- Кейла! Джейк! - позвала она, махая рукой. - Сюда!

Они оба посмотрели в ее сторону, затем направились к столу с выражением глубокого облегчения на лицах. Когда они прибыли, Арианна представила их друг другу, и они заняли свои места.

Как раз вовремя - трибуна уже заполнилась, и Дженис начала выступление. Это, конечно, означало выступления различных высокопоставленных лиц, большой процент из которых были участниками Вовлечения. Но все речи были достаточно короткими, по большей части даже связными.

За этим последовали вопросы прессы, и это была та часть мероприятия, которая заставила Арианну немного понервничать.

И, как оказалось, не зря.

- А вот и неприятности, - пробормотала Барретт, мотнув головой в сторону секции этажа, отведенной для репортеров.

Арианна проследила за указанным направлением и увидела, как только что встала обозреватель из "Ситизен Сентинел". Это было новое издание, ориентированное на бывших полноправных граждан. Точнее, на наиболее недовольных из этого класса людей. "Ситизен Сентинел" было на грани открытой враждебности к новому устройству Мезы.

И что еще хуже, обозревателем была Гейл Васкес, возможно, самая воинственная из всех.

- Не смотри на нее, - пробормотала Барретт. - Просто не смотри на нее.

Но на это не было никаких шансов. У Дженис Дельгадо было гораздо больше опыта общения с прессой, чем у Кейлы Барретт, и она знала, что если не даст слова Васкес, то просто сделает женщину более заметной. Они отказались дать мне слово, потому что!.. было гораздо более вероятно, что это повторится и получит большую огласку в других изданиях, чем содержание ее вопроса.

- Да, мисс Васкес?

- Я не могла не заметить, что начальник новой полиции ничего не сказал. Это потому, что этот Сабуро не хочет привлекать внимание к своей истории террориста?

Губы Арианны сжались. Барретт тихонько зашипела, но Абрамс, сидевший рядом с ней, только улыбнулся.

- Ее поджарят, - сказал он.

Сабуро сидел ближе к одному концу подиума. Теперь он встал и подошел к кафедре оратора. Конечно, ему не было необходимости делать это по техническим причинам. Вся сцена была оборудована микрофоном для обеспечения звука, так что его было прекрасно слышно с того места, где он сидел. Но у Сабуро были свои собственные хорошо отточенные знания о том, как вести себя в публичной конфронтации.

Он одарил Васкес ровным, ничего не выражающим взглядом, который был таким пугающим по причинам, которые Арианна никогда по-настоящему не понимала. Абрамс сказал, это потому, что это напоминает людям о том, как бесстрастный хищник оценивает, стоит ли затраченных усилий возможная еда.

- Есть старая шутка, - сказал Сабуро через мгновение. - Это слово, которое вы продолжаете использовать - "террорист", в вашем случае - "я не думаю, что оно означает то, что вы думаете". Начнем с того, что оно настолько широкое, что не имеет четкого значения ни в каком контексте. Применительно к контексту мира, из которого я родом, это тарабарщина.

Он чуть наклонился вперед.

- Кого я "терроризировал"? Это вопрос, на который вам нужно ответить, прежде чем вы зададите мне какие-либо другие. Было только три категории людей, которым когда-либо нужно было бояться меня, или Джереми Экса, или любого другого нападающего "Баллрум".

- Должностные лица "Рабсилы Инкорпорейтед". - Он поднял большой палец. - Государственные чиновники, которые помогали и содействовали "Рабсиле". - Указательный палец. - Или люди, достаточно жестокие и глупые, чтобы думать, что работать их головорезами и приспешниками было разумной идеей. - Средний палец.

Он задержал там руку на медленный счет "три", затем опустил ее.

- Ни у кого другого никогда не было причин испытывать ужас из-за нашего существования и деятельности. Уверен, что многие так и поступали, но я несу ответственность за их иррациональность не больше, чем за чей-то страх высоты или боязнь палочек для еды. - Он довольно свирепо ухмыльнулся. - О, да. Этот страх существует. Это называется консекотаэлофобия.

Смех прокатился по комнате. Подхваченный десятками людей, он был довольно громким.

- У меня никогда не было никаких иллюзий - ни у Джереми Экс, ни у Дональда Экс, ни у Лакшми Экс, ни у любого другого нападающего Баллрум, - что наша тактика убийств имеет хоть какой-то шанс победить "Рабсилу" и ее союзников в военном плане. Это не было целью тактики. Его цель была грубее и проще: поддерживать, насколько это было возможно, самоуважение жертв "Рабсилы".

- Нашей целью не было никого терроризировать. Это было сделано для того, чтобы отомстить. Это было сделано для того, чтобы дать понять человеческой расе, и особенно той ее части, которую "Рабсила" обрекла на генетическое рабство, что мы не рабы. Мы были людьми - и если вы причиняете вред людям, они причинят вред вам в ответ. Вред может быть совершенно непропорциональным. В нашем случае это, безусловно, было так. "Рабсила" жестоко обращалась с гораздо большим количеством нас, и часто худшими способами, чем мы когда-либо делали в ответ. Но здесь применима еще одна старая шутка, которую каждый отважный ребенок усваивает в раннем возрасте, когда сталкивается с хулиганами. "Ты можешь получить еду, но я, черт возьми, лучше возьму сэндвич". Ребенок может - как правило, так и происходит - уйти из этой драки избитым и в синяках, но он сохраняет свое самоуважение. А без самоуважения у тебя нет ничего. Ты заблудился. Совершенно потерялся.

Он сделал медленный, глубокий вдох.

- Но вот что вам нужно понять. Месть - это оружие слабых. Это не инструмент сильных. И сегодня те из нас, чье генетическое наследие было неправильно использовано "Рабсилой" и ее созданиями, сильны. Мы больше не слабы. У нас есть своя нация на планете Факел. И теперь у нас также есть положение великой силы на Мезе, планете, где мы впервые подверглись насилию и жестокости - не односторонней власти, потому что мы разделяем ее с другими, включая всех вас в этой комнате, - но это все еще великая сила.

- Итак, мы отказались от мести. - Он широко развел руки. - Нам это больше не нужно, потому что наше самоуважение теперь обеспечено. И в таком случае продолжение мести просто ослабило бы нас.

Он покинул кафедру и направился обратно на свое место. Не успел он сделать и двух шагов, как Барретт и Абрамс вскочили на ноги и зааплодировали. Не успел он пройти и половины пути до своего места, как все свинки в зале - их было около двадцати - сделали то же самое или поднялись на ноги, чтобы присоединиться. К тому времени, как он сел обратно, многие другие зрители делали то же самое. И не прошло и пяти секунд, как большая часть толпы присоединилась к ним.

Судя по тому, что Арианна могла видеть, оглядываясь вокруг, каждый участник Вовлечения вносил свой вклад в аплодисменты. Она была безмерно довольна - и горда, если не сказать больше.

По-видимому, у Васкес больше не было вопросов.

Немного позже, когда подавали еду, Томас Макбрайд посмотрел через стол на Арианну.

- Должен сказать, что я искренне впечатлен, - сказал он. - Я и не подозревал, насколько большого уважения - и, я думаю, преданности - твой парень добился среди сотрудников своей полиции.

Арианна открыла рот, но Абрамс опередил ее.

- Сабуро все равно уже добирался туда. Вы просто не можете работать с этим человеком, не начав уважать его. Но именно рейд в Нижнем Радомско по-настоящему укрепил его.

- Я скажу! - Барретт издала короткий лающий смешок. - Прежде всего, значительный процент свинок - бывшие мистики, такие как я и Джейк. По приблизительным подсчетам, я бы сказала, что это почти двадцать пять процентов. - Она оглядела комнату. - Кроме нас, сегодня пришли по меньшей мере пятеро.

- Так много? - спросил Томас, и Абрамс пожал плечами.

- Кейла и я были не единственными, кому многое не нравилось в том, как действовали Мисти.

- После рейда, - сказала Барретт, - мы шутили друг с другом, пытаясь представить, как Бентли Хауэлл лично возглавляет нападение на одну из самых жестоких банд Нижнего Радомско. - Она издала еще один, более резкий смешок. - Велик шанс, что это когда-нибудь случится!

- Дело было не только в этом, - добавил Абрамс. - Конечно, мы все слышали истории о террористах из Одюбон Баллрум. Мы решили, что это просто чушь собачья, и если бы мы когда-нибудь наткнулись на одного из их так называемых нападающих, мы бы поставили панков на место.

Он покачал головой.

- Потом мы увидели настоящую суть. В действии. Никто из нас никогда не видел ничего подобного. И самое смешное, что это заставило всех нас почувствовать себя хорошо. Самый крутой, порочный, опасный преступник, которого вы только могли себе представить, теперь был нашим боссом.

- И также славным парнем, - сказала Барретт. - Конечно, вы не захотите переходить ему дорогу. Очень, очень, очень не хотите этого делать - но кто считает? На самом деле довольно трудно вывести Сабуро из себя.

Мать и сестра Арианны прислушивались к разговору. Теперь Кристина Макбрайд поднялась на ноги.

- Ладно, пришло время. Вставай, Джоанна. Ты идешь со мной.

Джоанна, казалось, колебалась.

- Давай. Вставай, - повторила ее мать.

Они вернулись через несколько минут.

- Сабуро придет на ужин в ближайшую среду, - объявила Кристина. - Я полагаю, мы подадим что-нибудь вроде итальянской кухни, поскольку он не страдает от... как он это назвал, Джоанна?

- Зимарикафобия, - ответила Джоанна. - Это означает "боязнь макарон". - Она искоса посмотрела на Арианну. - У твоего парня интересный словарный запас.

- Я впечатлена, что ты это запомнила.

Джоанна пожала плечами.

- Я школьный учитель. Дети говорят самые ужасные вещи.