Баронесса Вулфра встретила новый день с новой уверенностью, ее ночные страхи успокоились благодаря энтузиазму и новым планам. Беспокойство все еще витало под поверхностью ее мыслей, но теперь оно побуждало к действию, а не страх.

Ее обороноспособность должна быть усилена. Удвоение физического патрулирования не было проблемой, но тайные меры требовали больше размышлений. Тем не менее, она знала, что может усилить заклинания ловушки и сигнализации в своей крепости. Это стоило бы жизни еще нескольким особым заключенным, но, в конце концов, именно для этого они и существовали.

Но сначала позавтракаем. Пустой желудок был плохим началом дня колдовства. Не то чтобы Вулфра когда-либо нуждалась в энергии или аппетите - или в аппетитах, если уж на то пошло. Позвав свою служанку, она позволила себе легкую улыбку, поскольку существовали определенные привилегии для той, кто была одновременно дворянкой и волшебницей. Как тот новый стражник. Она была уверена, что ему понравятся его новые обязанности, поскольку он помог ей правильно начать день.

Ее маленькая улыбка стала шире. Она жила колдуньей и баронессой; она умрет такой, если ей придется умереть, но сегодня жизнь была хороша.

В Белхэйдане храбро сияло солнце. Несмотря на это, весенние тени оставались прохладными, но рыжеволосая маленькая девочка, казалось, не замечала холода. Она неподвижно сидела в тени стены Академии магов Белхэйдана, изучая клумбу с цветами, как будто их хрупкие соцветия были самыми драгоценными вещами во вселенной, а Трейн Элдарфро прислонился к раме окна Лентоса и наблюдал за ней. Он наблюдал за ней почти так же долго, как она наблюдала за цветами, потому что она задавала вопросы, на которые он не мог ответить. Вопросы, на которые никто в Академии не мог ответить, и это было одновременно неприемлемо и опасно.

Он вздохнул.

- Проблемы, Трейн?

Лентос вошел в кабинет следом за ним, и Трейн обернулся.

- Только одна, Лентос. Только одна.

- Гвинна? - Лентос сидел спокойно, задавая этот вопрос. Выражение его лица было безмятежным, но Трейну не нужен был его Талант, чтобы почувствовать беспокойство другого мага.

- Конечно! Лентос, что бы ни происходило, это еще более странно, чем мы думали.

Трейн с любопытством ждал ответа ректора, поскольку его открытия ошеломили его, и он испытывал какое-то извращенное предвкушение, готовясь разрушить знаменитое монументальное спокойствие Лентоса.

- Нет никаких странных талантов, только необычные, - сказал Лентос.

- Тебе не нужно цитировать мне коду, Лентос. Возможно, мне следует сказать, что ситуация более странная, чем мы думали. Хотя я также думаю, что "необычный" - слишком слабое прилагательное, чтобы описать то, что происходит в голове Гвинны.

- Я вижу, тебя распирает от новых наблюдений. - Лентос откинулся назад и поднял ноги, упершись пятками в стол. - Полагаю, тебе лучше сказать мне, но если ты снова потревожишь мои сны сегодня ночью, ты пожалеешь об этом, мой друг.

- Ха! - Трейн оглянулся на Гвинну. - Хорошо, давай разберем это по порядку.

- Во-первых, она должна была умереть во время кризиса. Что-то сломало ее барьеры в последний момент, но она зашла так далеко, что просто сломать их было недостаточно. Кто бы ни вошел, он должен был дать ей повод жить, а это работа для тренированного эмпата. Но единственный обученный эмпат - я - не смог этого сделать.

- Пока что единственный ответ, который я вижу, - это Венсит. Я не знаю как, но я точно знаю, что никто из нас не смог бы этого сделать. Я не самый лучший маг, который когда-либо жил, но и не самый худший. Я знаю свою работу, и спасти Гвинну было невозможно, используя талант мага. Следовательно, тот, кто это сделал, не использовал талант мага, что оставляет только волшебство, а мы знаем, что волшебство палочки и талант не могут объединиться. Мы думали, что знаем, что дикое волшебство тоже не может, но поскольку у нас есть доказательства того, что волшебство палочки не может, это должно было быть сделано с помощью дикого волшебства. И единственный живой дикий волшебник просто случайно оказался ее вторым отцом. Как ни кинь, это должен был быть Венсит.

Трейн выжидающе откинулся назад, но Лентос просто кивнул и махнул своему младшему коллеге, чтобы тот продолжал.

- Что ж, - Трейн был немного уязвлен хладнокровием Лентоса, - давай примем как данность, что тогда Венсит спас ее. Забудь, что он солгал нам, сказав, что дикое волшебство не может сотворить такого, и посмотри на саму Гвинну.

- Она должна была проспать по крайней мере три дня после столь тяжелого кризиса; она проспала менее тридцати часов. Она должна была проснуться дезориентированной; она была тихой, но точно знала, где находится и почему. Новые маги не могут ни защищать, ни избегать трансляции, пока они не обучены; она не передала ни единого писка, и я все еще не могу пробиться сквозь ее внешние щиты. Она либо не может - или не хочет - впустить меня. Она просто сидит и смотрит на эти цветы, не проявляя к своим талантам больше любопытства, чем к камню! - голос Трейна повысился, и он почти впился взглядом в Лентоса, когда закончил. - И если это не квалифицируется как странное, тогда что, черт возьми, происходит?! - потребовал он.

Лентос несколько секунд молчал, а когда заговорил снова, его слова застали Трейна врасплох.

- Ты знал, что старейшины подняли барьеры этим утром?

- Что? - моргнул Трейн. - Нет. Но что насчет этого? Разве нам пора на учения?

- Почти. - Лентос кивнул. - Ты знаешь, что вокруг академий и имперских крепостей поддерживаются барьеры против возможности Контовара развивать собственные магические таланты. Конечно, мы проводили наши учения в течение девяти столетий без каких-либо указаний на то, что в Контоваре есть какие-либо маги. Ты, конечно, тоже это знаешь.

- И что? - Трейн был сбит с толку таким поворотом разговора.

- Чего ты, возможно, не знаешь, поскольку мы очень тщательно никогда это не обсуждаем, так это того, что барьеры также непроницаемы для всех известных заклинаний прорицания.

- Что? - Трейн выпрямился. - Лентос, я так же расстроен... двуличием Венсита, я полагаю, как и ты, но это не повод отгораживаться от него! Если, - задумчиво добавил он, - ты действительно сможешь, то есть при условии, что он вообще сможет вмешиваться в талант мага.

- Ты упускаешь мою мысль. Мы не блокируем его; мы блокируем всех других волшебников. В частности, Совет Карнэйдосы.

- Почему? Мне тоже не нравится, когда за мной шпионят, но нельзя поддерживать барьеры вечно, не истощая академию.

- Верно. Но сядь, Трейн. Есть вещи, которые я должен тебе сказать, и мне нужно твое слово, что ты их скрепишь печатью.

Трейн автоматически опустился на один из офисных стульев с прямой спинкой, в шоке уставившись на ректора академии Белхэйдан. "Печать" имела только одно значение для мага: блокировку разума. Лентос хотел, чтобы он заблокировал часть своего разума, связанную с тем, что он собирался услышать, что помешало бы ему поделиться этим с кем-либо, кроме старейшин академий. Он никогда не мог проговориться добровольно, и если бы это было вырвано у него под давлением, первый слог убил бы его мгновенно и безболезненно. Запечатывались только самые могущественные секреты, и Трейн не хотел, чтобы в его мозгу было больше триггеров самоубийства, чем он мог помочь. Но Лентос не по прихоти был назначен ректором Белхэйданской академии. Если он просил об этом, значит, у него была причина, и после недолгого колебания мастер-эмпат медленно кивнул.

- Спасибо. - Лентос тепло улыбнулся доказательству его доверия, затем продолжил. - Во-первых, за последние два дня старейшины и я тщательно просмотрели записи. Похоже, Венсит на самом деле никогда не говорил, что не может сделать то, что, как доказывает твоя восхитительная логика, он сделал для Гвинны.

- Но это есть в каждом учебном тексте! Каждый маг знает, что это невозможно!

- Верно, но он никогда этого не говорил. Он просто никогда не поправлял нас, когда мы неправильно его понимали. Вот почему я продвинул упражнение с барьером, чтобы мы могли обсудить это наедине.

- Мы видим только две возможности. Либо он не знал, что может это сделать, либо знал и хотел скрыть такую возможность. Мы не верим, что он мог быть невежественным, поэтому мы приходим к выводу, что он решил скрыть свою способность напрямую касаться таланта мага.

- Очевидно, следующий вопрос был "почему". Незнание нам ничего не стоило, но это помешало ему получить от нас всю возможную помощь. Мы не видим причин, по которым ему нужно было бы скрывать это от нас, поэтому мы думаем, что он скрывал это от кого-то другого - кого-то с таким острым слухом, что он мог скрыть это, только никому не рассказывая, включая нас.

- Волшебники, - сказал Трейн и кивнул. - Я следую твоей логике, но действительно ли это имело бы значение, если бы карнэйдосцы знали?

- Возможно, так и было, - сказал Лентос. - Из-за Гвинны.

- Гвинна? - Трейн покачал головой. - Почему Гвинна?

- В самом деле, Трейн! Как ты его только что назвал? Ее "второй отец"? У нее талант мага; маги переживают кризисы, когда их силы пробуждаются; и Венсит любит ее. Если бы у нее был тяжелый кризис - а все знали, что так оно и будет, - неужели ты ожидал бы, что он просто позволит ей умереть? Конечно, нет! И карнэйдосцы не менее проницательны, чем мы. Они бы наблюдали за ней, как ястреб, и когда у нее начались конвульсии, они бы ждали. Я полагаю, он хорошо защищался, но было бы этого достаточно, если бы они знали заранее?

- Значит, он спрятал это, чтобы они не узнали? В этом и есть тайна?

- Вот почему он спрятал это, но это определенно не вся тайна.

- Думаю, что нет, - медленно сказал Трейн. - Теперь они должны знать, что он может это сделать, так что нет смысла притворяться, что он не может. Но вы воздвигли барьеры, поэтому вы думаете, что что-то в этом все еще стоит скрывать. Я могу зайти так далеко; я просто не вижу, что бы это могло быть.