив Хауэлл для развития Чариса.
Однако это по-прежнему делало Сиддар удивительно безопасной гаванью. Пиратство никогда не было здесь большой проблемой, а район набережной и складов обычно представлял собой шумные ульи, где кипела почти чарисийская деятельность. И как один из главных портов Уэст-Хэйвена, Сиддар также был домом для одной из крупнейших общин чарисийцев за пределами самого королевства.
Все это сделало город жертвой противоречивых, опасных течений общественного мнения с тех пор, как конфликт между Чарисом и его врагами перерос в открытую войну. Напряжение достигло достаточно высокого уровня, еще когда все были заняты попытками притвориться, что рыцари земель Храма и совет викариев - или, по крайней мере, храмовая четверка - были двумя отдельными существами. С тех пор как в Зион прибыло обличительное письмо архиепископа Мейкела (и, насколько мог судить сэр Рейджис, одновременно во все портовые города Сэйфхолда), это притворство было сорвано, как хрупкая маска, которой оно было. И соответственно резко возрос уровень напряженности в республике.
Чертовски обеспокоены даже люди, которым не нравится храмовая четверка, - подумал Дрэгонер. - И это намного хуже, чем все, что касается бескомпромиссных сторонников Храма. Единственная хорошая вещь заключается в том, что более крайние лоялисты уже сделали себя совершенно непопулярными среди сиддармаркцев еще до того, как разразилась вся эта неразбериха. К сожалению, нет никакого способа, чтобы это не стало еще хуже. Что, во имя всего святого, по мнению Кэйлеба и Стейнейра, они делали?!
Его гримаса стала еще кривее, когда он столкнулся с неприятной правдой. Несмотря на его собственные сомнения в отношении храмовой четверки, его собственную уверенность в том, что это не было Божьей волей, что бы еще они ни представляли, сэр Рейджис Дрэгонер был одним из чарисийцев, которые были в ужасе от внезапного открытого раскола между Теллесбергом и Храмом. Противоречивые чувства влекли его в двух разных направлениях, и он обнаружил, что надеется - и регулярно молится, - что каким-то образом неизбежная конфронтация между королевством, которое он любил, и Церковью, которую он почитал, может быть предотвращена каким-то образом.
Но этого не будет, - с грустью подумал он. - Не тогда, когда с обеих сторон так сильно давят сумасшедшие. Тем не менее, - признал он почти неохотно, - полагаю, что трудно винить Кэйлеба, учитывая то, что пыталась сделать храмовая четверка. И что бы я еще ни думал о письме Стейнейра, он прав насчет злоупотреблений и коррупции в Церкви. Но, несомненно, должен быть лучший способ исправить эти злоупотребления! Мать-Церковь служила душам людей с самого Сотворения мира. Неужели никто не видит, к чему неизбежно приведет раскол Церкви?
Это был вопрос, который имел для него определенное жгучее значение во многих отношениях. Как и он сам, вся чарисийская община здесь, в Сиддаре, оказалась расколотой между восторженными сторонниками того, что уже называлось Церковью Чариса, и сторонниками Храма. Он подозревал, что удаленность Сиддара от Теллесберга во многом связана с характером здешнего разделения. Если он, к сожалению, не ошибался, в населении королевства лоялисты составляли лишь относительно незначительное меньшинство, в то время как они составляли по меньшей мере половину чарисийцев, живущих здесь, в Сиддаре.
К сожалению, большинство сиддармаркцев, похоже, не в состоянии отличить одну группу чарисийцев от другой, - мрачно размышлял он. - Что еще хуже, я не уверен, что Церковь тоже может это сделать. Достаточно плохо, что чарисийцы, даже отдельные семьи, расколоты и разобщены. Что разделение превращается в гнев, даже ненависть, между людьми, которые раньше были друзьями, между братьями, между родителями и детьми. Но если те, кто хочет оставаться верными Церкви, обнаружат, что "храмовая четверка" причисляет их к врагам Церкви, любая возможность примирения вылетит в унитаз. И что мне тогда делать?
У него не было ответа на этот вопрос. Никакого ответа, кроме клятв верности, которые он принес, обязанностей, которые он согласился принять, когда стал послом короля Хааралда к лорду-протектору Грейгору.
Он все еще смотрел в окно, когда кто-то тихо постучал в дверь его кабинета. Его брови поднялись, и он повернулся, нахмурившись. Был поздний вечер, и, к счастью, его календарь для разнообразия был чист. Но последовательность ударов - два, один, три, два - была кодом предупреждения его секретаря о том, что у него важный посетитель.